Искусство жизнестойкости. Стратегии выносливости для духа и тела - Росс Эджли

побережья Англии. Но причина, по которой моя радость была немного сдержанной, заключалась в том, что я оплакивал потери, которые мы понесли из-за воздействия соленой воды. Сюда входили:

• 2 пары порванных ремешков для очков;

• 3 порванные шапочки для плавания;

• 1 порванный гидрокостюм;

• слой кожи с моего языка.

Как вы понимаете, меня больше всего беспокоил последний пункт в этом списке.

Я впервые заметил признаки «соленого языка» на побережье Брайтона, когда у меня изо рта уходила вся влага из-за хронического воздействия соленой воды, и Сюзанна приготовила невероятный овощной суп в надежде, что мне будет легче его есть. Я ел тарелку за тарелкой, и это помогало, пока я не начал задаваться вопросом, почему в моем блюде были дополнительные куски мяса.

В конце концов я вежливо спросил:

– Это говядина, свинина или курица?

Заглянув в мою миску и сравнив ее со своей, Харриет ответила:

– Нет, похоже, это твой язык.

Не зная, что делать, я все равно съел его, и на вкус он действительно оказался неплохим, хотя и немного резиновым. Это продолжалось еще несколько дней, и я был готов потерять (и проглотить) часть своего языка ради великой цели, но начал всерьез задаваться вопросом, скольким мне придется пожертвовать, чтобы обогнуть всю Британию.

К счастью, мне больше не пришлось гадать. На острове Уайт нашлось решение, и его звали Зигги. Друг Харриет, родившийся на острове, поднялся на борт лодки, чтобы помочь команде, пока Сюзанна несколько недель побудет на суше. Он был шеф-поваром, а также немного разбирался в фитотерапии.

Возможно, именно поэтому он бросил один взгляд на мой отвратительный язык и сказал:

– Набери полный рот кокосового масла и растопи его на языке. Теоретически это удержит влагу и создаст барьер для защиты от соленой воды. Затем пожуй листья мяты, так как это изменит кислотно-щелочной баланс языка, что полезно для поддержания хорошего состояния полости рта во время плавания [12].

Сработало ли это? Да, как по волшебству. Более 24 часов (и 30 километров) спустя я носился по побережью острова Уайт, радуясь все еще увлажненному языку и ощущая свежий мятный вкус во рту. Зигги был гением: словно морской волшебник, он приплыл на лодке, спас мой язык и вернулся на сушу через несколько недель. Хотя его пребывание в команде было недолгим, вклад в заплыв оказался огромным, и мой язык останется вечно благодарен ему.

Я обнаружил, что развиваюсь как пловец. Километр за километром мы адаптировали и добавляли в наш арсенал новые средства, в том числе:

• мятное средство для полоскания рта;

• «кокосовый язык»;

• недавно изобретенный Мэттом «морской шарф» (в основном скотч и вазелин).

Последнее, например, и сейчас работало блестяще. Всего за восемь дней после изобретения «шарфа» Мэтту успешно удалось предотвратить полное истирание кожи: воспаленная и огрубевшая кожа вокруг моей шеи теперь почти зажила. Зарастая рубцовой тканью и толстыми мозолями, она образовала нечто похожее на «бронированную шею», на которую было неэстетично смотреть… но с которой удобно плавать.

Должен сказать, что я гордился своими мозолистыми ключицами. Нося их с гордостью, как с трудом заработанные знаки отличия, я чувствовал себя правильно (и по-королевски), проплывая мимо замка Каус. Первоначально построенный Генрихом VIII в 1539 году для защиты Англии от угрозы вторжения, теперь это был клуб королевской яхтенной эскадры, одного из самых престижных яхт-клубов в мире, где летом собираются опытные моряки.

Несмотря на свою долгую историю, здание клуба никогда не видело ничего подобного моей шее. Группа пожилых моряков, которых мы встретили там во время перерыва на отдых, пришла к выводу, что такую толстую кожу они видели лишь на сафари в Африке, и это была кожа носорога. Мы все рассмеялись, но это, пожалуй, было лучшим описанием моей дальнейшей эволюции. В тот день моряки с острова Уайт дали мне прозвище Носорожья Шея.

Не буду врать, мне понравилось это прозвище. Оно блестяще подвело итог заплыву на данный момент. Да и звучало брутально, как будто я крутой парень.

Другие физические изменения, которые претерпело мое тело после почти двухнедельного пребывания в море, включали в себя более густую, плотную бороду, которая становилась все гуще из-за соленой воды и моего полного пренебрежения любыми средствами по уходу или процедурами. Несмотря на то что прическа выглядела неаккуратно, спутанные волосы обеспечивали некоторую защиту от непогоды.

Возможно, я и выглядел как водоплавающий оборотень, но волны продолжали испытывать на прочность мои конечности, точно так же как морские пути проверяли на прочность мою иммунную систему и желудок. К счастью, спасение вот-вот должно было прийти в лице моего друга физиотерапевта Джеффа Росса, которого Тэз забирал с суши на нашей маленькой моторной лодке.

Уникальный метис от парусного спорта и физиологии, Джефф родился в Новой Зеландии и занимался парусными лодками. Таким образом, хотя обычно ему поручалось заботиться о физиологии элитных спортсменов, начиная с команды новозеландской лиги регби и заканчивая футболистами премьер-лиги здесь, в Великобритании, он также чувствовал себя как дома, обрабатывая на камбузе мое покрытое ссадинами и ранами тело.

У него были невероятно огромные предплечья и мускулистые руки, а это означало, что он может без особых усилий погрузить большие пальцы в ваши сухожилия, связки, мышцы и фиброзные ткани, чтобы провести что-то вроде странного вскрытия.

Это то, что я испытывал в течение следующих нескольких часов, пока Джефф больно тыкал в меня пальцы и исследовал, прежде чем сделать заключение о состоянии моего тела. Когда я лежал лицом вниз на процедурном столе, который ему каким-то образом удалось собрать на камбузе корабля, и его костяшки пальцев впивались мне в спину и позвоночник, Джефф заметил будничным тоном:

– Ты выглядишь и чувствуешь себя ужасно.

Это была правда, я выглядел как волосатый и распухший морской пират.

– Кроме того, ты потерял часть языка из-за воздействия соленой воды, а в эти кровавые мозоли на шее и плечах может попасть инфекция.

Это тоже было правдой, я оставил много кожи на побережье Великобритании.

– Странно… ты не слишком поврежден и не болен.

Я улыбнулся. Вот он, проблеск надежды.

Затем я рассказал Джеффу о своем визите в спортивную лабораторию, о моем черепе – подводной лодке, детородных бедрах и плавучей попе утенка, а также о том, что, по моему мнению, годы силовых тренировок на самом деле уникально подготовили такого крупного пловца-сумоиста, как я, к совершению этого заплыва.

Он на мгновение остановился и обдумал мою теорию, прежде чем вынести свой