Белорусское небо - Сергей Иванович Зверев

Партизаны на опушке смотрели на депо и ждали развития событий, покусывая от напряжения губы, стискивая кулаки. Получится или не получится? Ведь самое время, когда фашисты побежали на призывные жесты и крики Романчука. Невольно каждый из бойцов ждал выстрелов, ждал, что немцы не поверят и откроют огонь. Но несколько секунд огня не было, и это помогло, а может, и спасло. И когда до проломленной стены цеха фашистам оставалось не больше десяти метров, грохнул взрыв. Со стороны леса не видно было ни огня, не слышно было ужасающего грохота. Все это заглушила гора строительного мусора, крупные обломки. А еще в воздух взметнулось из развалин огромное количество пыли. Она сразу заволокла все вокруг, и стали слышны крики и проклятия на немецком языке. Партизаны увидели, как несколько солдат побежали назад к грузовикам, падая и снова вставая.

Офицер не показывался. Вероятно, он был убит или оглушен. И тогда с опушки ударили очередями два пулемета партизан. Огонь был открыт так неожиданно для врага, что он совсем не ожидал нападения с этой стороны. Загорелся мотор у одного грузовика, возле второго стали падать на снег убитые немцы. Несколько человек залегли и попытались отстреливаться, не понимая, где и как прятаться, куда отходить. Наверняка враги поняли, что попали в засаду, в огневые клещи. При взрыве фугаса погибли или сильно пострадали человек десять или пятнадцать, но пулеметный огонь выкашивал и выкашивал врагов.

Романчук наклонил голову и прикрыл лицо воротником рубахи и свитера. Он боялся кашлять, чтобы не выдать себя, хотя дышать было абсолютно нечем в этом облаке пыли. Пограничник хорошо помнил маршрут, который мысленно проложил для себя, и теперь спешил пройти как можно быстрее пыльный участок и оказаться сбоку или даже, если получится, сзади бронетранспортера. При почти полном отсутствии видимости он сумел добежать через развалины до крайнего цеха, несколько раз упав, поранив ногу и порвав штаны. Остановившись и чуть отдышавшись, Романчук удовлетворенно улыбнулся. Немцы метались на открытом пространстве. Возле машин лежали больше десятка трупов солдат. Но с бронетранспортера уже открыл огонь вражеский пулемет, и с деревьев над головами партизан как пилой стало срезать ветки.

Грохот боя оглушал, поэтому Романчук не боялся, что услышат его шаги и даже стрельбу. Он торопился, потому что от такого огня могли пострадать его товарищи, а значит, пулемет в бронетранспортере нужно было срочно заткнуть. Сейчас действовать надо было решительно и понимать, что второго шанса заставить пулемет молчать уже не будет. Романчук, надеясь, что клубы пыли его прикроют хоть на какое-то время, выскочил из развалин и побежал сзади к немецкому бронетранспортеру. Все могла решить граната, но гранат у партизан больше не было. Весь запас ушел на создание фугаса. Пограничник повесил автомат на шею, чтобы обе руки были свободными, подбежал к бронетранспортеру, хорошо видя голову немецкого пулеметчика, и в один момент, поставив ногу на гусеницу, схватившись руками за бронированный борт машины, оказался за спиной вражеского солдата.

Все, что успел заметить внутри, — это водителя на переднем сиденье и «второго номера», который, согнувшись на полу, доставал и раскрывал коробку с пулеметной лентой. Именно этот солдат почувствовал или услышал его, сразу обернувшись. Но Романчук, упершись локтями в борт бронетранспортера, уже схватил свой автомат двумя руками и длинной очередью свалил и «второго номера», и самого пулеметчика. Водитель тоже успел обернуться на шум, но через секунду и он был мертв. Оглянувшись по сторонам, партизан забрался в кузов бронетранспортера, стащил с сиденья мертвого водителя и занял его место.

Мотор бронированной машины взревел, и она покатилась в сторону леса, прочь от развалин. Наверное, немцы подумали, что машина решила атаковать партизан на опушке, а в какой-то момент и сами партизаны так подумали. Но Романчук, отъехав метров на сто, круто развернул бронетранспортер носом к депо и, не заглушив двигатель, бросился к пулемету. Длинными очередями он стал бить в клубы оседающей пыли, по вспышкам автоматных выстрелов, туда, где видел движение на белом снегу темных фигур. И когда лента в пулемете опустела, он посмотрел в прорезь броневого щитка. Движения не было. Наверняка кто-то из немцев еще оставался в живых, но они скрылись в развалинах, притихли, спасаясь от губительного огня. Романчук наконец позволил себе тыльной стороной руки вытереть пот, который заливал ему глаза.

Глава 6

Пошел снег. Романчук открыл бронированную дверь и посмотрел на небо, на то, как пушистые хлопья, кружась, опускаются и устилают все вокруг. Наверху за спиной поскрипывала турель пулемета. Это Игорь с интересом крутил оружие, наводя пулемет то на одно дерево, то на другое. Седов рядом с ним рассказывал вполголоса, что примерно такая же конструкция турелей устанавливается и на самолетах, для защиты от вражеских истребителей. Сорока спрыгнул на снег, отошел от бронетранспортера и тоже стал смотреть вверх, на кружащиеся снежинки. Всех партизан накрыло странное ощущение чего-то нереального. Уж слишком большой контраст между белым снегом и черным дымом, серой пылью. Между грохотом боя и спокойствием снегопада в лесу. Только что смерть была совсем рядом, почти неминуемая смерть, но вот случилось чудо и враг, превосходящий числом и вооружением, побежден, истреблен, а партизаны ушли, захватив еще и такие трофеи. Даже бронетранспортер.

Канунников и Бурсак привязали лошадей недалеко от самолета и подошли к командиру. Инженер тут же полез в железный ящик посмотреть, какой инструмент есть на борту, а лейтенант остановился возле командира, поставив ногу на подножку бронетранспортера.

— Хороший агрегат, полезный в нашем хозяйстве, — сказал он, стукнув кулаком по стальной двери. — Много чего с ним смогли бы сделать, натворить больших дел в тылу у врага.

— То-то и оно, — усмехнулся Романчук. — Но уж больно много горючки жрет, собака, да след оставляет такой, что до весны по нему немцы с закрытыми глазами за нами ходить смогут. Сразу выдадим место своего лагеря. Но пока ездит, будем пользоваться — оставим здесь для охраны самолета. Принимай аппарат, Саша, и командование. Если сможете с Сенькой что-то сделать, то начинайте. А мы с Игорем верхами к нашим в лес. Узнаем, как добрались, как устроились и нет ли фашистов поблизости. Заберу аппаратуру и вернусь к вам с Лещенко, и будем, если все хорошо, отправлять Седова домой.

— Есть, командир, — кивнул Канунников. — Машину лучше переставить вот туда, под березы. Оттуда обзор лучше и круговую оборону можно держать.