Магнат. Люди войны - Николай Соболев

Из комнаты, временно назначенной моим кабинетом, набрал номер Понятова — ага, все по последнему слову техники, все здания и помещения телефонизированы.

— Александр Матвеевич, если вы закончили с разгрузкой, зайдите, пожалуйста, ко мне.

За пять минут Понятов успел причесать жидкие волосы и вымыть руки.

— Что скажете, как быстро выполните заказ?

— Первый осциллограф через две недели, мистер Грандер, весь объем за два месяца.

— Отлично, тогда сразу же, как будут готовы первые три, отправляйте.

— Может, лучше все сразу? Отправка единой партией сильно дешевле.

— Само собой, но, во-первых, неизбежные на море случайности. Лучше пусть пропадут три штуки, чем все сразу.

— Да, этого не учел. Тогда, мистер Грандер, имеет смысл и дальше отправлять по три?

— Конечно. Во-вторых же, при такой отправке мы начнем работы в Овьедо на полтора месяца раньше.

Понятов склонил лобастую голову.

— Схемы компрессора и де-эссера сложностей не вызывают?

— У меня есть несколько вопросов, — он потянул из нагрудного кармана сложенные вчетверо листки. — Вот здесь, здесь и здесь… решение надежное, но очень дорогое. Можно получить характеристики чуть хуже, но изделия будет примерно вдвое дешевле.

— Вы совершенно правы, Александр Матвеевич. Если мы дойдем до массового выпуска, то ваше решение будет основным. Но первые экземпляры предназначены лично для президента Рузвельта, вы же слышали его выступления по радио?

Инженер зачарованно кивнул — похоже, он снова обалдел, как при первом появлении в усадьбе. Ничего, скоро привыкнет.

От принудительных работ по расчистке и обустройству лаборатории меня спас звонок секретаря нашей манхэттенской конторы:

— Мистер Грандер, вас срочно желает видеть инженер Кочек, он утверждает, что…

— Кто??? — ахнул я в трубку.

— Инженер Кочек… ваш знакомый по Парижу… Что-то не так?

— Все так, Дженкинс, все так, — я на секунду задумался, а потом решил: — Назначьте ему через четыре часа в Temple Court и не забудьте забронировать столик!

— Разумеется, босс.

Мне собраться — десять минут, но вот Барбаре… это при том, что ей в принципе не нужно возить ничего с собой, все необходимое есть в Нью-Йорке. Но час отдай не греши, мы с Ларри прямо извелись, пока стояли у автомобиля под «Еще минутку!», «Уже иду!», «Сейчас-сейчас!»

И оставить нельзя, приходится все время держать при себе — девочка хорошая, но тут же набегут какие-нибудь подружки из числа золотой молодежи, и пиши пропало. У Барбары настоящего своего интереса в жизни нет, отчего она легко поддавалась постороннему внушению, особенно в безнадзорном состоянии.

Инженер Кочек явился в ресторан не один, а с упитанным человеком средних лет в добротном костюме тонкой шерсти и представил его как сотрудника «Амторга» Иванова. Желание дать Кочеку в лоб посетило меня тут же, встать и уйти — следом, но потом я понял, что поздно пить «Боржоми», мы так или иначе засветились.

Мы сели в углу, чтобы не оказаться под уходящим вверх на пять или шесть этажей атриумом с галереями, у большого книжного шкафа. На лицах плавали разноцветные отблески от витражных окон, а разговор моими стараниями все время сворачивал на погоду, результаты скачек, мою предстоящую женитьбу, историю разработки пентода и так далее. На любые попытки Кочека перейти к интересующим их вопросам, я только улыбался и безмятежно смотрел ему в глаза.

То ли «Иванов» сообразил первым, то ли Кочек пнул его под столом, но амторговец вспомнил о неотложных делах сразу после аперитива и умчался под недоуменным взором официанта, несшего ему стейк.

— Ну и что вы тут устроили? — недовольно спросил псевдоинженер.

— Я? — моему наивному взгляду позавидовал бы любой ученик Станиславского. — Кто из нас привел незнакомого человека на встречу без предварительного уведомления? Так дела не делаются, Ян!

Остальное время после моего борзого наезда Ян посвятил выработке конспиративных процедур, а я отметал одну за другой.

— Поймите, Ян, в Америке очень боятся коммунистов, не любят их и готовы с перепугу наломать дров. Ваш «Амторг», к сожалению, пользуется репутацией шпионского гнезда, и мне может очень сильно икнуться общение с мистером Ивановым.

По ходу дела я предложил Кочеку использовать в качестве вызова радио — сделать слабенький передатчик, а в нашей конторе поставить узкополосный приемник, сложностей никаких. Включил передатчик, нажал на кнопку — в конторе загорелась лампочка. Нажал два раза — лампочка загорелась дважды, и так далее. Дальность действия метров двести, запеленговать можно исключительно теоретически, тем более что это даже не морзянка, а заранее оговоренные сигналы, неизвестные посторонним. А мои клерки будут считать, что это секретная биржевая информация, которую надлежит принять в определенное время и сообщить мне.

Кочек после такого меня прямо зауважал, а салфетку, на которой я набросал схемку, тщательно спрятал во внутренний карман пиджака.

— У нас большие подвижки, — вполголоса сообщил, прикончив мясо, — идут переговоры об установлении дипломатических отношений. Более того, администрация готова санкционировать продажи, но есть проблема с нашим золотом…

Беда заключалась в позиции Банка Франции, имевшего серьезные материальные претензии к Советской власти, отчего многие страны не рисковали принимать золото, а казначейство США прямо требовало гарантии, что поступающее в страну золото «не исходит от большевиков и никогда не было во владении правительства Советской России».

— Не могу обещать, но попробую договориться с испанским правительством насчет депонирования у них «золота Грандера» и получения взамен золота из Banco de Espan’a.

А там война, и всем сразу станет пофиг происхождение драгметалла.

Что любопытно, обратно в Европу мы с Кочеками плыли на одном корабле, только в разных классах. Чем они там занимались, не в курсе, а я изнывал от необходимости бдеть за Барбарой. Занять бы ее чем-нибудь на постоянку, да только чем? В голове танцы, модные журналы и светские мероприятия. Времяпрепровождение приятное, но бездумное, и мне хватает часа, чтобы все это надоело, и двух, чтобы осточертело. Хорошо со мной верный Панчо, и на него можно повесить выгул невесты, а самому запереться в каюте и работать.

В поезде еще лучше, в Овьедо совсем легче — куча народу, есть кому за барышней приглядеть. Но вот за собачкой, как выяснилось, не углядели, как я ни звал Цезаря, хвостатый не явился.

— Заскучал пес сильно, все время лежал, да поглядывал, кто в дом идет, — доложил охранник. — А тут сеньора Уберно приезжала, он сразу к ней пошел, она его и забрала, чтоб не тосковал…

Веселенькие дела,