Эффективное чтение. Техники «нечтения» для профессионального роста - Рустам Тельманович Агамалиев

Читатель. Согласен, Гессе заставляет задуматься читателя о том, как тонко переплетены эти три аспекта в книге. Они же добавляют глубину истории и оставляют читателя в некоторой задумчивости после того, как тот перевернет последнюю страницу. Вы с этой же целью ее читаете?

Писатель. Я перечитываю «Игру в бисер» каждые пару лет, чтобы напомнить себе путь, который избрал Йозеф Кнехт, и сравнить его со своим.

Читатель. Позвольте поинтересоваться, что за путь?

Писатель. Его путешествие сквозь годы, рост от ученика до мастера, взаимодействие с наставниками. И главное – хочу напомнить себе, насколько ограничена академическая жизнь.

Читатель. На какие размышления наталкивает вас Гессе, когда вы следите за путем Кнехта?

Писатель. Я думаю о природе образования и роли, которую оно играет в росте компетенций человека.

Читатель. То есть чтение и перечитывание «Игры в бисер» помогает вам заглянуть глубже или по крайней мере посмотреть иначе на что-то. Что именно?

Писатель. Я бы сказал, каждое прочтение в новом свете раскрывает проблему ученика и учителя.

Читатель. То есть вы через призму развлекательной истории пересматриваете свою роль в мире. Вы же еще и учитель, насколько мне известно. Верно?

Писатель. Да, это правда, я учитель. И да, пересматриваю.

Читатель. Следовательно, можно утверждать, что чтение «Игры в бисер» помогает вам как профессионалу становиться лучше?

Писатель. Да, так можно сказать.

Читатель. А если как профессионал вы становитесь лучше, не означает ли это, что вы чему-то научились?

Писатель. Я полагаю, это справедливое утверждение.

Читатель. Похоже, дорогой друг, перед нами некоторое противоречие. Ведь если вы используете «Игру в бисер» и для развлечения, и для того, чтобы посмотреть с нового ракурса на свою роль как учителя, то мы не можем утверждать, что художественная проза предназначена исключительно для развлечения.

Писатель. Нет, не можем.

Читатель. Прекрасно. Просто замечательно. Таким образом, обсуждая «Игру в бисер», мы обнаружили, что, хотя художественная проза действительно развлекает, она также учит размышлять и рефлексировать. Следовательно, первоначальное утверждение, что художественная проза предназначена для развлечения, как минимум неполное. Согласитесь ли вы?

Писатель. Да, я согласен с этим выводом.

В диалоге выше читатель оставляет позицию имеющего собственное мнение человека, а вместо этого примеряет на себя роль «открытой книги» – состояния, когда любая информация несет ценность, даже если в конкретный момент нет представления, что это за ценность. Когда требовательный читатель выделяет в тексте и организует удобным для него способом какой-нибудь фрагмент, он делает это, чтобы «обстучать» о него собственные убеждения, попытаться расшатать мнение автора или собственное, каким бы авторитетными читатель и писатель ни были. Грамотное манипулирование вопросами позволяет выковать новый взгляд на «понятный» вопрос, а при искусном использовании подготовить инструментарий, который в умелых руках можно использовать для преодоления статус-кво.

Сократ (по крайней мере, тот его образ, который нам знаком из диалогов Платона) ни на кого не нападает с вопросами, наоборот – он помогает лучше разобраться в том, о чем идет диалог. Может показаться, что читатель, спрашивая писателя, пытался научить его чему-то. На самом же деле своими глупыми вопросами он пытался сам понять, действительно ли чтение художественной прозы – исключительно развлекательное мероприятие или в научной фантастике, фэнтези и исторических романах имеются второй и третий слои и что требуется ему, читателю, чтобы до этих слоев дотянуться.

Порой обилие глупых вопросов может вызвать раздражение у противоположной стороны. Это довольно частое явление и в диалогах Платона. Тем не менее я настоятельно рекомендую не прекращать спрашивать, даже если «все и так понятно».

Лучше спросить и честно подумать, чем не спросить и остаться в иллюзии понимания.

Глупый вопрос

Ох, нелегкая это работа —

Из болота тащить бегемота!

Корней Чуковский

Читатель, сделай над собой усилие и вернись на две-три минут к диалогу, который состоялся несколькими абзацами выше. Как ты думаешь, тяжелее задавать вопросы или отвечать? Почему?

__________

Задать правильный вопрос – это уже половина дела. Направлять и задавать тон дискуссии вопросами – крайне сложная задача. Для этого требуется необычная острота ума, скорость и гибкость мышления[94]. Именно потому, что думать нужно быстро, хороший вопрос прячется от того, кто его ищет. Чтобы найти достойный вопрос, который поможет обеим сторонам диалога лучше понять исследуемую тему, начинать стоит с простых, можно сказать, даже глупых вопросов, например: «Как устроен язык у дятла?», «Почему воздух прозрачный, а небо голубое?», «Что ты читаешь?», «Тебе это нравится?», «Почему?» А когда контакт установился, можно продвигаться к более сложным вопросам, которые откалывают кусочки закоренелых убеждений, например: «Почему тебе, писатель, было важно выделить в качестве отдельного тезиса то, что художественная проза служит развлечению?»

В диалоге выше читателю было комфортно задавать вопросы не только потому, что он точно знал пределы своего знания, то есть осознавал, чего не знает, но еще и потому, что позволил себе усомниться в том, что он думает, что знает, например в том, что художественная проза не только развлекает, но и образовывает. Задача, которую поставил себе читатель, вступив в диалог с писателем, – не переубедить, а вместе с ним найти подтверждение тому, что художественная проза – исключительно развлекательное чтиво. Взаимодействие читателя и писателя не враждебного характера – это обмен мыслями, которые служат только одной цели: попытаться расшатать убеждение писателя, что чтение художественной прозы есть развлечение, и убеждение читателя, что художественная проза образовывает.

Читатель на протяжении диалога задает маленькие, глупые вопросы и небольшими уместными корректировками формулировок тактично направляет писателя в сторону возможного противоречия. Он готовит почву для создания парадокса, ситуации, при которой убеждения более не соотносятся с действиями или результатами действий.

Умение работать с информацией через вопросы, а не заявления требует от читателя чувствовать тон дискуссии и направление, в котором движется мысль его партнера. В случае с текстом такой партнер – автор этого текста. Незначительные уточнения в определенный момент превращают глупые вопросы в провокационные, цель которых – пошатнуть убеждение, проверить, насколько крепка связь причины и следствия, существует ли обоснование того, что заявляет автор. Подобная работа с идеями чем-то напоминает перетягивание каната.

Требовательный читатель методично задает уточняющие вопросы до тех пор, пока не столкнется с противоречием, которое продемонстрирует несостоятельность идей, высказанных автором. Он делает это не чтобы уличить, а чтобы самому понять, как на самом деле идеи автора повлияют на его собственное поведение и деятельность. Он размышляет и исследует вместе с автором явления, о которых тот высказался в форме книги, статьи, научной публикации, видео или подкаста.

Размышление

Провести грань между размышлением и исследованием довольно сложно: одно гармонично перетекает в другое и возвращается. Но мне все-таки кажется, что в размышлениях над идеей или утверждением стороны диалога не выходят за рамки того, что известно или предполагается. Даже оставаясь в рамках того, что известно, они подбирают максимально широкие вопросы, которые не подразумевают однозначного ответа.

Исследователь и педагог Роберт Марцано считает, что вопросы, у которых отсутствует простой и единственный ответ, лучше всего стимулируют мыслительную деятельность[95]. Они помогают задающему создать своего рода пространство для размышлений, формируют среду, в которой стороны диалога могут развить мысль. Вопрос, на который нельзя ответить однозначно «да» или «нет», это «хорошо», а это «плохо», позволяет отвечающему объяснить свой опыт и понимание материала, которое он сформировал, работая с текстом и интерпретируя идеи. Обычно у этих вопросов относительно простая формулировка. Например: «Почему предположение автора [художественная проза существует исключительно для развлечения] – правда?» Подобное отношение к идеям дает читателю возможность глубже понять, что имеет в виду автор.

Иной подход к размышлению над идеей – попытка объяснить себе, как автор пришел к определенному выводу. Сделать это можно, представив себе ситуацию, в которой идея автора применяется на практике.

Я не устану повторять, что