Синдром усталости - Владимир Николаевич Моргунов

Предки Багдасаряна бежали из Армении в 1915 году, во время турецкой резни. Это были дед и бабка Самвела.

Им посчастливилось сразу же попасть в Соединенные Штаты, хотя, казалось бы, для этого не существовало никаких предпосылок. Дед умер, если называть вещи своими именами, в нищете, а его словарный запас к концу жизни составлял не более двух сотен английских слов. Самвел (названный так, кстати, в честь того же деда и носящий официально англоязычное имя Сэмюэл) говорил на правильном английском языке, а трое его детей закончили университет.

Свои деньги Багдасарян-внук вкладывал в самые передовые отрасли — в электронику и авиастроение.

Здесь, та Тихоокеанском побережье, Багдасарян, несомненно, являлся самым влиятельным предводителем армянской диаспоры, хотя об этом знали очень немногие. Просто Багдасарян всегда и во всем исповедовал принцип: “Быть, а не казаться”. И он был.

Человек, которого Багдасарян принимал сегодня в офисе своей фирмы, прибыл из Европы. Тоже армянин по национальности, он пользовался среди армянской общины Старого Света значительным влиянием, хотя и не таким, конечно, как Багдасарян в Штатах. Европейца звали Грэм Бадал — измененное на англоязычный манер имя Грант и фамилия Бадалян. Он не был в этом отношении первым, как не был первым тот же Шанурх Азнавурян, ставший Шарлем Азнавуром.

Грэм Бадал приехал к Багдасаряну за деньгами. Их требовалось самую малость — чуть больше половины миллиарда долларов. А нужны были эти деньги независимой Армении для того, чтобы окончательно дожать Азербайджан в борьбе за Карабах, хотя официально Армения в войне не участвовала — воевали вроде бы только карабахские армяне. Азербайджанцы с наступлением весны возобновили попытки разрушить так называемый Лачинский коридор — цепь населенных пунктов на территории Азербайджана, захваченных армянами и составляющих ныне пуповину, соединяющую Карабах с Арменией.

Из своего состояния Багдасарян не выделял на программу “Лачинский коридор” ни цента — вообще, если человек занят серьезным бизнесом, у него практически не может быть свободных денег. Однако Багдасарян тем не менее требовал подробного отчета буквально о каждом истраченном долларе. Бадал не знал о происхождении денег, да и не должен был знать.

— Эти деньги должны быть истрачены только на Карабах, — говорил Багдасарян, сидя за необъятным столом из палисандрового дерева, уставленным телефонами, факсовыми аппаратами, компьютерами и минителевизорами. — Не вздумайте опять подпитывать террористов, взрывающих турецкие представительства, или заниматься сомнительными финансовыми операциями.

Бадал раскрыл было рот, чтобы отвергнуть беспочвенное, по его мнению, обвинение, но Багдасарян поднял тяжелую руку — широкая, мускулистая ладонь, покрытая с тыльной стороны густейшей смоляной порослью и толстенные, с твердыми синеватыми ногтями пальцы — которая должна была бы принадлежать каменотесу, земледельцу, воину, но уж никак не предпринимателю, пресекая всякие попытки оправдаться.

— Я проследил в позапрошлом году движение средств со счета в Лондонском банке, — веско произнес Багдасарян. — Должен сказать, что я имею с вами дело только потому, что вы очень расчетливый игрок и никогда не выходите с убытками из любой аферы. Вы умны, осмотрительны, хладнокровны, но, должен признаться, существуй кто-либо еще, обладающий набором таких же качеств, как вы, плюс еще честностью, которой вы, похоже, не обладали никогда, я не задумываясь предпочел бы такого человека вам. В данном случае сумма должна быть разбита на две части. Меньшая, в сто миллионов долларов, поступит в Лондонский банк, остальные — в Цюрихский.

Багдасарян кивком дал понять, что дальнейшее обсуждение проблемы будет напрасной тратой драгоценного времени — в основном, его, Багдасаряна времени.

Бадал поднялся, поклонился и проследовал к выходу из просторного кабинета, из окна которого — размером во всю стену — открылся великолепный вид на пролив.

Включив один из телевизоров-мониторов на столе, Багдасарян проследил — чисто по привычке — выход Грэма Бадала из приемной, его продвижение по холлу к лифтам и даже его спуск в кабине лифта.

После этого он снял трубку телефона, нажал несколько кнопок на пульте, и сигнал, посланный антенной с крыш здания, достиг спутника связи, принадлежащего Пентагону, откуда был переадресован на восточное побережье Англии, где на вилле, принадлежащей человеку, чье состояние ненамного уступало состоянию семейства Гетти, приглушенно замурлыкал телефонный аппарат.

— Добрый вечер, Брайан, — сказал Багдасарян. — Я дал этому сукиному сыну то, что обещал. То есть, вообще-то он получит это через несколько часов и сразу вылетит к вам — для вас это уже будет завтра. Надо, чтобы за ним кто-то проследил там у вас. За этим парнем глаз да глаз нужен, ведь ты же знаешь.

— Проблем не возникнет, Сэм, — сказал джентльмен с восточного побережья Англии.

***

Разумеется, такая крупная сумма не могла быть перевезена в наличных. Просто Багдасарян перевел сто миллионов долларов из "Сити Бэнк” в Лондонский банк и четыреста двадцать — в Цюрихский.

Для того, чтобы получить деньги в Цюрихском банке, Грэму Бадалу было достаточно только назвать номер кода — Багдасарян потому и воспользовался швейцарским банком, что там сохраняется абсолютное инкогнито.

Здесь функции Багдасаряна заканчивались, в игру вступал его энергичный поверенный. В Армении, как, впрочем, и на всей территории бывшего СССР, такой совершенной банковской системы не имелось, посему надо было переправлять либо деньги, либо “товар”, то есть, оружие и боеприпасы.

Бадал считал более рациональным вариантом пересылку “товара”, поэтому около двух третей имеющихся средств тратилось на закупку оружия, а оставшаяся сумма, превратившись в наличные деньги, перевозилась к месту назначения.

Вопрос о том, у кого закупать оружие и боеприпасы перед Бадалом не вставал — пока еще не была выведена из Германии так называемая Западная группа советских войск (теперь уже российских), проблема разрешалась очень просто: выбранный “товар” грузился в вагоны и вместе с эшелоном, вывозящим имущество ЗГВ, отправлялся в путь. Оружие и боеприпасы, проданные Бадалу, числились, как списанные, а после погрузки вообще переходили в категорию уничтоженных по акту — то ли на территории России, то ли на территории Германии.

Эшелоны шли по территории Польши, где орудовали интернациональные банды, грабившие транзитные товарные поезда. Но на воинские эшелоны они не рисковали нападать — охрана эшелонов стреляла без предупреждения, а подкупить ее удавалось в очень редких случаях, потому что бык не мог себе позволить того, что позволял Юпитер, то есть, высшие армейские чины.

А последние брали валюту наличными, хотя это и были не очень крупные суммы — двести-триста тысяч, что называется, на мелкие расходы. Но так как Бадал закупал партии, стоимость которых была эквивалентна суммам с шестью, а то и