Искатель, 1996 №3 - Игорь Данилович Козлов

совсем другим человеком. Одна аспирантка — тогда она, естественно, была студенткой и в общежитии жила в одной комнате с Машей — так вот, она рассказала о том, как невольно стала свидетельницей жуткой ссоры, которая произошла между Ланской и Малютиной. Ланская называла подругу… — Сашка заглянул в блокнот: — Пардон, цитирую… «Предательницей, похотливой сукой, неблагодарной шлюхой». Конец цитаты… Некоторое время они совсем не общались. Но потом как-то неожиданно снова сошлись. Та же аспирантка сообщила, что краем уха слышала приблизительно такой разговор.

Ланская. Я же предупреждала тебя. Все они сволочи. Им нужно, чтобы женщина поклонялась их фаллосу. А по-моему, нет ничего на свете омерзительнее.

Малютина. Нет, ты не права. Близость с мужчиной — это упоительное чувство, особенно если ты его любишь.

Ланская. Что значит «любишь»? Он превратил тебя в рабу своих желаний. И ты покорилась… Нашла наконец смысл жизни. Неужели для женщины этот смысл — принадлежать самцу или ребенку?

Малютина. Это бессмысленный спор. Как мы можем обсуждать вкус яблока, если ты ни разу его не пробовала.

Ланская. А вот возьму и попробую. И надкушу именно твое «райское яблочко»!

Малютина. Нет, Алексей мой! Он принадлежит мне и только мне?..

Махорин закрыл свой блокнот, многозначительно посмотрел на следователя.

— Ну как? — с торжеством спросил он. — Впечатляет?

— Занятно, — ответил Панков. — Но это опять-таки лирика, житейская муть… Версию! Версию давай!

— А версия такая. Ланская стала любовницей Тайгачева. Она выполнила свое обещание — надкусила «райское яблоко». И, видимо, ей понравилось. Теперь уже Ланской мешает Малютина. Она хочет безраздельно владеть Тайгачевым.

— Тайгачев — вольный мустанг! — усмехнувшись, возразил следователь. — Никто его не обуздает…

— Не торопитесь, Иван Петрович. Вы забываете его последние показания. Ланская — демоническая женщина, она имела на Алексея Казимировича сильное влияние. Но Малютина ждет от него ребенка… Тут что-то есть! У Ланской мог быть ключ от квартиры Малютиной. Она наверняка знает, что у Тайгачева есть пистолет… Истина где-то рядом! Я ее вот-вот нащупаю…

Теперь уже Панков от души расхохотался. Он достал из сейфа фляжку коньяка, разлил ее по стаканам.

— Выпей, Шурик, — добродушно предложил он. — А то от этих амурных историй у тебя уже шарики за ролики зашли. Ты не забывай, что даже если это инсценировка, то твое надкушенное «райское яблоко» лет на пятнадцать законсервируют в жестяную банку. Стреляли в Малютину, а целились в Тайгачева. Ты же сам вывод сделал…

— Да, правильно, — тяжело вздохнул Махорин и отодвинул от себя стакан. — Вы же знаете, я не пью… Но дневник Малютиной точно у Ланской. Я это нутром чую.

— Нутро — инструмент таинственный, ему можно доверять, — выпив и свою, и Сашкину порцию, крякнув, подвел итог Панков.

14

— Быстро вы меня нашли, — слегка улыбаясь, сказала Ланская и уставилась на Сашку своими блестящими черными цыганскими очами. Махорин не выдержал ее взгляда, опустил глаза. «И правда — ведьма, — подумал он. — Откуда только такие берутся. Не зря их раньше на кострах сжигали…»

Ирина усмехнулась, словно прочитала его мысли. Игриво сказала:

— Присаживайтесь, господин оперативный уполномоченный… — И снова хохотнула: — Уполномоченный… Интересно, кем же вы уполномочены? Я ведь филолог. Мне интересно знать происхождение понятий.

— Я уполномочен государством, — стараясь быть строгим, ответил Сашка.

— О, это великая сила! В свое время ее придумали мужчины, чтобы поработить женщин. Вы обращали внимание, что в нашем языке есть слова «учительница», «повариха». Но нет «президентши» и «министерши».

— По-моему, это не мешает некоторым представительницам слабого пола занимать указанные должности.

— Слабого?! — возмущенно воскликнула Ланская, пряди ее длинных рыжих волос зашевелились, словно змеи. — Это мужчины воистину слабый пол! Ведь в душе каждого из вас подсознательно живет страх. В юности вы панически боитесь, что у вас ничего не получится. В среднем возрасте — переживаете, что соперник окажется счастливее в сексе и карьере. А потом опять начинаете переживать, что ничего не получится… Вот и вся ваша примитивная психология!

Теперь успокоился Махорин. Его позабавил этот монолог. В нем прозвучали нотки истеричности. И Сашка сразу осознал свое превосходство, образ колдуньи исчез. Перед ним была обыкновенная баба, которая просто выпендривалась, строила из себя маленькую Наполеонку, а на самом деле отчего-то страдала, была кем-то обижена и поэтому бесилась, сама не понимая этого.

— Ладно, — сказал Махорин. — Мы продолжим этот спор на досуге. А сейчас, как вы понимаете, я на работе.

Ланская насупилась, побледнела. Она поняла, что этот мухортенький, неяркий самец разгадал ее загадку. И от этого стало еще противнее…

— Вы знали Марию Федоровну Малютину? — деловым тоном произнес Махорин.

— Да. Одно время мы были в довольно близких отношениях.

— Вам известно, что она погибла?

— Я догадывалась об этом. — Ланская сморщилась, словно проглотила горькое лекарство, издала какой-то странный звук — не то вой, не то стон, потом хриплым голосом спросила: — Алексей Казимирович Тайгачев, надо полагать, находится в тюрьме?

— Увы… Уже пятые сутки.

— Вот как, вот как, серенький козлик… — зловеще пропела Ланская. — А ведь девушка козлика очень любила…

— Кого вы имеете в виду? Себя или Малютину?

— Попрошу глупых вопросов не задавать!

— Ты чего психуешь! — разозлился Махорин. — Я пока с тобой приватно беседую, дружески. А то ведь прямо сейчас состряпаю ордер на обыск квартиры, вызову наряд… Дневник Малютиной у тебя?

Ирина вздрогнула, совсем скисла, промямлила:

— У меня…

— Прошу предъявить вещественное доказательство, — строго потребовал Сашка.

Ланская встала, пошла в спальню и вскоре вернулась с большим пакетом.

— Вот, пожалуйста, — сказала она. — Я, собственно, и не собиралась его прятать. — И, брезгливо дернув плечом, добавила: — Пусть Тайгачев спасибо скажет. А то бы полжизни парился на нарах.

Сашка выхватил из ее рук сверток, распечатал его и достал изящную красную книжицу. Он начал читать последние страницы. И сразу, охватывая сердце ужасом, стала перед ним истина. Махорин дочитал до конца. Тяжело вздохнул… Какая-то боль поселилась в груди. И вдруг Сашка вспомнил, что эта версия в самом начале следствия промелькнула у него в душе. Но он тогда отверг ее, как супернелепую, абсолютно нелогичную, а ведь оказалось — самое оно.

— Так.. — выдавил из себя Махорин. — А теперь, гражданка Ланская, поясните, как этот документ оказался у вас.

— Сразу уж и «гражданка», — усмехнулась Ирина. — Мне Малютина сама этот пакет передала.

— С какой целью?

— Две недели тому назад я ездила к отцу в Женеву. Маша дала мне доллары и попросила, чтобы я оставила этот пакет в швейцарском банке с условием, чтобы через пятнадцать лет он его отослал в самый престижный русский литературный журнал.

— Вас не удивила такая