От красного галстука к чёрной "Волге" - Котов

Глава 11 "Удары судьбы"

Морозный февральский ветер кружил над Ваганьковским кладбищем, забираясь под пальто, впиваясь в лица собравшихся. Гроб с бабушкой Анной опускали в промёрзшую землю, и Пете казалось, что вместе с ним закапывают что-то ещё – что-то, чего уже не вернуть.

Она умерла внезапно. Зашла в его комнату за старым фотоальбомом, а там – разложенные по кровати джинсы «Montana», пачки «Marlboro», кассеты с западной попсой. Всё это Борька принёс накануне, и Петя даже не успел спрятать. Бабка замерла на пороге, рука вцепилась в кофту над сердцем. Сначала он подумал, что она просто в шоке, но потом её лицо исказилось, она захрипела и рухнула на пол. Врачи скорой только развели руками – обширный инфаркт.

На поминках в квартире было душно. Соседи, родственники, коллеги матери с завода – все шептались, пили водку, ели холодные котлеты. Отец стоял у окна, курил одну сигарету за другой, не глядя ни на кого. Петя чувствовал его взгляд, тяжёлый, как гиря. Когда гости начали расходиться, Михаил вдруг резко схватил его за плечо, затащил в ванную и приглушённо, но с такой яростью, что слюна брызнула, прошипел:

– Ты… Ты сволочь! Ты убил её!

Петя не отпрянул. Вместо этого он холодно посмотрел отцу в глаза и тихо, но чётко сказал:

– Клювик прикрой, а то соседи услышат и нам обоим тюрьма. Ты ведь сообщник.

Михаил замер. Его лицо стало серым. Он вдруг понял – сын прав. Он знал, чем Петя занимается. Знал и молчал, потому что деньги, которые тот приносил, закрывали дыры в семейном бюджете. Потому что стыдно было признаться, что его сын – фарцовщик и подручный бандитов.

Дед Фёдор сидел за столом, сжимая в руке стопку. Он не плакал – казалось, все слёзы он оставил где-то в 1945-м. Но когда Петя проходил мимо, старик поднял на него глаза – жёсткие, как шрапнель.

– Я вот за это воевал? – хрипло спросил он. – Видел ужасы, чтобы в семье и стране такое было?

Петя не нашёлся что ответить. Вместо этого он вышел на кухню, где Борька, притворяясь родственником, наливал себе компот.

– Всё нормально? – шёпотом спросил тот.

– Похороны как похороны, – буркнул Петя.

Но ничего уже не было нормально.

На улице, когда они наконец вырвались из дома, Борька закурил и сказал:

– «Красные» передали – завтра встреча. Новый завоз.

Петя кивнул. Бабка умерла, отец смотрит на него как на мусор, дед презирает… Но жизнь шла дальше. И если уж не получилось быть хорошим – надо быть хотя бы богатым.

Он затянулся, сплюнул на серый снег и пошёл прочь от кладбища, даже не обернувшись.

Начало серьезной жизни

Дым стоял коромыслом в полуподвальном помещении, которое «Красные» называли своим «офисом». Стены, обитые потёртым дерматином, пропахли потом, табаком и чем-то едким – то ли химикатами, то ли оружием. Властелин, он же Владимир, сидел за столом, разбирая пачку денег, перетянутую резинкой. Его пальцы, украшенные массивными перстнями, ловко пересчитывали купюры, будто сам процесс доставлял ему удовольствие. Лёха по кличке «Сталь» стоял у стены, скрестив руки, и изучал Петю с Борькой оценивающим взглядом.

— Ну что, пацаны, — Властелин откинулся на спинку стула, — пора вам расти. Борька, будешь торгашом. Получишь точку у метро, будешь гнать шмот и аудио. А тебе, Петя, предлагаю бригадиром стать. Будешь с мужиками работать, крышу греть, деньги собирать.

Борька заёрзал, но глаза у него загорелись – он уже представлял, как будет крутить в руках пачки рублей, раздавая товар мелким перекупщикам. Петя же на секунду задумался. Бригадир – это уже серьёзно. Это не просто бегать с фарцой, а влезать в разборки, рисковать.

— Я пока торгашом, — сказал он твёрдо.

Властелин усмехнулся:

— Ну ладно, дело твоё. Но думай, Петро. У нас скоро новые территории будут – кто-то же должен их держать.

Школа доживала последние месяцы. Петя уже давно не открывал учебники – зачем, если можно списать? Отличники, которых он когда-то подкупал фарцой, теперь сами подсовывали ему шпаргалки – кто из страха, кто за бутылку импортного виски. Учителя делали вид, что не замечают, или просто махнули рукой – времена были такие, всем было не до контроля.

Выпускные экзамены прошли как в тумане. Отец, несмотря на всю свою злость и разочарование, всё же вытащил связи. Кто-то из его университетских знакомых заранее передал Пете ответы, а на самих экзаменах дежурили «свои» преподаватели, которые смотрели сквозь пальцы на шпаргалки.

— Ты хотя бы попробуй не позориться, — сквозь зубы сказал Михаил, когда Петя вернулся после последнего экзамена.

— Не переживай, пап, — хмыкнул Петя, — твой сын теперь студент МГУ.

Отец не ответил. Он просто развернулся и ушёл в свою комнату, хлопнув дверью.

Лето развернулось жаркое, липкое. Петя и Борька теперь работали по-взрослому. Борька окопался у станции метро «Краснопресненская», где с утра до вечера продавал джинсы, кроссовки и кассеты. Петя же крутился между поставщиками и точками, собирал выручку, решал мелкие конфликты. Иногда приходилось пускать в ход кулаки – не все хотели платить вовремя.

Однажды вечером, когда они с Борькой пили пиво в сквере, раздался звонок от Властелина:

— Завтра встреча. Новые дела обсуждать будем.

Петя кивнул, хотя того не видел. Он понимал – осенью начнётся новая жизнь. Университет, лекции, студенческая общага… Но и «Красные» никуда не денутся.

— Ладно, — сказал он Борьке, — завтра разберёмся.

А пока – лето, жара, деньги в кармане. И чувство, что всё только начинается.

Отец, скрипя зубами, разговривал с Петей, который поступил на юрфак МГУ – хотел стать юристом, но сейчас для него это формальность.

Петя начал ходить в подпольный тренажерный зал «красных» и набрал неплохую форму за лето, а также обучился нескольким приемам у Лёхи. Борька продавал торговать фарцовкой. В его комнате было много товара – притон. Теперь его отец упрашивал дать ему бутылку водки и иностранный товар. Борька и Петя стали выгодны для «красных».

Студенческая жизнь

Утро начиналось с того, что Петя просыпался под вой будильника в общежитии, заваленный конспектами, которые он так и не открыл. На тумбочке валялись пачки