Улица цвета крови - Александр Александрович Тамоников

— Да, понятно. Следит, чтобы коменданта не убили и не взорвали его автомобиль львовские подпольщики, — усмехнулся Шубин.

— Точно. Они не очень любят АК, потому как знают, что оно собой представляет. Впрочем, именно Филипковского никто бы и не стал трогать. Наш агент об этом позаботился.

— То есть у него, у Читруса, есть связь с подпольем? — спросил Глеб.

Садовский только улыбнулся в ответ, но ничего говорить не стал. Он и так уже слишком многое сказал Шубину. Глеб понял его молчание и больше вопросов задавать не стал.

— Как думаешь, получится у нас осуществить твой план и попасть в город через кладбище? — спросил после некоторого молчания Садовский.

— Это не мой план, — пожал плечами Глеб. — Его Крупа предложил.

— Не очень-то он хотел, чтобы мы все попали в город, — заметил подполковник. — Наверняка поляки во Львове еще не совсем готовы к встрече с советскими войсками.

— Что-то скрывают?

— Не знаю, не знаю, — покачал головой Садовский. — Попробую выяснить. Хотя АК уже сейчас начала своими действиями помогать продвигаться нашим войскам, но они могут и притормозить какие-то наши инициативы, чтобы потом выставить себя и свою помощь в более выгодном для себя свете.

— Вам не понравился майор Литовцев…

Глеб специально произнес эту фразу не в виде вопроса, а в виде утверждения, чтобы показать Садовскому, что не просто догадывается об этом, а точно знает. Хотя он мог и ошибаться.

— Я давно знаю Литовцева, — уклончиво ответил Садовский, и Глеб не стал его больше ни о чем расспрашивать. Но подполковник, помолчав, продолжил говорить о том, что волновало Глеба: — Я заметил, что он переглядывается с капитаном Крупой. Так, словно у них есть какой-то общий секрет. Или договоренность. Но мне об этой договоренности никто ничего не сказал. Я имею в виду, что в управлении никто меня не предупреждал о том, что Крупа может быть как-то связан со Смершем.

— Да, я тоже обратил внимание на эти переглядывания, — сказал Глеб. — Когда-то, еще в сорок втором году, я уже встречался с майором Литовцевым.

— Да? — удивленно посмотрел на Шубина Садовский. — Это интересно.

— Он меня допрашивал после моего выхода из окружения, — кивнул Глеб. — И, кстати, мне он сказал, что это именно он порекомендовал задействовать меня в этой операции…

— Вот как? — еще больше удивился Садовский и неожиданно рассмеялся. — Ну, это вряд ли. Мы начали выбирать кандидата еще полгода назад. А майор в то время еще даже не мог знать о том, что операция вообще готовится. Скорее всего, он так сказал, чтобы привлечь к себе твое внимание. Набить себе цену. Майор всего лишь одна из пешек в большой политической игре. Впрочем, и мы с тобой тоже, — улыбнулся подполковник. — Эта операция, которую мы с тобой будем проводить, просто одна из множества партий в шахматы, в которые играют наши… Но не будем об этом.

— Как же, а мне полковник Слюсаренко сказал, что мое личное дело запросили только три… Нет, теперь уже четыре с половиной дня назад. Я потому и подумал, что майор именно это и имел в виду — он подсказал мою фамилию и мной заинтересовались, — недоуменно высказался Шубин.

— Ваше личное дело уже полгода как копия. Да, мы и ее забрали из части, но только для того, чтобы не вызывать ни у кого лишних вопросов, — Садовский встал. — Пока свободны, капитан. Как только вернется разведка, сразу меня будите.

— Есть, — Шубин тоже встал и хотел козырнуть, но вовремя вспомнил, что он не в форме и головного убора у него нет.

Глава шестая

Лагутенок, Энтин и Порошин вернулись через два часа. Как потом доложил Лагутенок, возвращаться обратно пришлось окольным путем, потому и получилось так долго. На самом деле, чтобы попасть в Збиранку, им понадобилось минут сорок. Путь через поля был практически свободен, а вот на дороге, что ведет в село, а также у самого села немцев пока еще было многовато.

— Если судить по активности, которую они там развели, то фрицы собираются еще до ночи перебросить все свои оставшиеся части во Львов, — объяснял ситуацию Лагутенок. — В самом селе, в смысле во дворах, немцев нет, а вот вокруг Збиранки и на самой дороге, что ведет от Великих Грибовичей и от Дублян в город, техники и солдат полным-полно. В село мы проехали спокойно, а вот обратно не получилось проехать, нас развернули. Говорят, поезжайте обратно, и пока войска не освободят дорогу, нечего высовываться. Пришлось нам окольными путями, чуть ли ни через Малые Грибовичи, кругаля давать.

Лагутенок нахмурил брови, что-то обдумал и добавил — правда, не очень уверенно:

— Но к вечеру, я так думаю, посвободней будет. Проехать должны без проблем.

— Свободней или несвободней, а добираться до кладбища и до города нам в любом случае надо, — заметил Глеб. — Цо мовитце, товарищ подполковник? — перешел он на польский язык, обращаясь к Садовскому.

Садовский, в свою очередь, посмотрел на Крупу, и тот сказал, стараясь, чтобы Шубин его понял:

— Надо ехац терац.

— Через час, — не стал возражать Глеб и пояснил: — Надо сначала подготовить наших покойников.

Роженек перевел Крупе его слова, и тот, удовлетворенно кивнув, отошел. Отведя с собой Садовского за локоть, он стал ему что-то тихо говорить. Подполковник внимательно его слушал, чуть склонив голову набок, потом резко и категорично ответил:

— Нет. Поеда висиси.

Наскоро поели пшеничной каши с мясом, сваренной Марининым, запили водой и стали решать, кого поместить снизу, а кого сверху.

— Те, что полегче, пускай едут верхним слоем, — предложил Лагутенок. — Эх, рясы поповской у нас нет, а то бы мы сейчас целую процессию устроили.

— Не устроили бы, — возразил Шубин. — В этих местах в основном ксензы, а не попы. Поляки — католики.

— Да какая разница — поп, он и есть поп, хоть у поляков, хоть у украинцев или у русских, — рассмеялся Маринин.

— Одежда у них разная, — заметил Глеб. — Плохо только, что мы все — мужики и не такие старые, как те, которым помирать время пришло. А ну как немцы надумают проверять, что в гробах?

— Не начнут, не до того им сейчас, — заметил Лагутенок. — Они сейчас другим озабочены. Живых людей запросто пропустили, а уж покойников тем более пропустят. А для надежности надо крышки гробов гвоздями приколотить, и все дела. Только вот дышать тем, кто сверху ляжет, будет нечем. Надо бы отверстий добавить, — повернулся он к одному из поляков, которые должны были везти их на