Человек в прицеле - Александр Александрович Тамоников

— Вот вы и попали в самую точку, Максим Андреевич, — ответил Платов. — Феникс явно имеет доступ к сведениям о поставках медикаментов и другому снабжению, а еще о подготовке к развертыванию на определенных участках фронтов войсковых подвижных госпиталей (ВПГ). Эти госпитали размещаются обычно на расстоянии 15–30 километров от линии фронта. Там организуется сортировка раненых, поступающих из медсанбатов. Феникс, судя по его радиограммам, знает систему подготовки крупных наступлений. Если он в самом деле легальный полковник медицинской службы, то по планируемому количеству медикаментов и их специфике, по маршрутам поставки адресатам в виде номеров частей может знать, где готовится большое наступление и где ожидается большое количество раненых. Если известно количество планируемых ранений, то очень просто вычислить и количество задействованных в наступлении полевых частей и соединений.

На столе у Платова зазвонил телефон. Он снял трубку, выслушал чей-то доклад, а потом коротко приказал:

— Срочно санитарную машину! Найдите! Через час группа захвата должна выехать на место.

Оперативники переглянулись, но Платов, положив трубку, сразу же заговорил:

— Не все ключи удается применить при перехвате передачи Феникса, но очередная расшифровка четырехдневной давности настораживает. Сегодня в два часа ночи по московскому времени будет сброс груза и четырех агентов — специалистов по диверсионной работе.

— Сюрприз, — покачал головой Коган, — а мы только что явочную квартиру разгромили.

— Не думаю, что у них одна такая квартира, — возразил Буторин. — Но вообще-то нам нельзя их в город пускать. Брать придется в лесу сразу всех и груз. Жалко, мы не знаем, что в ответ на это сообщение из немецкого Центра ответил Феникс.

— Что бы он ни ответил, — вставил Шелестов, — иной информации не пришло. Значит, их Центр настаивает, и мнение Феникса, если он его высказал, не учли.

— Он может постараться как-то себя обезопасить, — согласился Платов. — Не исключено, что пошлет к месту встреч человека с инструкциями и маршрутом выхода из зоны выброски к явочной квартире. Срочно выезжайте на место, а я буду искать Ивана Гусева с отчеством на букву С.

За пять часов до времени выброса парашютистов, указанного Берлином, в данный район выехали три машины с солдатами полка НКВД. Дополнительно на дороге, где больше всего вероятность появления диверсантов, оставили санитарную машину, похожую на сгоревшую машину Турминова, — это был самый короткий путь от места высадки до дороги. Шелестов попытался быть логичным и посчитал, что если машина задействована в этой схеме у немецкой агентуры, то стоять она должна именно там. Это самый быстрый и надежный способ покинуть место высадки.

Оперативники выбрали себе из автоматчиков НКВД наиболее опытных и сильных бойцов, каждому — по два человека. Четырьмя группами на лыжах все рассредоточились по лесу, стараясь пока не приближаться к точке выброса. Ночь была ясная, тихая, и можно было надеяться, что парашютистов разбросает по лесному массиву не очень сильно. Остальные автоматчики должны будут по сигналу красной ракеты начать прочесывание местности и оцепления зоны высадки. Неприятно об этом думать, но следовало предвидеть и такой вариант развития событий. Оцепление и прочесывание чаще всего приводят к тому, что агенты гибнут в перестрелках. Но лучше так, чем выпустить кого-то из них за пределы оцепления. Ситуация из-за деятельности Феникса была близка к критической.

Несмотря на зиму, в лесу ночью все равно было темно, и идти на лыжах приходилось с осторожностью: можно было попасть в занесенную снегом яму и сломать лыжи, а то и ноги. Часто попадались низко растущие ветви деревьев, преграждавшие путь, приходилось обходить низинки и овраги. Несколько попыток преодолеть овраги напрямик привели к большой потере времени и, опять же, к угрозе травмирования кого-то из группы. И все же в назначенное время все четыре группы во главе с оперативниками Шелестова были на месте. Теперь оставалось только ждать…

Была ясная зимняя ночь. Морозный воздух звенел тишиной, лишь изредка нарушаемой хрустом снега под шагами фигур, переминающихся под деревьями. Автоматчики НКВД, разбитые на несколько групп, замерли среди черных стволов голых деревьев. Их дыхание стелилось легким паром, лица были напряжены, глаза всматривались в темноту. Над лесом висела луна, холодная и безжалостная, заливая снежное поле призрачным светом. Где-то вдалеке, за лесом, глухо ухала сова. Ветер шевелил верхушки сосен, но внизу, среди заснеженных елей, царила мертвая тишина.

— Должен быть скоро, — шепотом бросил старший группы, лейтенант из полка НКВД, не отрывая взгляда от неба.

Его пальцы в толстых перчатках сжимали ППШ. Солдаты молча кивали. Они знали: немецкий самолет не засветится, пойдет на малой высоте, почти бесшумно, и только в районе выброски поднимется выше. Диверсанты высадятся тихо, будут как тени и, если их не перехватить сразу, уйдут в ночь, растворившись в подмосковных деревнях, в толпе беженцев, в хаосе военного тыла…

Тишина стояла густая, давящая как вата. Лунный свет резал снежное поле синеватыми бликами, и черные стволы сосен стояли, словно часовые, застывшие в вечном карауле. Мороз сковал землю, и каждый выдох солдат и оперативников Шелестова повисал в воздухе, медленно растворяясь в ночи. Они ждали. Уже третий час. Ноги затекли от неподвижности, пальцы в грубых перчатках теряли чувствительность, но ни один человек не шелохнулся. Даже дыхание — редкое, прерывистое — они контролировали, как снайпер перед выстрелом.

Шелестов прищурился, вглядываясь в звездное небо. «Должен быть уже…» — подумал он, но вслух не произнес, лишь перевел взгляд на часы, стрелки которых едва ползли…

Широкоплечий сержант незаметно сжимал и разжимал пальцы, чтобы не закоченели. Его ППШ лежал на коленях, ствол был чуть припорошен снегом. Он очень серьезно относился к этой операции, убеждал себя, что если сейчас дрогнет, если издаст лишний звук — все пойдет прахом. Где-то хрустнула ветка, и все мгновенно насторожились. Но это был всего лишь лось — огромный, темный, мелькнувший между деревьями и так же бесшумно исчезнувший…

Минуты тянулись как часы. Где-то за лесом ухал филин. Ветер шевелил верхушки сосен, сбрасывая с них снежную пыль. А самолета все не было.

И вдруг внезапно послышался едва уловимый гул. Сначала глухой, будто где-то за горизонтом, но с каждой секундой он становился все четче.

— Слышите? — резко обернулся к бойцам сержант.

Шелестов поднял руку: «Тише!»

Гул все нарастал. Теперь уже не было никакого сомнения, что где-то за лесом низко над землей летит самолет. Контрразведчики замерли, прижимаясь к стволам деревьев.

— Приготовились, — сквозь зубы скомандовал Шелестов.

В небе, едва различимый на фоне звезд, двигался темный силуэт. На мгновение он исчез за кронами деревьев, и в следующую секунду раскрылись белые