Искусство жизнестойкости. Стратегии выносливости для духа и тела - Росс Эджли

Так как же возможно, что Марк Аврелий бросил вызов обстоятельствам? Ответом является чистая сила духа. Вот его слова: «С человеком не случается ничего такого, к чему он не был бы приспособлен природой. То же самое происходит и с другим человеком, и либо потому, что он не замечает, что это произошло, либо потому, что хочет продемонстрировать силу своего характера, он тверд и остается невредимым». Марк Аврелий верил, что человек может преодолеть любое испытание, если будет развивать в себе силу духа и добродетельную натуру.

Он также считал, что неприятные физические ощущения, такие как боль, естественны и неизбежны в жизни, но наш сознательный разум не должен добавлять к ощущениям мнение о том, что это либо хорошо, либо плохо, поскольку он напоминает нам о тщетности борьбы со страданиями, которые находятся вне нашего прямого контроля: «Представьте себе, что каждый человек, чем-то огорченный или недовольный, подобен брыкающейся и визжащей свинье, которую приносят в жертву».

Далее философ писал, что обычно мы усиливаем свои эмоциональные страдания, тщетно борясь с событиями и разочаровываясь в жизни. Во время заплыва, пытаясь дышать, обмотанный скотчем, я постоянно напоминал себе о Марке Аврелии – человеке, который правил империей, выжил в войнах и эпидемиях и пережил свою семью.

Вот почему каждый раз, поворачиваясь, чтобы вдохнуть, я напоминал себе: «Если это терпимо, терпи. Прекрати жалеть себя. Если это невыносимо – перестань жаловаться. Твое разрушение будет означать и конец терпения. Просто помни: ты можешь вынести все, что твой разум способен сделать терпимым, просто относись к этому так, словно это в твоих интересах. В твоих интересах или в твоей природе».

Короче говоря, Марк Аврелий был причиной того, что в тот день я спрыгнул с кормы лодки в воду, чтобы опробовать недавно изобретенную технологию Мэтта, призванную защитить меня от воды и от натирания.

ВОСПАЛЕННАЯ МОРСКАЯ КОЖА И МУТНАЯ ВОДА

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Мэтт.

Я изо всех сил старался оставаться неподвижным, чтобы понять, просачивается ли вода сквозь метры скотча, обмотанного вокруг моего горла.

– Я не могу повернуть голову, чтобы дышать, – ответил я.

Возможно, это стало проблемой из-за того, что мне нужен был кислород во время плавания. Кроме того, было довольно тесно, поэтому я не думаю, что в тот день побил какие-либо рекорды скорости. Впрочем, несмотря на все это, я был настроен оптимистично.

– Вроде бы действительно есть эффект водонепроницаемости. Возможно, это сработает, – сказал я.

Мэтт гордо улыбнулся. Удивительно, но все получилось. Конечно, мне приходилось неловко извиваться всем телом, чтобы дышать. Кроме того, поворачиваться вправо оказалось сложнее, потому что порезы на шее с этой стороны были глубже. Это означало, что я не видел издалека сушу и береговую линию, так что мне приходилось постоянно получать информацию с лодки. Наконец, я не мог полностью вытягиваться вперед во время каждого гребка, поэтому приходилось неестественно широко расставлять руки, чтобы плечи не терлись о шею. Сохраняя этот сильно измененный стиль плавания (который лишь отдаленно напоминал кроль), я продвигался мимо галечных пляжей мыса Дандженесс.

Когда я проплыл еще несколько миль, мои вкусовые рецепторы начали улавливать изменение плотности воды. Я также заметил, что она приобретает мутный, серовато-коричневый цвет. Высунув голову из воды, я крикнул команде на лодке:

– Почему у воды странный вкус?

Харриет подошла к борту лодки и с трудом удержалась от смеха. Она знала, что я не могу повернуть голову направо, поэтому я не заметил гигантскую атомную электростанцию, расположенную на мысе Дандженесс, мимо которой плыл уже час.

– Возможно, это как-то связано с этим, – сказала она, указывая на огромную бетонную крепость.

Я решил, что лучше всего плыть так быстро, как только позволят мои больные и ободранные плечи, в попытке достичь более чистой воды. Мы плыли днем и ночью, и нам потребовалось три дня, чтобы обогнуть мыс и забыть вкус атомной электростанции Дандженесс. В течение этого времени мы с Мэттом продолжали совершенствовать наш эрзац «морского шарфа», щедро нанося стерилизующий раствор на мои раны.

Морские семинары по стоической спортивной науке также были частью нашего ежедневного ритуала. На одном из наших занятий Мэтт спросил меня, когда зародилась идея Великого британского заплыва. Долго и упорно я обдумывал свой ответ и наконец сказал ему, что истоки идеи можно проследить, оглянувшись лет на десять назад, когда я жил с группой монахов-воинов ямабуси в Японии. Они научили меня почти духовному виду спорта, в котором не было рекордов, медалей и трофеев, а была гораздо более чистая цель.

– Это долгая история, – предупредил я его.

– Ничего, у нас еще много времени, – с улыбкой сказал он.

Итак, в перерывах между заплывами и во время наших морских семинаров по спортивной науке я объяснил, что для меня это плавание было современной версией окугакэ, древней практики, которой я научился во время восхождения на священную гору в Японии.

НАУКА О ДУХОВНОМ СПОРТЕ

Еще в 2008 году я поднимался на гору Сандзёгатакэ, вершину высотой 1700 метров на главном японском острове Хонсю, с командой монахов-воинов ямабуси, когда они отправлялись в свое ежегодное паломничество, основанное на выносливости, самодисциплине и духовном просветлении, называемое окугакэ. Оно составляет фундаментальную часть религии сюгэндо: ямабуси ищут мудрость в горах, поскольку считается, что острые скалы и опасные вершины являются священными местами, обладающими силами, неведомыми человеку.

Окугакэ довольно сложно описать, но давайте я попробую. Образ жизни ямабуси основан на аскетизме, который характеризуется воздержанием от чувственных удовольствий. Аскетизм встречается во многих религиозных традициях и часто ассоциируется со скромным образом жизни, а иногда и с периодами поста, когда человек концентрируется на практике размышлений о духовных вопросах.

Поэтому ежедневные практики включали в себя пробуждение в четыре часа утра и поглощение такого объема зеленого чая, какой только может выдержать мочевой пузырь… но пропуск завтрака. Много медитаций. Еще больше зеленого чая. Поход в тридцать километров по горной местности. Медитация под водопадами, чтобы проверить пределы силы воли и кровообращения в конечностях. Пережившим все это было разрешено войти в соседний монастырь, где подавали ужин; там ямабуси высыпались и повторяли все это снова на следующий день.

Какова цель всего этого? Достичь духовного просветления посредством самодисциплины, погрузившись в необъятную природу гор, и отточить свою мудрость с помощью дисциплины как тела, так и ума. По сути, ямабуси верят, что лучше всего учишься, когда доводишь свой разум и тело до предела, а это достигается походами по местности настолько высокогорной и пересеченной, что это нагружает как легкие,