Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 - Роберт Уилсон

Лу Коладжовани — правдоискатель старой школы, классический бичеватель пороков общества, приспособившийся к интернет-эпохе. Наверное, больше всего он известен благодаря тому, что был одним из журналистов, уличивших Энтони Винера в отправке непристойных сообщений и ускоривших таким образом политическую смерть этого конгрессмена.

Я попросил Лу помочь мне вычислить Сантьяго Лопеса. Найти его у Лу не получилось (и ни у кого не получилось), но он вышел на одного из его сводных братьев, Домиге Лопеса, и тот открыл ему кое-что любопытное.

Кое-что умопомрачительное.

Через какое-то время после обнаружения тела Элизы и предположительно после того, как Лопес дал показания в суде, кто-то предложил ему крупную сумму денег за то, что он просто уедет из Лос-Анджелеса и вернется в Мексику. Домиге сказал, что переезд случился очень быстро, так быстро, что он сам не знал, что происходит, пока Сантьяго не объявился и не сообщил, что ему заплатили крупную сумму наличными за релокацию семьи.

Лу пытался вытянуть из сводного брата Сантьяго еще какую-то информацию, но Домиге замолчал, возможно осознав, что сказал слишком много, а потом пропал с радаров.

Я рассказал об этом Джону Кармену, и он порекомендовал мне мексиканского частного детектива, Хосе Балдомера, — его я тоже привлек к расследованию. Хосе специализировался на расследовании мексиканских дел, но определить местонахождение Сантьяго он не смог. Сейчас о Сантьяго Лопесе ничего не известно. Служащий Cecil, обнаруживший тело Элизы, возможно давший ложные показания в суде и предположительно получивший крупную сумму за выезд из США, исчез бесследно.

ТАЙНА ПРОПАВШЕГО ЛИТИЯ

Давайте отвлечемся на минутку и поразмышляем о том, что во Вселенной наблюдается огромная нехватка лития. Космологи выяснили это после исследования микроволнового излучения группы легких ядер между первыми десятью и двадцатью секундами после Большого взрыва.

Я вспомнил об этом факте, когда наткнулся на кристалл из соли лития в рок-магазине. Серебристо-золотистый кругляш размером с кулак заворожил меня. Подумать только, этот металл был выкован в горниле взрывающейся звезды или что там взорвалось до начала времени, — да я просто влюбился в него.

Затем я вспомнил статью, которую вручил мне мой доктор в Сан-Диего, — в ней доказывалось, что литий в небольших дозах способен принести пользу всем и каждому. И тут я понял, чего так не хватало моему сознанию все это время, с Большого взрыва до вот этого момента, когда в Южной Калифорнии я сжал кристалл в руке, — мне не хватало лития. Туман, окутывавший загадку странной синергии между моей депрессией и аффективным расстройством, рассеялся: моему мозгу требовался литий, космический металл, порожденный первовзрывом, создавшим время и пространство.

Литий — это не какая-то лабораторная поделка ученых. Это легкий мягкий металл природного происхождения, впервые обнаруженный людьми в 1800 году на прекрасном острове рядом с берегами Швеции. Когда литий впервые применили в психиатрии, он немедленно проявил себя как эффективное лекарство, способное деликатно воздействовать на нейронные сети и смягчать тяжелую манию.

В 40-х годах XX века литий стал настолько модным, что люди использовали его в качестве замены столовой соли. Короткое время он входил в состав газировки 7Up. Но естественно, столь безответственное и чрезмерное потребление вызывало болезни и стало причиной нескольких смертей, и в результате в 1949 году литий был запрещен Управлением по контролю за качеством пищевых продуктов и медикаментов. Пару десятилетий назад литий вернулся в употребление, но оказался малоприбыльным. Лорен Слейтер пишет: «Возможно, из всех медикаментов литий лучше всего демонстрирует то, до какой степени психиатрия зависит от интересов капиталистических корпораций». Недавнее возвращение лития можно отнести на счет исследований, показавших, что там, где он содержится в питьевой воде, — например, в двадцати семи округах штата Техас и нескольких районах Японии, — снижается уровень самоубийств. Об этом рассказывалось в статье, которую доктор дал мне, и в книге Слейтер.

Я сказал, что хочу дать литию шанс. Доктор отнесся к этому с пониманием, но заметил, что мне нужно будет регулярно сдавать анализ крови, так как литии способен вызвать необратимые повреждения щитовидной железы и почек.

Интересный момент — возможно, именно поэтому литий не прописали Элизе. У меня нет информации касательно того, проверял ли когда-либо врач ее щитовидную железу, однако при вскрытии там обнаружилось очаговое покраснение и кровотечение в передней части, и это заставило предположить, что у Элизы было скрытое заболевание щитовидки — у женщин оно встречается довольно часто. Стоит также отметить, что заболевания щитовидной железы нередко вызывают депрессию.

Я уверился в том, что литий решит все мои проблемы, что долгие годы депрессии, тревоги, аффективных расстройств и СДВГ были результатом отсутствия должного медикаментозного лечения. То, что я наткнулся на космологическую статью о нехватке лития во Вселенной в тот самый день, когда вспомнил давно читанную статью о литии в питьевой воде и нашел литиевый кристалл, я расценил как очередное магическое совпадение, указатель посреди глуши.

Начав действовать, литий окутал меня бархатом безмятежности. Он отчасти усмирил мою тревогу, смягчил мой темперамент, успокоил чувства.

Но была одна проблема, причем немаленькая: литий никак не помогал от депрессии. Знаю, людям, никогда не сталкивавшимся с подобными хроническими нарушениями, разница между депрессией и тревогой может показаться чисто формальной, но это все равно что сравнивать перелом кости и глубокий порез. В корне разные типы боли.

Депрессия без тревоги — это как умирать от голода в чаще, когда поблизости не бродит громадный медведь.

Наш с литием медовый месяц продлился еще несколько недель, а потом я сломался и сказал врачу, что хочу вернуться к СИОЗС. Я пропил два или три препарата — они не помогли. Описанное включало в себя и воссоединение с прозаком, который я принимал в молодости годами. Теперь он почти не действовал, и это приводило меня в ужас.

Я вспомнил историю великого писателя Дэвида Фостера Уоллеса, который бросил свой антидепрессант, ингибитор моноаминоксидазы надрил, а когда снова начал его принимать, эффекта уже не было. Спустя несколько месяцев он повесился в гараже.

Все эти мысли крутились у меня в голове под портлендским дождем — и я начал впадать в панику. Мне уже выписали штук шесть рецептов, всего за свою взрослую жизнь я успел поэкспериментировать примерно с десятком препаратов. Я что, невосприимчив к медикаментам?

Загадка моей болезни не на жизнь, а на смерть сражалась в моей душе с делом Лэм. И меня не покидало ощущение, что они как-то связаны.

Вечером того