Кукла на цепочке - Алистер Маклин

– Нет, сэр. На «Ангелине» не хватит места для трех героев. И не забывайте, кто-то еще должен отвести «Ариадну» домой. Так, с «Ангелиной» пока все. Теперь про «Килхарран». Я только что разговаривал с капитаном Монтгомери. Он попробовал дать пару пробных рывков за подъемные стропы и говорит, что бомбардировщик – с помощью плавучих мешков, конечно, – приближается к состоянию нейтральной плавучести. Двадцать минут, максимум полчаса, и он начнет подъем. Вы точно не захотите это пропустить, сэр.

– Несомненно. Как говорил Уолтер де ла Мар, «взгляни в последний раз на все прекрасное». Может быть, это последнее, что я когда-либо увижу?

– Надеюсь, до этого не дойдет, сэр. Кроме люгера и подъема бомбардировщика, нам нужно дождаться еще трех вещей. Прежде всего реакции на сообщение, которое мы отправили президенту через наше посольство. На это уйдет сколько-то времени, ведь даже самые отзывчивые из банков – а банки почти по определению скрытны и ненавидят саму мысль о сотрудничестве – очень неохотно раскрывают какую-либо информацию о своих важных клиентах, потому что важные клиенты такого не любят. Генералы ВВС и адмиралы вряд ли имеют большое значение в плане финансов, но они имеют большое значение в плане авторитета и власти и, я думаю, обладают непропорционально большим влиянием. Я очень надеюсь, что мы там переполошили не слишком большое количество народу. Затем – и это я ожидаю в ближайшем будущем – должен прийти ответ от греческой разведки. Мы просили предоставить полный список мест, где Андропулос вел бизнес, любой вид бизнеса, за последние несколько лет. И конечно же, мы ждем прибытия критронного устройства из Америки.

– А оно может появиться бог весть когда. Мы ведь понятия не имеем, когда оно прибудет. У американцев есть сверхзвуковые самолеты?

– Конечно есть. Но только истребители. И ближайшее место, где они могут дозаправиться, – это Азорские острова, а я совершенно уверен, что никакой истребитель не сумеет преодолеть две тысячи миль, чтобы добраться туда. Им просто не хватит топлива. Кроме того, совсем не обязательно, чтобы мы получили это устройство до того, как уплывем с бомбой, – при условии, конечно, что у нас все-таки получится уплыть. Мы всегда можем сбросить бомбу в нужном месте, поставить сигнальный буй, предупредить все корабли, чтобы они держались подальше, дождаться прибытия критрона, вернуться и взорвать бомбу.

– Но было бы гораздо лучше проделать все одним махом. – Хокинс задумался на мгновение, потом улыбнулся. – Сколько сейчас в Вашингтоне?

– Кажется, четыре утра.

– Превосходно. Давайте пошлем им короткое послание. Поинтересуйтесь у них, что там с транспортировкой критронного устройства и каково ожидаемое время прибытия. Пускай у них будет чем заняться.

Тэлбот взял телефонную трубку и надиктовал сообщение.

– Что-то я в последнее время не вижу вашего старшего помощника, – заметил Хокинс. – Он ведь, кажется, должен выведать секреты у племянницы Андропулоса?

– Винсент обычно выполняет свои обязанности эффективно и быстро. Видимо, когда в обязанности входит Ирена Шариаль, это занимает немного больше времени.

– Всего несколько лет назад мне тоже потребовалось бы немного больше времени. А вот, кстати!

На пороге появился ван Гельдер.

– А мы тут обсуждаем вас, молодой человек. Видимо, беседа оказалась трудной и продолжительной.

– Дело требовало деликатности, сэр. Но она сообщила мне все, что знала. – Он укоризненно посмотрел на Тэлбота. – Я вижу на вашем лице следы скептицизма, сэр. И совершенно напрасно. Я верю ей, я доверяю ей, и я не очарован ее зелеными глазами, потому что в это время я исполнял свои обязанности, сэр.

– Низкое коварство и хитрость, какими бы отвратительными они ни были, тоже имеют право на существование, Винсент.

– Все было совсем не так. Я сказал ей, что вы послали меня поймать ее в ловушку, заставить сделать неосторожное заявление и невольно выдать себя. После этого мы отлично поладили.

Тэлбот улыбнулся:

– Всего лишь еще один способ схитрить. И что же ей известно?

– Ничего. Я гарантирую, что вы пришли бы к тому же выводу, сэр. Она не знает своего дядю, разве что поверхностно. Она не доверяет ему. Она считает его очень подозрительным человеком. Александра она тоже считает очень подозрительным человеком, хотя для этого ни от кого не потребуется особой смекалки. Она ничего не знает о его бизнесе. Она никогда не путешествовала с ним. Ее отец, которого она явно обожает и относится к нему с величайшим уважением, считает Андропулоса чрезвычайно подозрительным и не разговаривал с ним много лет. Она убеждена, что ее отцу многое известно о ее дяде и его бизнесе, но отец отказывается обсуждать с ней эту тему.

– Кажется, нам бы сейчас очень не помешал ее отец на борту, – сказал Хокинс. – У меня такое ощущение, что мы могли бы узнать от него много интересного.

– Совершенно в этом уверен, сэр. Одно только странно: она убеждена, что дядя искренне ее любит.

Хокинс улыбнулся:

– Было бы довольно трудно не полюбить эту юную леди. Однако же я хотел бы отметить – так, к слову, – что массовые убийцы, как известно, обожают маленьких детей.

– Не думаю, что он массовый убийца, сэр.

– А она определенно не малышка. – Хокинс пытливо посмотрел на Тэлбота. – Вас что-то насторожило, Джон?

– Да. – Тэлбот какое-то мгновение смотрел в иллюминатор, потом повернулся к Хокинсу. – Откуда мы знаем, что он не массовый убийца?

В глазах Хокинса промелькнуло удивление.

– Обычно вы не делаете подобных замечаний. Только по веской причине. У вас есть что-то на уме?

– Кажется, да. Только оно сидит так далеко у меня в мозгу, что я не могу до него добраться. Но оно всплывет. – Он повернулся к вошедшему в каюту Денхольму. – Кажется, я уже задавал вам этот вопрос прежде. Что уводит вас от мирских удовольствий?

– Долг, сэр.

– Попрошу отметить, адмирал, – сказал Тэлбот, – как велика у офицеров «Ариадны» преданность своему долгу. Насколько я помню, Джимми, вы должны были таиться и подслушивать.

– Я таился, сэр. И подслушивал. Я также поил мистера Андропулоса и его друзей крепкими напитками.

– В такую рань? – удивился Хокинс.

– Приказ капитана, сэр. Я надеюсь, сэр, что адмиралтейство позаботится о моем счете в баре.

– Что, он настолько огромен?

– Не настолько огромен, как их жажда. Они немного расслабились. Наверное, решили, что я слабоумный. Они уверены, что я не знаю ни слова по-гречески, но все равно были очень осторожны. Много намеков и загадочных упоминаний, и все они, кстати, сделаны на македонском диалекте.

– Который вы впитали с молоком матери?

– Немного позже, сэр. Но он мне как родной. Не знаю, сочтете вы эту новость хорошей или плохой, сэр, но Андропулос знает, что на борту этого бомбардировщика водородные бомбы. Он даже знает, что их пятнадцать.

Воцарилась продолжительная тишина – трое мужчин в каюте размышляли над словами Денхольма. Потом Хокинс сказал:

– Это и хорошие новости, и плохие. Хорошие для нас, но плохие для Андропулоса. Отлично сработано, мой мальчик. Просто отлично.

– Поддерживаю вас, сэр, – сказал Тэлбот. – Лейтенанта Денхольма ошибочно считают то знатоком античности, то офицером-электронщиком. На самом деле его место в МИ-5. Андропулос никак не мог узнать о существовании этих бомб на борту «Ариадны». Значит, он знал о них раньше. Вот доказательство – если бы оно требовалось – нашей почти стопроцентной уверенности в том, что Андропулос проник в Пентагон.

– Я хотел бы отметить, сэр, – сказал Денхольм, – что слова «водородные бомбы» не звучали. К тому же у нас есть только мое слово против их слов.

– Это не имеет значения, и здесь у нас не суд. Никакого разбирательства не будет. Главное, что мы это знаем, а они не знают, что мы это знаем.

– Мои услуги больше не требуются? Или мне продолжать таиться?

– Разумеется, таиться. Три «А», должно быть, строят какие-то планы на случай непредвиденных обстоятельств. Теперь мы знаем, почему они хотели очутиться на «Ариадне». Но чего мы не знаем, так это того, что они намерены делать дальше. Так что продолжайте выпивать с ними.

– Выпивать? – с горечью произнес Денхольм. – У меня есть