Искусство жизнестойкости. Стратегии выносливости для духа и тела - Росс Эджли

Урок 2

Познайте силу духовной спортивной науки

ЛОКАЦИЯ: Дандженесс

ПРЕОДОЛЕННОЕ РАССТОЯНИЕ: 77 километров

ДНЕЙ В МОРЕ: 4

Сейчас 4 июня 2018 года, 6:00. Над лодкой восходит солнце.

Белые скалы Дувра теперь были в нашем «зеркале заднего вида», Маргит остался далеким воспоминанием, а мы продолжали свой путь вдоль южного побережья Англии. Совершенно измученный жестоким плаванием прошлой ночью, я так и не смог проснуться, несмотря на лучи света, пробивающиеся сквозь маленький иллюминатор, и звук моего будильника. Харриет открыла дверь моей каюты и любезно поставила чашку кофе на ступеньку, надеясь, что запах свежесваренного зернового напитка выманит меня из постели.

– Спасибо, – удалось мне пробормотать из-под одеяла.

Подняв голову с подушки, я сразу понял, что что-то не так. Хотя Мэтт проделал блестящую работу по дезинфицированию моих ран после вчерашнего плавания, я не учел последствий того, что опустил голову на подушку, когда эти раны еще не высохли. В результате кровь из порезов и ран на моей шее впиталась в простыни, не оставив мне другого выбора, кроме как сорвать их с шеи, прежде чем я смогу подготовиться к дневному заплыву.

Я сосчитал: «Три… два… один… черт!» – и одним быстрым движением сорвал простыню с шеи (вместе с несколькими слоями кожи), а затем направился в ванную, чтобы оценить ущерб. Сделав по пути глоток кофе, чтобы заглушить боль, я изо всех сил старался не заляпать кровью всю лодку, которая уже начинала походить на место убийства.

Взглянув в зеркало, я понял: мои худшие опасения оправдались. Раны уже становились глубже и, возможно, были в нескольких заплывах от того, чтобы превратиться во впечатляющую морскую язву. Что еще хуже, кожа была порвана именно в том месте, где плечо трется о шею, когда я тянусь, чтобы сделать гребок. Это означало, что с каждым гребком я буду разрывать кожу, углублять рану и увеличивать свои шансы на инфицирование.

Решив, что лучше всего посоветоваться с Мэттом, я поднялся на палубу и обнаружил его сидящим на камбузе, где он рассматривал карту и потягивал кофе. Когда я сел рядом с ним, мне не нужно было говорить ни слова, так как по струйке крови, стекающей по моей шее, было ясно, что утро выдалось не из приятных.

Несколько мгновений спустя, делая еще один глоток кофе, Мэтт сказал: «Похоже, ты поранился подушкой». Я не смог удержаться от смеха. Должно быть, это выглядело как одна из самых странных травм, которые когда-либо случались в море.

Мы посидели в тишине. Каждый из нас прекрасно понимал, что самым эффективным лечением было бы прекратить плавание, чтобы моя шея зажила, но – даже на этой ранней стадии плавания – также мы оба знали, что это означало бы потерю драгоценного прогресса, которая аукнется нам позже.

Этот заплыв нужно было закончить до наступления британской зимы. Когда это произойдет, штормы на море станут более частыми и создадут небезопасные и непригодные для плавания условия, а это значит, что наш заплыв резко закончится. Вот почему в тот момент мы предпочли отказаться от разумных решений в пользу продиктованных упрямством.

Воодушевленные чувством непокорного оптимизма, мы начали осматривать лодку в поисках выхода из ситуации, но вместо этого нашли рулоны скотча, банки вазелина, пластыри и мешки для мусора. Стоит отметить, что наша идея не была совершенной. Вы не найдете такого ни в одном учебнике по плаванию или парусному спорту. Но мы пришли к выводу, что, обернув все найденное вокруг моей шеи, можно попытаться создать (полу)водонепроницаемый, защищающий от натирания эрзац «морского шарфа», который, как мы надеялись, сохранит раны сухими и предотвратит их усугубление. Во всяком случае, таковы были наши предположения.

Мы начали с обильного нанесения стерилизующего раствора на все участки кожи, которые были красными, воспаленными, опухшими или рваными, надеясь избавить мои открытые раны от инфицирования бактериями, которые можно было подцепить на морских путях Дувра. За этим последовал большой пластырь, который мы осторожно наложили на раны, стараясь не создавать складок, которые могли еще больше натереть мою и без того истерзанную и пожеванную шею. Нашей следующей задачей было защитить ее от воды, чтобы дать поврежденной коже шанс зажить.

Поэтому мы намотали рулоны толстого скотча на мою «здоровую кожу», чтобы пластыри и повязки оказались поверх «больной кожи» и чтобы она оставалась сухой. Это было далеко от идеала, поскольку скотч и человеческая кожа обычно не очень хорошо взаимодействуют, так что со временем (если мы продолжим его использовать) у меня останется очень мало «здоровой кожи». Но на данный момент это был единственный вариант.

Пытаясь свести к минимуму дальнейшее трение, мы нанесли вазелин на все складки, которые можно было найти на моих плечах и руках.

Во многих отношениях этот момент опять-таки стал воплощением стоической спортивной науки. Цитируя Эпиктета, можно сказать, что «в трудностях проявляется характер человека». Сейчас, более чем когда-либо, я знал, что должен научиться «применять проверенные принципы спортивной науки и психологии в условиях крайнего изнурения, стресса и невзгод».

Тщательно застегивая гидрокостюм поверх новоиспеченной «бронированной» шейной повязки, я снова начал думать о Марке Аврелии – римском императоре, который был болен, но никогда не останавливался.

БОЛЬ НЕ ОСТАНОВИТ

Насколько нам известно, Марк Аврелий не был здоровым человеком. Среди прочих недугов его мучили хронические боли в груди и животе, проблемы со сном и плохой аппетит. Хотя неясно, от какой именно болезни он страдал, современные ученые предполагают, что у него, возможно, проявлялись симптомы язвы желудка, которые могли быть вызваны целым рядом других заболеваний.

Его здоровье ухудшилось настолько, что многие люди думали, что он умирает, – в том числе один из его самых высокопоставленных генералов Авидий Кассий, который решил присвоить себе титул императора. Это вынудило Марка Аврелия отправиться на Восток, чтобы восстановить контроль, но ему не пришлось сражаться с Кассием, который был убит своими собственными солдатами.

Но что меня постоянно вдохновляло, так это удивительная физическая стойкость, которую проявлял Марк Аврелий, несмотря на изнурительную физическую слабость. Он дожил почти до шестидесяти лет, в то время как война или чума унесли жизни многих его современников в более молодом возрасте. Например, его сводный брат Луций Вер, несмотря на то что был более сильным и выносливым человеком, умер в возрасте тридцати восьми лет, а сын Марка Коммод был убит в тридцать