Шрам: Легионер - Сим Симович

— Ты первый.

Русский взял, приставил к виску. Все вокруг встали, образовали круг, смотрели как загипнотизированные. Спуск. Щелчок. Пусто. Передал командиру. Тот взял, раскрутил заново — правила такие, каждый крутит сам. Приставил к виску. Спуск. Щелчок. Пусто.

Ещё круг. Шрам взял, раскрутил, приставил. Спуск. Щелчок. Пусто. Три пустых подряд, шансы меняются. Командир взял, раскрутил, нервничает уже, рука дрожит. Приставил. Спуск.

Выстрел. Голова командира взорвалась, мозги брызнули на стену, тело рухнуло назад, конвульсии, хрипы, смерть.

Тишина абсолютная. Все застыли. Шрам встал, поднял револьвер с пола, вытряхнул гильзу и оставшийся патрон, спрятал в карман. Забрал деньги со стола — ставки игроков, ещё тысяч двадцать. Посмотрел на тело:

— Он проиграл. Я забираю револьвер.

Никто не возразил. Мёртвый командир без друзей здесь, просто пришлый. Его проблема что рискнул. Хозяин притона кивнул:

— Забирай. Ты выиграл честно. Помоги вынести труп.

Вместе с двумя другими вытащили тело в переулок, бросили у стены. Утром кто-нибудь уберёт, или собаки сожрут. Война, смерть обычное дело. Вернулись внутрь, продолжили пить, играть, как будто ничего не было.

Шрам сидел, осматривал револьвер. Наган М1895, царская Россия, семизарядный, семь миллиметров шестьдесят два. Старый, но рабочий, механизм смазан, ствол не гнилой. Патронов нет, кроме того одного что остался. Нужно найти боеприпасы.

Спросил хозяина тихо:

— Где достать патроны к нагану?

Хозяин почесал подбородок:

— Трудно. Калибр редкий, советский. Но знаю человека, торгует оружием на чёрном рынке. Живёт в северном квартале, дом с синей дверью. Скажешь что я послал.

— Спасибо.

На следующий день, днём, Шрам вышел из притона, пошёл в северный квартал. Нашёл дом с синей дверью, постучал. Открыл старик, маленький, сухой, глаза умные, цепкие.

— Тебя прислал Одноглазый? — спросил.

— Да. Нужны патроны к нагану, калибр семь шестьдесят два.

Старик впустил, закрыл дверь. Внутри склад оружия — автоматы на стенах, ящики с патронами, гранаты, мины. Торговец серьёзный.

— Наган редкость, — сказал старик. — Патроны есть, но дорого. Пятьдесят штук — десять тысяч франков.

— Беру. И глушитель нужен, если есть.

Старик усмехнулся:

— Для нагана глушитель делают редко, но у меня есть. Самопал, но работает. Ещё пять тысяч.

— Беру.

Заплатил, получил коробку патронов и глушитель — цилиндр кустарный, резьба подходит. Проверили — накрутили, сидит плотно. Старик показал как разбирать, чистить.

— Будь осторожен, — сказал на прощание. — Это оружие убивает тихо, но если найдут — убьют тебя громко.

Шрам кивнул, ушёл. Спрятал револьвер и патроны под одеждой, вернулся в притон вечером. Игра продолжалась, пил с местными, разговаривал. Слушал больше чем говорил. Узнал имена трёх командиров боевиков в горах, узнал что через неделю караван с оружием придёт из Алжира, узнал что планируют атаку на французский конвой. Информация ценная, запоминал всё.

Поздно вечером, когда все напились, заметил женщину в углу. Молодая, лет двадцать пять, красивая — лицо смуглое, глаза чёрные огромные, волосы тёмные под платком, фигура пышная под одеждой свободной. Сидела одна, пила чай, смотрела на игроков скучающе. Проститутка, может, или просто любительница мужской компании.

Шрам подошёл, сел рядом:

— Одна сидишь? Скучно?

Посмотрела, оценила. Увидела деньги в его руках, револьвер за поясом, шрам на лице. Улыбнулась:

— Скучно. Ты новый здесь. Как зовут?

— Ахмед. А тебя?

— Фатима. Ты смелый, слышала как играл в рулетку, убил Юсефа. Ты не боишься смерти?

— Смерть неизбежна, зачем бояться?

Понравился ответ. Философский, циничный. Она придвинулась ближе:

— Купишь мне выпить?

— Конечно.

Заказал два стакана самогона, выпили. Ещё два. Она пьянела быстро, смеялась, трогала его руку, плечо. Игра понятная, древняя. Шрам поддерживал, но расчётливо. Нужна информация, женщины знают много — мужчины болтают им в постели, хвастаются, рассказывают секреты.

— У тебя есть место где остановился? — спросила Фатима, глаза затуманены алкоголем.

— Нет. Ночую где придётся.

— Пойдём ко мне. Недалеко, дом на окраине. Будем… говорить.

Встали, вышли из притона. Она вела его по переулкам тёмным, держалась за руку, шатаясь. Дом действительно близко, глинобитный, маленький, комната одна. Внутри койка, ковёр, лампа керосиновая. Зажгла, закрыла дверь.

Легионер не терял времени. Обнял, поцеловал, руки скользили по телу, снимал одежду медленно, ласково. Она отвечала, жадно, давно не было мужчины видимо. Любили долго, страстно, на койке узкой, потом на полу на ковре. Пьяная, она громко стонала, царапала спину, кусала плечо. Он работал профессионально, без эмоций внутри, но с техникой хорошей — годы опыта, бордели, случайные связи, всё научило как доставить удовольствие женщине.

После, когда лежали, она прижалась, говорила сонно:

— Ты хороший… останешься?

— Может быть. Расскажи мне о городе, о людях. Кто здесь главный? Кто опасный?

— Зачем тебе?

— Просто интересно. Не хочу проблем.

Она рассказывала, сонно, обрывками. Имена, связи, кто с кем, кто боевик, кто просто бандит. Упомянула Махмуда — главного поставщика оружия, связь с боевиками в горах. Упомянула дом где прячут раненых боевиков, лечат, прячут от французов. Ценная информация, Шрам запоминал всё. Когда она заснула, он лежал рядом, смотрел в потолок, планировал. Ещё день-два здесь, выжать максимум информации, потом уходить.

Заснул под утро, чутко, как всегда.

Разбудил стук в дверь, громкий, требовательный. Рассвет, солнце только встало. Фатима проснулась, испугалась:

— Это Омар! Мой… он ревнует, говорит я его женщина!

— Открывай, — сказал Шрам спокойно, вставая, натягивая штаны. Револьвер взял, спрятал за спину.

Дверь открылась, ворвались трое. Омар впереди — здоровый мужик, бычья шея, борода чёрная, глаза бешеные. За ним двое дружков, помельче, но тоже крепкие, с ножами.

— Шлюха! — Омар ударил Фатиму, она упала, заплакала. — Ты с кем спала? С этим бродягой?

Шрам стоял молча, руки опущены, револьвер за спиной. Омар развернулся к нему:

— Ты! Выходи наружу! Поговорим!

Легионер кивнул, пошёл к двери. Омар схватил за руку, потащил. Дружки следом. Фатима осталась в доме, рыдала. Тащили по улицам, на север, к окраине. Рассвет был серый, холодный, люди не проснулись ещё. Никого вокруг.

Пришли на кладбище — мусульманское, могилы простые, камни и песок. Омар остановился, развернул Шрама лицом к себе:

— Ты трахнул мою женщину! Теперь я тебя убью, зарою здесь, никто не найдёт!

Начал орать на арабском, диалект малийский, быстрый, злой. Шрам не понял слов, но смысл ясен — угрозы, унижения, обещания медленной смерти. Дружки