Магнат. Люди войны - Николай Соболев

Снова накатило раздражение и злость на «золотого мальчика», Михаил повернулся и… нос к носу столкнулся с Флоренс.

Она вспыхнула, дернула головой, развернулась и ушла, сделав вид, что незнакомы.

Михаил чуть было не кинул ей вслед «Стерва!», но сдержался — какой смысл устраивать скандал? Во всяком случае, теперь яснее ясного, что с Америкой все кончено и осталось выбрать, где прятаться.

Тут-то и вспомнил про Парагвай — а почему бы и нет?

В Вашингтоне он не без труда нашел микроскопическое посольство в номере отеля Hamilton. Американского гражданина о всех процедурах, необходимых в случае, если Михаил соберется пожить в Парагвае пару-тройку лет, просвещал лично посол. А когда Крезен ненароком заметил, что служил советником в Африканской армии Испании, дипломат весьма воодушевился, начал расхваливать военную карьеру в Парагвае, похвастался только что выигранным сражением за Нанаву, и даже продиктовал секретарше сопроводительное письмо.

Теперь осталось всего лишь туда добраться, но перед этим Михаил решил воспользоваться тем, что от гостиницы до Белого Дома всего два квартала и, наконец, полюбоваться на средоточие американской силы и славы.

На Пенсильвания-авеню шатались зеваки, глазея на сверкающие лаком и хромом автомобили, въезжавшие и выезжавшие из ворот и гулко сигналившие клаксонами.

Михаил стоял у ограды, потирая занывший шрам над правой бровью, когда створки в очередной раз распахнулись и наружу выплыли три роскошных лимузина.

За стеклом второго, хмурясь и разглядывая зевак мутным взглядом, сидел он — Джон Грандер.

Глава 8

Промежуточные успехи

Да-а-а, блин, давно мы дома не были, цветет родная ель!

Усадьба в Лоренсвилле выросла как минимум раза в два и раскинулась на четыре или пять гектаров вдоль ручья Шайптокен-Крик. А главный дом, завершенный всего год назад, даже перебрался через него, опираясь на оба берега — поток журчал под соединяющим оба крыла переходом, прямо за ограждением патио. Мне понравилось — фотографии не производили такого цельного впечатления от широких карнизов и дикого камня стен, выраставших из зеленой лужайки на фоне подступающего леса.

Парадный въезд сместился в сторону нового дома, старый же двухэтажный особняк во французском стиле, с опоясывающим балконом, перешел во владение семьи Поттеров и Фернана, занявшего мои «детские» комнаты.

В их прежних жилищах поселили новый персонал, и там же, на задах, поместились расширенный гараж, конюшня и лаборатория.

Весь отцовский пакет акций, которым он владел до моего появления, наши брокерские конторы не только сохранили, но и сильно приумножили — странно, если бы наоборот. Добавить к этому практически монопольное положение на рынке концентрированного апельсинового сока (как минимум на Восточном побережье) — и сразу ясно, что старшее поколение Грандеров могло себе позволить какие угодно архитектурные эксперименты.

Барбара сразу полюбила сидеть в патио над ручьем, куда она попадала из выделенного нам крыла здания, и где над ней, как наседка, вилась будущая свекровь. Мамино настроение с момента помолвки менялось с эйфорического (слава богу, Джонни остепенился!) к возмущению (спать вместе до свадьбы неприлично!), затем под влиянием отца упало до неодобрения (Анна, они совершеннолетние, и сейчас новые времена!) и, наконец, после официального визита Хаттонов — до умиротворенного принятия (мистер Хаттон — истинный джентльмен!).

В регулярных отношениях, пусть без бурной страсти, мужчина приобретает более ухоженный вид и вообще расцветает. Начинает следить за прической и одеждой, перестает грызть ногти и лазать своей вилкой в общий салат. Нет-нет, я-то не такой, но все равно приятно, когда тебе утром заботливо поправляют галстук и целуют на дорожку.

Но платить за это приходится самым дорогим — временем. И постоянным выносом мозга разной степени интенсивности. От «жена да прилепится к мужу своему» общество уже отказалось, а до настоящего равноправия еще не добралось — все проблемы должен решать мужчина! В том числе и те, с которыми Барбара легко может разобраться самостоятельно — возможностей у нее навалом, а у меня навалом своих задач.

Например, осциллографы. Вроде бы все просто: Зворыкин очень серьезно продвинулся с кинескопами и, разумеется, не отказал мне в помощи; взятый на работу по его рекомендации инженер Понятов готов заниматься темой; лабораторные помещения в Нью-Йорке и Лоренсвилле имеются. Но, как обычно, все портят мелочи.

Осциллографы мне нужны для радара, над которым работает Термен. Значит, делать их лучше вдали от лишних глаз, и я поселил Понятова в бывшем домике Фернана, но лабораторию в усадьбе пришлось буквально возвращать к жизни — после нашего переезда в Нью-Йорке она вся покрылась пылью в обоих смыслах.

— По-оль! По-оль! — раздалось из открытого окна на втором этаже.

Заскучавшая после окончания стройки мама нашла себе новое дело и взялась за наведение порядка в лаборатории.

— Да, Анна?

— Возьми машину, езжай к Олсенам, они согласились послать двух своих горничных нам в помощь.

— Но я обещал заседлать кобылку мисс Барбаре и показать ей тропку в Росдейл!

— Ну хорошо, — смилостивилась мама, — когда вернешься, съездишь к Дейлам, заберешь кое-что из мебели, они знают.

— Обязательно!

Отлично понимавший, что он на очереди следующий, Фернан попытался сделать вид, что сильно занят задним колесом «паккарда», но это укрытие не спасло его от пронизывающего взгляда мамы.

— Фернан!

— Да? — обреченно поднялся найденный.

— Бери машину, езжай к Олсенам! Ты же слышал, что нужно сделать?

— Забрать двух горничных!

— И не вздумай разводить шуры-муры! — мама успевала следить за поведением до сих пор неженатого Фернана.

Из лаборатории грузчики выволокли и взгромоздили в кузов поломанный стол. Следом за ними, вытирая руки тряпкой, вышел Понятов — яйцеголовый сухощавый дядька с глубоко посаженными глазами.

Он уже оправился от первого впечатления — то с хлеба на квас перебивался по съемным квартиркам, то вдруг поселился в усадьбе на равных с хозяевами. Во всяком случае, когда его впервые пригласили за общий стол к «миллионщикам», он долго был не в своей тарелке.

— Заносите! — скомандовал Понятов, и мужики поволокли от грузовика ящики с оборудованием.

— Я кататься! — меня неожиданно чмокнула в щеку подошедшая сзади Барбара и удалилась по направлению к конюшне, покачивая затянутыми в жокейские рейтузы бедрами.

Грядущие чудеса радиотехники ее не интересовали, все мои научные занятия она считала подвидом магии.

Залюбовавшись, как невеста устраивала попку в седло и тронула лошадь шенкелями, я едва не попал в сектор обстрела, поскольку мама повернула голову, но вовремя метнулся за угол и