Синяя Чайка - Алексей Кузнецов

– А!!! Это ты мерзавец?! Предатель! Пират! Чёрта тебе лысого, а не дверь! – тот же голос.

У меня появилось смутное чувство, что я его уже слышал, но угадать говорившего не мог. Дверь и толстая перегородка глушили звук. Впрочем, у меня не так много знакомых тамплиеров. Это не де Молле, тот почти пацан, мой ровесник, здесь же хрипловатый голос взрослого мужика. Это и не Командор, он, скорее всего, на флагмане с усиленной охраной.

– Эй, Бенджамин, это ты? Конечно ты! Слушай, предатель не я, я всего лишь делаю своё дело и служить вам не соглашался. А вот ваш Бартоломью оказался порядочной сволочью.

Вы в курсе, вообще, что он за вашей спиной свой бизнес крутит?

– Да мне плевать! Он хорошо служит ордену и этого достаточно! – донеслось из-за двери.

– Бенджамин! Предлагаю в последний раз, открой дверь и все останутся живы, я гарантирую! Нам нужны только сокровища!

– Иди к чёрту!

– Бенджамин, ты повторяешься! В конце концов, я пират, как ты выразился и мерзавец. Я сейчас подпалю твою посудину, а когда она догорит вместе с вами баранами, просто соберу золото, серебро и всё что останется. И плевать мне на ваши жизни, понял?

– Тащите сюда анкерок со спиртом, сейчас мы им баньку устроим! – нарочито громко крикнул я:

– Сегодня на ужин печёные стейки из тамплиеров а-ха-ха! – заржали мои молодцы.

Через пару минут гробового молчания за дверью послышалась какая-то возня, стук, звон железа, потом что- то упало и дверь приоткрылась на узкую щёлочку.

– Капитан, ты здесь? – послышался голос. Говорил не Полье.

– Здесь. Ты кто такой? – ответил я.

– Не важно, ты обещал жизнь, мы открываем!

– Я хозяин своего слова захотел дал, захотел назад взял – пробормотал я, почти шёпотом, что бы не услышали те кто за дверью.

Ещё через минуту дверь распахнулась и из помещения вышли пятеро крепких парней. В запыленных, помятых кирасах, измазанных кровью и порванных плащах с нарисованными на них большими крестами. Серые лица не выражали ни отчаянья ни радости, как роботы они протопали сквозь строй пиратов. Двое последних тащили на плечах Бенджамина де Ла- Полье. Проходя мимо меня. Ла-Полье поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза:

– Я достану тебя! – проскрипел его голос.

Я в ответ усмехнулся и зашёл в огороженную часть трюма. От увиденного помутнело в глазах. Было впечатление, как будто я попал в пещеру Али-Бабы. В углах полутёмного помещения горели безопасные масляные лампы закрытые стеклянными колбами. В волшебном свете блестели и переливались всеми цветами радуги, аккуратно уложенные в штабели, золотые слитки. На соседних деревянных полетах, окованные медью, стояли двуручные сундуки. В дальнем углу горой навалена серебряная посуда: кувшины с чеканным рисунком, блюда, большие и маленькие со вставками из самоцветов, кубки и кружки с позолоченными ручками и бриллиантовым орнаментом.

– Ух!!! – вздох восхищения пронёсся над головами, ввалившихся в помещение пиратов. Я подошёл к одному из сундуков и откинул крышку. Под крышкой, закрывая содержимое, лежал тамплиерский флаг. Я в нетерпении сорвал покрывало. В глаза ударил сказочный блеск. Сокровище, даже в темноте слабо освещённого трюма, издавало волшебный мерцающий свет. Сундук оказался доверху набит ювелирным ломом: золотые кольца с бриллиантами и без, подвески, цепи, кулоны целые и не очень, серьги и прочее. Я двумя руками зачерпнул это богатство и повернулся к команде.

– Ура-а-а!!! Капитану Дакоте ура-а-а!!! Френсису ура-а-а!!! Мы богаты, ура-а-а!!!– ревела команда, и ей вторили те, кто остался на борту «Синей Чайки». Я откинул крышку другого сундука. Под самую кромку тот был набит отборным жемчугом. Шарик к шарику, не очень крупный, но ровный и одинаковый по размеру. Серые, розовые, чёрные слёзы моря издавали перламутровое сияние. В третьем и четвёртом находились драгоценные камни. Алмазные самородки с воробьиное яйцо, огранённые бриллианты, рубины, сапфиры, изумруды…Восторгу команды не было конца.

Глава 42

Всё таки жизнь – сложная штука. И как устроены линии Судьбы не известно никому. Разве, что нескольким настоящим экстрасенсам-ясновидящим. И то, они сами говорят, что любое значимое событие может изменить линию Судьбы. Я не очень- то верил во всё это, в той моей жизни, но одно я знал наверняка. Я абсолютно точно знал, что за зимой приходит весна, что после тёплого лета, обязательно наступит холодная зима. Что после чёрной жизненной полосы, обязательно будет белая и наоборот. Как говорится: «Жизнь, как зебра, то полоса чёрная, а то, как даст копытом…».

Я пытался объяснить Френсису и остальным, что только под прикрытием пушек форта Порт Рояла мы сможем чувствовать себя в относительной безопасности. Что надо молить все небесные силы о попутном ветре и гнать без остановок через океан, как можно дальше от места, где мы так удачно ограбили тамплиерскую галеру. Что…, да сколько бы я не приводил аргументов, обладание не сметным богатством сделало своё дело. Команда пребывала в сказочной эйфории. Это проявлялось во всём. Не обязательно быть дипломированным психологом, что бы увидеть возбуждённые, блестящие глаза, слышать тут и там громкие разговоры о том, как здОрово заживём теперь. С другой стороны, по кораблю растеклась необузданная лень. Все работы выполнялись с великой неохотой. Зачем теперь «пахать», зачем рисковать, когда в трюме столько, что каждому хватит на несколько жизней. Даже Френсис, умудрённый опытом и жизнью в постоянных экстремальных условиях, теперь в полупьяном состоянии, только и твердил о том, как купит домик, где ни-будь на берегу тихой речушки, женится, заведёт десяток детишек и как красиво и хорошо будет доживать свой век. А, когда я пытался вернуть его к действительности, лишь отмахивался от меня, как от надоедливой мухи.

Через неделю после удачного набега на тамплиерский корабль, «Синяя Чайка», с зарифленными100* парусами, тихо дрейфовала вдоль берега одного из безымянных островов входящих в архипелаг Тристан-да-Кунья, примерно в полутора тысячах миль от западного побережья Африки. Было раннее –раннее утро. Как раз то время, когда ещё видны отдельные звёзды. Когда небо, уже не чёрное, но ещё не синее, только- только начинает светлеть и над горизонтом появляется светлая полоска. Когда до рассвета оставалось не более часа, я лежал на спине, на палубе бака, подложив руки под голову, и смотрел на гаснущие звёзды. Рядом, положив голову мне на грудь, лежала Аннет. На импровизированной скатёрке стояла инкрустированная рубинами, серебряная ваза, из тамплиерского «набора», наполненная фруктами и початая бутылка шампанского.

Я рассказывал о своей «прошлой» жизни.