Проклятие Желтого императора - Юнь Хуянь

Беспризорники растерянно переглянулись. Их главарь несколько раз смерил Чэнь Тайлая взглядом с головы до ног и, махнув рукой, в которой он держал кухонный нож, распорядился:

– Ты! Скажи свое имя и адрес! Мы все знаем, что дом Лэй Жун в Сучжоу. Ты отвезешь ее домой, а мы через месяц придем ее проведать, и если ее не будет дома, то берегись, тебе не поздоровится!

– «Хижина струящихся ароматов», Чэнь Тайлай.

Все малолетние бродяги были связаны с воровским миром, поэтому, услышав это имя, от удивления вытаращили глаза и разинули рты. Чэнь Тайлай посмотрел на них и сказал:

– Если вы так и собираетесь дальше бродяжничать, то это плохая идея, возвращайтесь по домам! Вам нужно ходить в школу, нужно работать, иначе что случится с вами в будущем?

– У нас нет дома, и будущего тоже нет! – крикнул подросток, который был за главного, исподлобья глядя на Чэнь Тайлая. – Твоя слава велика, но слова подозрительны, нечего учить нас, как нам жить. Отвезти Лэй Жун домой – это правильно. – Сказав это, он подошел к Лэй Жун и тихо пожелал ей: – Всего тебе хорошего. – И, кликнув свою ватагу, пошел прочь.

Глаза Лэй Жун наполнились слезами, она сделала шаг вперед, но Чэнь Тайлай взял ее за плечо и сказал:

– Позволь им уйти!

Наблюдая, как фигуры бродяг, освещаемые лучами рассветного солнца, постепенно исчезают вдали, Лэй Жун чувствовала, как рука Чэнь Тайлая, лежащая у нее на плече, становится все тяжелее.

* * *

Дослушав рассказ Лэй Жун, Хуан Цзинфэн тихо спросил:

– А потом эти беспризорники правда добрались до Сучжоу и нашли тебя?

– Вернувшись в Сучжоу, я некоторое время отдыхала. Однажды, когда я сидела на балконе и грелась на солнце, я заметила, что внизу стоят несколько ребят, с которыми мы раньше вместе скитались по улицам, и смотрят вверх. Я была уверена, что они тоже увидели меня, потому что в их глазах была радость. Я тоже обрадовалась как сумасшедшая и бегом спустилась вниз, хотела увидеть их, но там уже никого не было… Потом они больше не приходили. Я знаю, после того как я вернулась домой, они не хотели, чтобы между нами оставалась хоть какая-то связь. – При этих словах в глазах Лэй Жун блеснули слезы.

– Зачем ты мне помог?

– Потому что я сомневался, не сам ли я случайно оставил эту книгу в классе. Если ты ее взял почитать, тогда не считается, что ты ее украл. Получается, просто одолжил. Я не люблю, когда кого-то обвиняют понапрасну.

– Тогда спасибо.

– Привет, меня зовут Яо Юань.

– Хуан Цзинфэн.

Они пожали друг другу руки.

После того как все его близкие люди, включая Гао Ся, умерли, Хуан Цзинфэн очень редко испытывал какие-то душевные волнения, но в этот момент он вдруг вспомнил Яо Юаня, вспомнил их университетскую дружбу, и его ледяное сердце дрогнуло. Он тут же одернул себя и сказал:

– Но ты все-таки предала их! Предала своих друзей!

– Нет.

– Нет, предала! – Взгляд Хуан Цзинфэна снова стал злым. – Когда Гао Ся насмерть сбил тот человек, который сидел за рулем машины, ты прикрыла его преступление; когда фирма «Восхождение» торговала человеческими органами, ты тоже вступила с ними в сговор, чтобы помочь Чжоу в его злодеяниях[107], ты думала, я не знаю? Я все знаю!

– От чего на самом деле умерла Гао Ся, я тебе уже объяснила. А о том, что ты говоришь про «Восхождение» и про торговлю человеческими органами, я ничего не знаю, – возразила Лэй Жун. – В тот день на конференции, когда ты предсказал смерть директора фирмы «Восхождение» Цянь Чэна, я сидела прямо перед тобой и собственными ушами слышала, как ты читал проклятие.

– Так ты там тоже была? Ах да, они собирались из-за начала этого проклятого проекта «Регенерация здоровья» и, конечно, не могли не позвать тебя, их подельницу, – скривил лицо Хуан Цзинфэн. – Когда я читал проклятие, тебе ничего не показалось знакомым? Ты сильно испугалась? Небось вспомнила У Сюйцзы, своего учителя, и то, что когда-то была одной из нас.

– Нет, вовсе нет, – спокойно ответила Лэй Жун. – Я тогда только поразилась…

– Что же тебя поразило?

– Я никак не думала, что спустя так много лет еще останутся люди, которые будут произносить проклятия и верить, что от этого кто-то правда может умереть, – сказала Лэй Жун. – После того как я вернулась в Сучжоу, я начала учиться у господина Чэнь Тайлая и очень быстро поняла, что так называемое искусство смерти состоит всего лишь в том, чтобы делать прогнозы на основе знаний традиционной китайской медицины. Тут нет абсолютно ничего выдающегося!

– Придержи язык! – Хуан Цзинфэн со злостью оттолкнул Лэй Жун, она откинулась назад, сильно ударившись затылком о стену, и невольно сморщилась от боли. Хуан Цзинфэн встал, окинул ее взглядом с высоты своего роста, как мясник, смотрящий на ягненка, подготовленного к забою.

«Убить ее? Или не стоит?

Она точно думает, что я сейчас убью ее, но не тут-то было, я не могу позволить, чтобы она в свой последний миг верно предсказала свою смерть. Я перережу ей горло тогда, когда она меньше всего будет этого ожидать».

Хуан Цзинфэн опустился на корточки и снова крепко связал ее.

Лэй Жун по-прежнему оставалась необычно спокойной, не пыталась сопротивляться, только перед тем, как Хуан Цзинфэн взял тряпку, чтобы заткнуть ей рот, как бы невзначай спросила:

– В тот день в отеле «Великое благо», когда ты предсказывал смерть Цянь Чэна, я слышала, что ты был не один. Похоже, с тобой был твой учитель, как его имя?

– Его зовут Дуань Шибэй. – Хуан Цзинфэн считал, что нет смысла скрывать что-то от человека, который скоро должен умереть. – Он выдающийся мастер смерти.

«Этот Дуань Шибэй может быть тем самым братом-наставником, который тогда отравил У Сюйцзы? Если это так, нужно предупредить Хуан Цзинфэна, объяснить ему, что, когда он больше будет не нужен Дуань Шибэю, его жизни может угрожать опасность». Но Лэй Жун не успела ничего сказать, потому что Хуан Цзинфэн заткнул ей рот.

После этого он вышел из подсобного помещения и запер железную дверь на замок. На смену ярости внезапно пришло уныние. Он нетвердой походкой подошел к холодильнику, уселся на пол, открыл ячейку с меткой «Т-В-4», хотел что-то сказать трупу Гао Ся, но только долго-долго шевелил губами, не в силах вымолвить ни слова. Он смотрел на Гао Ся, и ему нечего было ей сказать. На