Мотивация человека - Дэвид Макклелланд

(как это делал Мадди), а в контексте процессов визуального/пространственного восприятия. Берлин (Berlyne, 1967) собрал доказательства того, что естественный мотив новизны проявляется в различных «измерениях»: привычности – новизны, предсказуемости – неожиданности, ясности – двусмысленности, сложности – простоты (см. также Berlyne & Madsen, 1973). В любой из таких «плоскостей» умеренное разнообразие стимуляции сопряжено с позитивными эмоциями, чрезмерное разнообразие – с негативными, а отсутствие разнообразия – с безразличием.

Рис.5.6. Изменения в реакции, прослеживаемые с последних двух минут, когда взгляд направлен на привычный объект, и в течение первых двух минут, когда он обращен на отличающийся сравниваемый объект (after Hopkins, Zelazo, Jacobson & Kagan, 1976)

Говоря о мотиве новизны, важно отметить, что он включает в себя компоненты и врожденные, и выученные. Судя по всему, врожденные, или инвариантные, связаны со степенью новизны или неожиданности, образующей «гедонистическую кривую».

Научение тоже играет важную роль в восприятии новизны, так как привыкание, или адаптация, к определенной ситуации целиком и полностью зависит именно от процессов научения. Вышесказанное относится ко всем видам естественных мотивов: появление тех или иных эмоций зависит от генетически детерминированной готовности к реакции на стимуляцию определенного типа, однако характеристики конкретных стимулов быстро изменяются по мере научения.

Индивидуальные различия в стремлении к новизне

Цукерман (Zuckerman, 1974) считает, что некоторые люди гораздо активнее, чем другие, стремятся к новизне. В ходе своих исследований он разработал шкалу стремления к новизне. Эта шкала состоит из таких высказываний, как: «Я бы с удовольствием прыгнул с парашютом»; «Мне нравится получать новый и возбуждающий опыт, даже если он сопряжен с переживанием умеренного страха, не вписывается в рамки приличий или не согласуется с законом»; «Мне нравятся „дикие“, „разгульные“ вечеринки» и «Я испытываю скуку при виде знакомых лиц». В каждом случае испытуемый может либо согласиться, либо не согласиться с предложенным ему утверждением. Конечно, помимо мотива поиска новых переживаний на реакции испытуемых могут повлиять многие другие переменные, однако в целом созданная Цукерманом шкала позволяет достаточно точно определить, насколько тот или иной индивидуум стремится к получению нового опыта.

Результаты проведенного Цукерманом исследования показаны на рис. 5.7. В ходе исследования мужчины-добровольцы проводили 8 часов либо в состоянии сенсорной депривации, либо 8 часов в условиях социальной изоляции, хотя в помещении было несколько картин и магнитофон с записями музыки. Цукерман оценивал движения, которые делали испытуемые, с помощью «воздушной подушки, соединенной с фиксирующим внешнее давление прибором» (Zuckerman, 1974). Как и предполагалось, те испытуемые, которые набрали сравнительно высокие баллы по шкале Цукермана, двигались более активно, нежели остальные испытуемые (предположительно для того, чтобы стимулировать самих себя). В ходе другого исследования Цукерман измерял уровень электрических потенциалов, возникающих на кожном покрове черепа и вызываемых под воздействием визуальных стимулов различной интенсивности. При этом исследователь разделил испытуемых на две группы: в первую вошли индивидуумы с выраженной склонностью к поиску новых переживаний, а во вторую – индивидуумы, практически не стремящиеся к этому. Исследователь выяснил, что люди, активно ищущие «приключений» (об этом говорили результаты прохождения шкалы Цукермана), характеризуются особенно высокими показателями измерений. То есть, чем более яркими были визуальные стимулы, тем интенсивнее становилась электрическая активность головного мозга стремящегося к новым ощущениям человека (волновая активность мозга измерялась с помощью прикрепленных к коже черепа электродов). Однако данная закономерность не характеризует работу головного мозга тех людей, которые предпочитают устоявшийся порядок жизни. Очевидно, что «любители приключений» могут вынести более мощную стимуляцию, нежели те, кто не стремится к острым ощущениям.

Рис.5.7. Среднее значение периодов движения за час претерпеваемых лишений (after Zuckerman, 1974)

Кроме того, Мадди, Чарленс, Мадди и Смит (Maddi, Charlens, Maddi & Smith, 1962) разработали методику измерения индивидуальных различий в стремлении к новизне. Сущность ее заключается в сравнении историй, выдуманных испытуемыми после прослушивания очень скучной магнитофонной записи, с историями, придуманными испытуемыми после прослушивания записи, состоящей из множества интересных и вызывающих удивление высказываний. Различия в содержании двух версий оценивались по шкале «стремления к новизне». Данная методика наиболее эффективна при выявлении избегающих новизны индивидуумов (низкие результаты по «шкале новизны»), а результаты, полученные с ее помощью, не коррелируют с результатами, полученными с помощью других методик измерения любопытства и креативности.

Бесвик (Beswick, 1965) сконцентрировался на создании методики, позволяющей измерять степень человеческого любопытства. Он оценивал выдуманные испытуемыми истории, используя разработанные им шкалы удивления-интереса, перцептивных инструментальных действий, исследовательского ролевого поведения и интрапсихических реакций возбуждения. (Между содержанием историй, записанных после того, как у испытуемых возникла эмоция любопытства, и содержанием историй, выдуманных после ординарных переживаний, существуют значимые различия по всем вышеупомянутым пунктам.) Бесвик выяснил, что ретестовая надежность его методики высокая (r = 0,71 после 6 месяцев). Кроме того, получаемые с ее помощью результаты достоверны в том смысле, что высокий уровень любопытства коррелирует как с осознанным стремлением к порядку, так и с выраженным интересом к новизне, проявляющемся, например, в согласии с такими высказываниями, как «Новизна обладает для меня громадной ценностью». Бесвик утверждает, что любопытство подразумевает, с одной стороны, желание все упорядочить, а с другой – готовность терпеть беспорядок, чтобы в конце концов внести порядок. Он приводит еще одно доказательство валидности своей проективной (истории придумывались к картинкам ТАТ) методики: те студенты, которые получили высокие баллы после прохождения данного теста, брали из библиотеки больше «развлекательных» книг, чем студенты с низкими результатами по «общей шкале любопытства». Кроме того, по сравнению с «нелюбопытными» испытуемыми «испытуемые-исследователи» задавали больше спонтанных вопросов о проблемах религиозной деятельности. Бесвик не считает любопытство мотивом. Однако оно таково, если считать, что естественный мотив новизны сильнее выражен в одних, нежели в других индивидуумах.

Используя совершенно иную методику, Лайам Хадсон (Hudson, 1966) выяснил, что люди делятся на тех, кто генетически предрасположен к поиску новизны, и тех, кто от рождения стремится к порядку. Его испытуемые проходили тест интеллекта и тест на креативность, состоящий из открытых вопросов (например, «Перечислите все известные вам способы использования скрепки для бумаги»). Хадсон разделил испытуемых на две группы. В первую вошли испытуемые, набравшие высокие баллы после прохождения теста интеллекта и низкие баллы после теста креативности (согласно Хадсону, такие индивидуумы характеризуются преобладанием конвергентного мышления). Вторую же группу составили испытуемые, которые лучше справились с тестом креативности (согласно Хадсону, они характеризуются доминированием дивергентного мышления). Испытуемые из второй группы, как правило, изучали искусство, в то время как из первой группы в массе своей – науки. По сравнению с испытуемыми из первой группы