Кукла на цепочке - Алистер Маклин

вы так говорите. Я довольно посредственный старый отгадчик. Должен признаться, что мне во многом помог лейтенант-коммандер ван Гельдер, да и лейтенант Денхольм тоже не промах в игре в угадайку. Боюсь, вам придется кое-что узнать о вашем дяде, и лучше узнать прямо сейчас. Не будет преувеличением сказать, что он – преступник мирового уровня, а возможно, вообще единственный в своем роде, и совершенно безжалостный убийца. Он специализируется на международной контрабанде наркотиков и международном терроризме, организует и контролирует их. Один бог ведает, сколько сотен, если не тысяч человек погибло от его руки. Мы знаем, твердо знаем, что он виновен, несомненно виновен, но потребовались бы месяцы, если не годы, чтобы собрать необходимые доказательства. За это время он исчез бы. Ровно это он и делает сейчас – исчезает. Даже в последние несколько дней он не сидел сложа руки. Он убил механика, кока и стюарда на «Делосе». Они слишком много узнали. Но что именно они узнали, нам, вероятно, никогда не выяснить.

– Откуда вы все это знаете? – Кровь отхлынула от ее лица, и на нем отразилось настоящее потрясение. Не горе или ужас, лишь потрясение. – Как вы вообще могли предположить такое, не говоря уже о том, чтобы доказать?

– Мы с ван Гельдером спустились, чтобы осмотреть лежащее на дне судно. Ваш дядя взорвал собственную яхту, чтобы попасть на борт «Ариадны». Вам, конечно, не полагалось знать об этом. К несчастью для вашего дяди, он и сам не знал, что так получится. Для ровного счета он также несет ответственность за самоубийство двух американцев, очень высокопоставленного генерала и очень высокопоставленного адмирала. Это произошло несколько часов назад. Он этого не знает, но, если бы и знал, это вряд ли нарушило бы его сон. – Тэлбот посмотрел на Маккензи. – Старшина, эта рецина ужасна. Неужели вы не можете найти ничего получше для вашего многострадального капитана?

– Она просто отвратительна, сэр. Я пробовал. При всем уважении к профессору Уотерспуну, греческие ординарные вина – это сильно на любителя. Кажется, в шкафчике в рулевой рубке есть шотландский виски и джин, по бутылке каждого. Не знаю, как они там оказались. Сержант Браун считает, что они включены в ваш счет за столовую.

– Позже я отдам вас обоих под трибунал. А пока что не торчите тут.

– Он ведь умрет, да, сэр? – сказал Браун. – Мне жаль, мисс, но, если хотя бы половина того, что сказал капитан, правда, он – бесчеловечный тип, которому не место в человеческом обществе. И я верю, что все, что сказал капитан, правда.

– Я знаю, что Дженкинс был вашим лучшим другом, сержант, и я глубоко скорблю. Он умрет, причем умрет от собственной руки. Он сам себе палач. – Тэлбот повернулся к Евгении. – Вы слышали, как он упоминал проект «Манхэттен»?

– Да, слышала. Но не поняла, что он имел в виду.

– Как и мы поначалу. Но мы разобрались. Андропулоса не интересовали водородные бомбы. Их нельзя использовать как оружие террора. Это слишком радикально, это ничего не даст, и ни один террорист не посмеет взять на себя ответственность за ее использование. Кроме того, ни один террорист не мог бы транспортировать ее. Андропулоса интересовали именно атомные мины, и он знал, что на борту этого самолета их будет три. Его изначальный план, как мы полагаем, заключался в том, чтобы сбросить их на подходах к некоторым из крупнейших морских портов мира – Сан-Франциско, Нью-Йорка, Лондона или Роттердама – и довести это до правительства соответствующих стран. Он сообщил бы этим странам, что может взорвать мины с помощью заранее установленного радиосигнала дальнего действия и что любая попытка обнаружить, удалить или нейтрализовать их приведет к активации мины и, конечно же, уничтожит судно, проводящее расследование. Это фактически парализовало бы всю морскую торговлю и пассажирские перевозки в эти порты и из них. Это также давало бы террористам то преимущество, что в случае атомного взрыва они могли бы лицемерно заявить, что вся вина лежит на пострадавшей стране, а вовсе не на них. Мина проекта «Манхэттен» была бы поставлена где-нибудь в канале Эмброуза на подходе к Нижнему Нью-Йоркскому заливу. Это был блестящий план, порождение блестящего, но извращенного ума. У этого плана был лишь один недостаток: он не сработал бы. Андропулос не мог этого знать. Но мы знали.

– Откуда, ради всего святого, вам это известно? – спросил Уотерспун.

– Мы дойдем до этого. Итак, Андропулос получил свою бомбу. Идеальную для его целей – или он так думал. Но было кое-что еще, чего он не знал. При крушении самолета внутри одной мины активировался таймер. После того как он завершил работу и выключился, мина готова была взорваться при первом же звуке корабельного двигателя. Точнее, любого двигателя. Мина на борту «Ангелины» приведена в боевую готовность. Но Андропулос купился на тарабарщину, которую скормил ему Викрам, – что мина временно нестабильна из-за радиоактивного излучения водородных бомб. На самом деле она теперь постоянно нестабильна и лишь ждет подходящего момента, чтобы взорваться. Старшина, вы до странности небрежны.

– Извините, сэр. – Маккензи вручил капитану стакан с виски. – Вы уж не вините меня, сэр. Человеку нечасто выпадает шанс послушать такую историю.

Тэлбот отхлебнул из стакана:

– Надеюсь, вы больше никогда ничего подобного не услышите.

– Что же будет дальше? – спросил Уотерспун.

– Произойдет одно из двух. В первом случае Андропулос может попытаться перенести мину на «Таормину», и тогда шум ее работающих двигателей отправит их всех в лучший мир. Хотя для Андропулоса и его друзей, надеюсь, выберут самый плохой мир. Экипаж «Таормины» может быть относительно невиновен. Во втором случае Андропулос может предпочесть идти под парусом до Тобрука, его конечной точки назначения. Не забывайте, он считает себя в полной безопасности, ведь, по его мнению, мир по-прежнему думает, что у него пять заложников. При звуке первого же корабельного или промышленного двигателя в Тобруке мина активируется. Сколько невиновных людей погибнет? Десять тысяч? Это минимальная оценка. Лейтенант Денхольм, я уже устал от звука собственного голоса. Вы считаетесь офицером «Ариадны» по электронике. Покажите им это устройство и объясните его предназначение.

– Это называется критрон, – начал Денхольм. – Выглядит как маленький и довольно старомодный портативный радиоприемник, верно? Именно его капитан имел в виду, когда сказал, что, если бы Андропулос знал о существовании этого устройства, он бы не стал тратить столько напрасных усилий на получение атомной мины. При помощи всего нескольких простых действий – на самом деле это чрезвычайно сложный механизм, и я практически ничего в нем не понимаю – можно послать электронный импульс на выбранной длине волны и взорвать атомную бомбу. Если бы Андропулос поставил мину в канале Эмброуза, ее можно было бы подорвать с любого расстояния, даже если бы ни один корабль и ни один самолет не приблизились к ней.

– Позволено ли мне спросить, – заговорил Уотерспун, – как так удачно получилось, что у вас оказался этот смертоносный прибор?

– Мы посылали за ним в Америку. Он прибыл вчера.

– Из этого можно сделать два вывода: вы заранее знали о существовании этого устройства и вы уже довольно давно знали о том, что именно задумал Андропулос. Кто-нибудь еще это знал?

– Капитан не одобряет сплетни среди офицерского состава.

Уотерспун повернулся к Тэлботу:

– Вы собираетесь взорвать «Ангелину»? Мою «Ангелину»?!

– Увы, да. Но осмелюсь сказать, вам положена будет компенсация.

– Какая компенсация?

– Откуда мне знать. Я недостаточно высокопоставленное лицо для этого. Придется спросить адмирала.

– Неужели это должно быть сделано именно так? – спросила Ирена. – У вас же есть рация. Разве вы не могли просто сказать ему, чтобы он сбросил бомбу за борт, а потом арестовать его?

– Не считая того, что он мне не поверил бы, я в любом случае не стал бы это делать. Я уже говорил, что получение доказательств против него может занять месяцы, даже годы. Предлагаю вам с Евгенией расспросить о нем у ваших отцов. Думаю, они полностью согласятся с тем, что нельзя отпускать бешеного пса на свободу.

Ван Гельдер спросил:

– Вы это имели в виду, когда говорили, и даже не один раз, что Андропулос никогда не предстанет перед судом?

– Он уже осужден.

В половине третьего ночи Тэлбот