Спас на крови - Сергей Малинин

– Среди нынешних? Это будет не массовое, а тотальное. И потом еще смены три в расход пустить придется, пока наши… правящие структуры не поймут, что их обязанности не подразумевают воровство и набивание карманов деньгами от бандитов. А если не шутить, то мы действительно можем рассчитывать на поддержку сверху. Россия уже достаточно долго живет спокойно, так что никому в правительстве не нужен новый приступ паники в народе.

– Вы не обращайте внимания, – вздохнул Кирилл. – Нашего командира частенько пробивает на антигосударственные замечания. Но он не со зла. Он вообще – слуга царю, отец солдатам.

Бережной изобразил книксен, балансируя чашкой так, чтобы не разлить чай.

* * *

Винтра, как и полагается человеку южному, был сибаритом и гедонистом. Он знал толк в приятном времяпрепровождении и не упускал возможности хорошо отдохнуть, когда позволяли обстоятельства. Но вот чего он не любил и не понимал, так это извечной русской страсти к тому, чтобы буквально всякую встречу обустраивать так, словно это неимоверное торжество. Все эти утомительные банкеты с обязательным банно-алкогольным продолжением, с визжащими полупьяными шлюхами и стремительным оскотиниванием даже очень почтенных людей.

Тем не менее от национальной специфики не спрятаться. И потому, отправляясь на приватную беседу с заместителем начальника по вопросам маломерной логистики порта Леонидом Михайловичем Беркутом, Янис захватил с собой три пачки активированного угля, ампулу аммиака и полдюжины презервативов. Знал он, что за приват будет на даче у Михалыча, как наказал себя звать этот рыхлый лысый мужчина! Вначале они, конечно, поговорят тет-а-тет в кабинете хозяина на втором этаже, а вот потом – Беркут сцапает Винтру за рукав и потащит вниз, где приедет орда его мутных приятелей, таких же рыхлых и неприятно располневших, где будут плыть запахи шашлыков и хихикать свежепривезенные шалавы. Улизнуть, понятное дело, ему никто не даст. Обидятся, черт бы их побрал.

Беркут жил в поселке Абрау-Дюрсо, в четырнадцати километрах от города. Этот курортный поселок, славящийся своим заводом шампанских вин, фактически представлял собой два селения. Дача Леонида Михайловича располагалась в Абрау, на берегу моря, – как и полагается загородному владению состоятельного человека.

Хозяин встречал важного гостя, стоя на крыльце. Был он грузным, с мохнатыми усами, делавшими его похожим на бобра-переростка, с брюшком, очень наглядно свидетельствовавшим, что его обладатель ведет исключительно малоподвижный образ жизни.

– Ну, здравствуй, дорогой! – воскликнул Леонид Михайлович, раскрывая объятия Винтре. Янису не нравилась эта манера Беркута выражать свою симпатию, но грек был человеком терпеливым, а Леонид Михайлович – очень нужным персонажем.

– Здравствуй, Леня! – улыбнулся Винтра. – Приятно видеть, что ты цветешь!

– А что же еще в жизни-то остается, кроме как цвести? – рассмеялся Беркут и широким жестом предложил Янису войти в дом.

Винтра с удивлением отметил, что Беркут смотрится слишком серьезным и трезвым. Обычно он уже в самом начале деловых встреч был малость под градусом. Недостаточно пьяный, чтобы потерять деловую хватку и здравость суждений, но при этом хихикающий, подмигивающий, потирающий руки… Неприятное зрелище. И так по-русски! Винтра поймал себя на том, что все сильнее связывает Леонида Михайловича и русских в целом.

Янис и Беркут поднялись на второй этаж. Леонид Михайлович гостеприимно распахнул перед гостем роскошную дверь своего кабинета, изготовленную из мореного дуба.

Кабинет был под стать двери – полностью отделанный темным деревом, обставленный нарочито тяжеловесной деревянной мебелью. Одну из стен полностью занимало большое панорамное окно с видом на залив. Громко отщелкивали секунды антикварные часы в дальнем углу кабинета единственный по-настоящему старый предмет на даче у Беркута. Помнится, Леонид Михайлович хвастался Винтре, что этот шедевр механики достался ему от дальнего родственника. Верилось легко: Беркут не был заморочен на антиквариате, он предпочитал вещи, изготовленные в наше время, – они надежнее, точнее и рациональнее.

– Присаживайся, Янис. Выпить хочешь? Мне тут настоящей метаксы привезли! Двенадцатилетней выдержки, только в Греции продающейся. Будешь?

Грек улыбнулся как будто даже виновато:

– Леня, ты не поверишь, но я метаксу недолюбливаю. А вот коньячку армянского – с огромным удовольствием выпил бы!

– Так а в чем проблема? Сейчас организуем тебе коньячок. Да такой, за какой бы сам Черчилль не один джип, а два отдал!

– Вот и прекрасно. Давай свой замечательный коньяк – и будем разговаривать о деле.

Леонид Михайлович подошел к книжным стеллажам. Винтра, уже успевший ознакомиться в общих чертах с тем, что гласили золоченые буквы заголовков, сомневался в том, что Беркут прочел хотя бы что-нибудь из того, что стояло у него на полках. Скорее всего, эта коллекция была предназначена исключительно для создания надлежащего декора в помещении. Одна из полок неизменно была пуста, и Винтра знал, что вообще-то за ней скрывается небольшой бар. В нем хозяин держал необходимый минимум выпивки для своих гостей.

Леонид Михайлович повозился немного и вернулся с двумя пузатыми бокалами. Протянув Винтре один из них, он уселся в удобное кожаное кресло возле декоративного фальшивого камина, эффект пламени в котором изображался оранжевыми и желтыми лампами. И то сказать, на кой черт нужен камин в том климате, в котором находится Новороссийск? Чисто для декора.

Винтра погрел рукой бокал, покачал напиток, чтобы лучше ощутить букет. И наконец пригубил. Да, пожалуй, этот коньяк стоит того, чтобы отдавать за бутылку по два джипа.

Ритуал дегустации состоялся, а затем Беркут спросил:

– Янис, а вы не переборщили с пограничной базой? Не то чтобы я сильно волновался, но чем громче подобные акции, тем больше они привлекают внимания. Как бы не рассмотрели сверху ваши потехи да не принялись за вас всерьез. И за меня до кучи! Понимаешь, Винтра, мне совершенно не улыбается в конце жизни надолго сесть в тюрьму…

Винтра рассеянно усмехнулся. Кто бы сомневался, что у Леонида главный интерес – это он сам. Нормальное явление, и даже замечательное. Потому что, если бы не такие вот люди, которые во главу угла ставят личный интерес, дела делать было бы гораздо сложнее.

– Леня, не переживай. Вскоре найдутся ответственные за взрыв. Их быстренько сцапают, и всякий интерес пропадет. Я тебе обещаю.

Беркут исподлобья посмотрел на Винтру. В его взгляде светились одновременно недоверие и интерес.

– Интересно, чем же может быть вызвано внезапное стремление приписать себе одно из самых тяжких преступлений?

– Есть разные методы убеждения, – уклончиво ответил Янис. – Но поверьте, при большой необходимости человек может принять на себя ответственность за что угодно. Вопрос только в том, есть ли у вас рычаги воздействия. Ну и понятно, что рычаги могут повлиять не только на конкретно взятого человека, но и на группу