Улица цвета крови - Александр Александрович Тамоников

— Входи, — обрадовался Глеб, который не ожидал увидеть товарища.

— Не спите, товарищ капитан? — спросил тот и проскользнул в комнату. — Магда показала мне вашу комнату и провела не через гостиную, а через кухню. У них, оказывается, из кухни тоже есть выход на второй этаж дома.

— Хорошо, — Шубин сел на кровати и придвинул к Энтину стул. — Садись, — предложил он. — Накормили вас?

— Накормили, — довольно улыбнулся Виталий. — Давно так сытно не ел. — Он вдруг нахмурился и добавил: — И откуда только у этих поляков столько разной еды? Война, а у них на кухне и хлеб белый пекут, и мясо жарят.

— Червинский — неофициальный губернатор города, — усмехнувшись, пояснил Шубин.

— Так он что же, с фашистами, что ли, сотрудничает? — не понял Энтин.

— По официальной версии НКВД, он представляет тут польское правительство. Поляки хотят вернуть львовские земли под свой контроль. Им все равно, с кем сотрудничать. Были немцы — с ними дружили, придем мы — будут делать вид, что с нами дружить хотят. Политика, брат.

— Не понимаю я такой политики, — насупившись, буркнул Энтин. — Вот взять, к примеру, Магду и Янину — это служанки, — пояснил он. — Магда — та, что постарше, — полячка, а Янина — украинка. И та, и другая, как я успел понять, друг друга на дух не переносят. А чего им делить-то? И одна, и вторая у панов в прислугах. Нет, чтобы своих бар поганой метлой…

— Э, брат ты мой Виталий, — рассмеялся Глеб. — Тут совсем не та история, чтобы поганой метлой мести. Тут другой подход нужен. Ты вот ни украинского языка, ни польского толком не знаешь, а то бы ты у них поспрашивал, почему оно так, а не этак.

— А что, и поспрашиваю. Янинка — девушка общительная, да и Магда хотя и кажется непреступной и строгой, а видно по ней, что тяжело ей живется. Мужа-то у нее нет.

— Ты и это уже узнал… — покачал головой в недоумении Глеб.

— Это Янина, с Магдой когда переругивалась, так сказала, а Вацлав перевел мне. Вот оттуда и знаю. Но я к вам чего заглянул-то, товарищ капитан. Рассказать хотел. Нас, когда на кухню отвели, то я пошел за Порошиным во двор. Думаю, и его тоже надо позвать. Выхожу, оглядываюсь и не вижу его нигде. Пошел за дом — и там сразу не увидел его, только когда в парк решил заглянуть… За домом, оказывается, есть что-то вроде парка или аллеи, не знаю точно, как это назвать. Так вот, пошел я туда, выхожу к дорожке из-за деревьев и чуть на них, на Порошина и на Крупу этого, не наткнулся. Они боком ко мне стояли и о чем-то разговаривали. Вернее, Крупа этот что-то Порошину говорил, а тот кивал и голову так склонил, слушал, значит, внимательно.

— Что, по-польски с ним Крупа говорил? Не слышал?

— По-польски, а то как же еще, — кивнул Энтин. — Я недалеко стоял, за деревом, и слышал. Правда, не понял ничего толком.

— А Порошин, значит, понял? — с нажимом спросил Глеб.

— Тот точно понял, — кивнул Энтин, — потому как ответил Крупе что-то тоже на польском.

Глеб нахмурился, задумавшись над тем, что ему сообщил Виталий. И складывалась в его голове не совсем еще ясная, но уже близкая к пониманию ситуации картина.

Связь Крупы с майором Литовцевым и Порошиным могла говорить о многом. Если Литовцев, который связан со Смершем, а значит, и с контрразведкой, не мог, по словам Садовского, знать об его истинной цели визита во Львов, то это может означать, что кто-то в самой верхушке разведки ведет двойную игру. И этот неизвестный, используя в своих целях майора, сообщил Литовцеву о Шубине и его задачах и приказал присматривать за ним.

Второй вариант — в НКВД не доверяют самому Садовскому и хотят устроить ему, а заодно и Шубину какую-то проверку. Впрочем, этот вариант Глеб тут же отмел, вспомнив разговор с Левонтием Игнатьевичем, когда тот попросил его лично присмотреть за Садовским. В НКВД явно опасались, что поляки могут раскрыть истину и попробовать устранить подполковника. Не позволить ему добраться до правительственного письма. Сам же Шубин при этом оставался для них темной лошадкой. Его вряд ли могли заподозрить в том, что именно он, Шубин, попытается раздобыть копию письма. Хотя на всякий случай и, скорее всего, по настоянию Литовцева, который его неплохо знал, к нему и приставили Порошина.

«Да, скорее всего именно так и есть, — думал Глеб. — Майор Литовцев каким-то образом завербовал амбициозного сержанта и велел ему присматривать за мной. Вернее, сначала не за мной, а за тем, кто будет рядом с Садовским. Литовцев ведь не мог знать, кого пошлют с поляками на ту сторону. Информация скрывалась до последнего. И не меня майор рекомендовал на эту операцию, — мысленно усмехнулся Глеб, — а Порошина. Видать, парень по какой-то причине был у него на крючке, и Литовцев, припугнув его, решил задействовать парня, внедрив в состав группы. А вот обо мне он не знал, потому и решил обыграть ситуацию и сказал мне, что это он меня рекомендовал для участия в операции. Решил таким образом отвести от себя и от Порошина подозрения, если они вдруг у меня возникнут».

Был еще один вариант по поводу роли Литовцева во всей этой истории, и он очень не нравился Глебу. Вариант, в котором Литовцев был агентом поляков и передавал им ту информацию, которую он узнавал, будучи в составе Смерша. Эта новая для всех организация по выявлению шпионов была тесно связана с разведкой и НКВД, а значит, майор Литовцев мог легко узнавать если не все детали проводимых нашим командованием операций в тылу врага, то хотя бы предупреждать поляков о них в общих чертах. Тем более что он был задействован, хотя и косвенно, в этой акции — поддерживал связь с поляками и разрабатывал совместно с ними операцию по пересечению Садовским и отрядом разведчиков границы фронта.

И снова Шубин подумал, что ему надо будет обязательно поговорить об этом с Садовским.

— Хотите, я поговорю с Порошиным? — спросил его Энтин.

Но Глеб, задумавшись, не сразу его услышал.

— Что ты спросил?

— Давайте я поговорю с Порошиным, — повторил Виталий. — Спрошу его, о чем он разговаривал с поляком.

— Нет, не надо, — покачал головой Глеб. — И послушай, не говори ему вообще, что ты видел его разговаривающим с Крупой. Ты ведь его потом позвал на кухню?

— Да,