Полное погружение - Сергей Александрович Васильев

— По просьбе дяди?

— Нет.

— О, господи! — Вася не выдержала и театрально закатила глаза, — тайны мадридского двора! Петя, я сейчас пытаюсь хоть как-то склеить всю мозаику и понять, с какой стороны грозит опасность, а мне приходится вытягивать из тебя клещами информацию по чайной ложке. Ты можешь мне помочь?

— Я там был по заданию ревкома, — совсем по-детски шмыгнув носом, сказал паренёк, — и мои товарищи очень хотели, чтобы груз дошёл до Севастополя. Им было незачем что-то топить и кого-то убивать. Наоборот, они надеялись, что изобретение профессора Филиппова послужит делу мировой революции.

— А дядя про это знал?

— Догадывался, — вздохнул Петя, — он получил приглашение от военно-морского ведомства — прибыть в Одессу, принять и проверить комплектность лаборатории, но категорически отказался. После Порт-Артура и смерти Пильчикова он вообще боялся хоть как-то демонстрировать причастность к работам Филиппова. Тогда я сказал, что мог бы всё сделать вместо него…

— И он тебя не отговаривал?

— Он мне запретил даже думать об этом, но… Нашлись товарищи, которые были более убедительны.

— Ревком?

Петя снова кивнул.

— Дядя написал рекомендательное письмо, заверил его во Дворце Главного Командира(*), и с ним я поехал в Одессу встречать лабораторию.

— Скажи-ка мне, товарищ Гаврош, — прищурилась Вася, — а как фамилия твоего могущественного дяди, запросто заверяющего свои письма у командующего флотом?

— Такая же, как у меня, — Петя пожал плечами, — Налётов… Михаил Петрович.

— Ах вот оно что… — Вася перевела взгляд на бабу Груню, — тот самый, кто был с моими родителями и профессором Пильчиковым в Порт-Артуре?

Аграфена Осиповна бессловесно кивнула.

— Петя, мне срочно надо повидаться с твоим дядей, — попросила Василиса.

* * *

(*) Дворец Главного Командира — резиденция командующего Черноморским флотом. Дворец строился с 1893 по 1895 годы на средства морского ведомства и был одной из архитектурных достопримечательностей дореволюционного Севастополя. Дворец прекратил свое существование в годы Великой Отечественной. На его месте в начале 1950-х было построено здание Штаба ЧФ.

(**) Михаил Петрович Налётов — учился в Практическом технологическом институте, в Горном институте, но ни один не закончил из-за проблем с деньгами. После смерти отца Михаил Петрович вынужден был оставить учёбу, потому что ему пришлось содержать мать и младшего брата. Сдав экзамены на техника путей сообщения, он уехал в Маньчжурию для участия в строительстве железной дороги на Квантунском полуострове.

Во время Русско-японской войны М. П. Налётов находился в Порт-Артуре, где стал свидетелем потопления флагманского корабля 1-й Тихоокеанской эскадры России — броненосца «Петропавловск», на котором погиб командующий эскадрой, вице-адмирал С. О. Макаров.

После этого события у Михаила Петровича появилась идея создания подводного минного заградителя, который мог бы скрытно осуществлять постановки мин. Строительство такого первого в мире судна началось в конце 1909 года на заводе в Николаеве, в августе 1912 года оно было спущено на воду и зачислено в списки кораблей Черноморского флота под названием «Краб».

* * *

Пока пишется продолжение, обратите внимание на новинку:

Середина XVIII века. Эпоха бесконечных дворцовых переворотов и не только в России. Несчастный мальчик-сирота, которого смехом судьбы титулуют Владетельным Герцогом Гольштинским, и которому суждено стать Императором Всероссийским Петром Третьим. Жизнь скучна, полна болезней и окончится внезапно, в виде гвардейского шарфа на шее…

Или всё будет вовсе не так, если в теле мальчика окажется опытный старик профессор из ХХI столетия?

Петр Третий. Другой Путь. https://author.today/work/467227

Глава 37

Ящик Пандоры

Интервременная молодёжь отправилась к Налётову на пролётке — транспорте, который Вася успела возненавидеть.

Выбежав из городских кварталов Севастополя, дорога петляла между холмами и горками. Безжизненные каменистые полосы перемежались уголками бурной растительности — травы, порядком выцветшей от июньского зноя, и густых зарослей вечнозелёных кустарников тиса, земляничника, колючего боярышника.

Закатное солнце, подёрнутое вуалью вечерней дымки, румянило темнеющий небосвод всеми спектрами красного цвета от карминного до кораллового. Редкие облака, случайно залетевшие в этот жаркий день на небесную гладь, разбавляли картину белым, серым и розовым оттенками. Щедрое разноцветие так сильно контрастировало со скромным окружающим ландшафтом, что Василиса перестала смотреть по сторонам, любуясь лишь космосом над своей головой.

Пробежав по выжженной степи несколько вёрст, пролётка сделала крутой поворот, обогнула холм и окунулась в совершенно иной пейзаж, погрузившись из жаркой пустыни в прохладный оазис.

Тряская ухабистая дорога закончилась, под колеса пролётки оранжевым ручейком потекла заботливо выровненная конным грейдером грунтовка. Небо заслонили кроны каштанов, высаженных по обочинам. По обе стороны узкой, аккуратной дорожки раскинулся ухоженный парк с песчаными дорожками, подстриженными газонами и кустами, беседками, обвитыми плющом, и цветочными клумбами, раскиданными по парку в шахматном порядке. Разноцветные бутончики и лепестки неведомых Василисе растений сплетались в замысловатые композиции. Природные краски перетекали одна в другую, ныряли под декоративные лопухи, кокетливо пробивались сквозь зелень лиан. От цветочного разнообразия рябило в глазах, и появилось желание остановиться, подойти, вдохнуть летний аромат, задержаться рядом с пёстрой палитрой, заботливо созданной руками садовника.

— Этот парк разбил городской голова Севастополя, Алексей Андреевич Максимов, — пояснил Петя. — Он хотел, чтобы все поверили: даже голые камни можно превратить в парадиз. Это ведь бывшие каменоломни. Дядя говорил, что здесь и трава не росла, а Максимов доказал, как человек может изменить собственную среду обитания, если захочет.

— А сам он здесь же живёт?

— Нет, — Петя нахмурился, — он умер… при очень странных обстоятельствах.

— Он тоже твой родственник?

— Нет. Но он очень хорошо знал моего дядю и профессора Пильчикова. Это и погубило Алексея Андреевича…

— Не поняла.

— Дядя сам объяснит, если захочет, — махнул рукой Петя, — мы уже приехали.

Грохот колёс по булыжникам эхом разлетелся от кирпичных оштукатуренных стен. Повозка проехала сводчатую арку под двухэтажным домом, построенным в строгом прусском стиле, и попала во внутренний усадебный дворик, ограниченный с трех сторон хозяйственными и жилыми постройками, а с четвертой — прямоугольным бассейном. Посреди бассейна стояла позолоченная скульптура мальчика с рыбой и раком, вцепившимся клешнёй в детскую руку.

— Красиво, но очень тихо и потому жутковато, — призналась Стрешнева.

— После смерти Максимова хозяйский дом пустует, — продолжил Петя, выпрыгнув из пролётки и протягивая Васе руку, — дядя живёт отшельником во флигеле, никого не принимает, ни с кем не общается.