Современный зарубежный детектив-7. Компиляция. Книги 1-19 - Ребекка Занетти

– С чего ты это взяла?

– Потому что советник Чхои носит подвеску с лошадью-драконом и… и потому что вы родились в этой деревне, рядом с горой Ёнма.

– А ты умна, – почти с сожалением произнес Сим. – Правда, не поссорься ты с инспектором Ханом, вы бы гораздо быстрее додумались до правды.

Надо было заговорить ему зубы.

– А носы? Зачем вы отрезали носы?

– Храбрости тебе не занимать, Соль. Похоже, ты уже твердо решила, что убийца – это я.

Тяжелой рукой он снял с пояса веревку и принялся медленно ее разматывать.

– Смотреть на мертвецов до сих пор нелегко, но если отрезать нос… Это напоминает мне о том, что они были еретиками. Порочными людьми.

Холодный пот застилал мне глаза. Я отступила еще, и теперь нас разделяло пять шагов – меня и человека, который явно не собирался оставлять меня в живых. Иначе он бы не стал раскрывать мне правду. Я знала слишком много.

– И все это… – сдавленным от страха голосом прохрипела я, – по приказу советника Чхои?

Его глаза сверкнули.

– При чем тут советник Чхои? Это все я, это было мое решение. Это я пришел к нему. Я поклялся найти священника. Его мое предложение вообще смутило, но разве станешь отказываться, когда твоя жизнь висит на волоске? А я пообещал, что в свое время все ему разъясню. Я признаюсь ему, кто я, только когда поймаю священника.

Похоже, ему не терпелось поделиться со мной этой историей. Видимо, слишком тяжелым оказался груз этой невыговоренной жизни, и Сим решил доверить его мне.

– Я спасу отца от католической зачистки, и тогда он назовет меня сыном. Настоящим сыном, за которого ему будет не стыдно.

– Значит, вами руководствовал стыд, – прошептала я.

– Справедливость, – поправил он. – Только справедливость положит конец злу.

– И вы положили конец жизням госпожи О и ученого Ана… – Я замерла: мне вспомнились цеплявшиеся за меня руки Урим, ее мольбы о помощи. Голос у меня задрожал: – Вы и служанку Урим убили?

Ответом мне было зловещее молчание. Что-то в лице Сима переменилось, казалось, его затянула темная вуаль. Резко похолодало. Мужчина продолжал медленно разматывать веревку.

– Она мертва, – прошептала я. Меня захлестнуло горе, в груди поднялся ужас, но я все-таки сумела выдавить этот жуткий вопрос, обжегший мне горло: – Вы убили троих человек?

– Был еще один, задолго до госпожи О.

Я знала, что нельзя оборачиваться, но он покрасневшими глазами настойчиво смотрел куда-то мне за спину. Я отступила еще на шаг и стрельнула глазами за спину. До меня внезапно дошло, на что смотрел Сим. На могилу. Могилу его матери. Она не совершала самоубийство – ее убил собственный сын.

«Сейчас! – завопила внутри паника. – Надо бежать сейчас…»

Что-то сжало мне горло. Веревка.

В висках стучала кровь, голова была готова вот-вот взорваться, все вокруг тонуло в темной дымке. А потом все погасло.

* * *

«Соль, Соль! – окликнула я себя. – Проснись!»

Забудь о боли, разрывающей тебе горло. Забудь о странном покалывании в глазах, о пылающем мозге.

Нельзя же спать вечно.

* * *

Сквозь темноту до меня донесся приглушенный голос, как будто я лежала под водой.

– Он велел избавиться от нее, и быстро.

Мелькнул слабый луч света. Мне подняли веко, и я увидела факел и лица двух мрачных простолюдинов.

– По-моему, она мертва.

Лица снова исчезли.

* * *

Я проснулась оттого, что меня волокли. Рывок – все тело сдвинулось вперед, еще рывок – и я осознала, что меня в четыре руки куда-то тащат; перед глазами мелькала земля. Я попыталась двинуться, но безуспешно: руки и ноги сковала слабость. Хотелось никогда больше не двигаться. Какой-то частью мозга я понимала, что стоило бы встревожиться.

Меня тащили, как какой-то мешок с рисом. Мужчины говорили на диалекте восточного побережья.

– Абоджи, абоджи[389], – зашептал тот, что помоложе. В его голосе сквозили страх и тревога. – У нее пульс еще есть.

– Да говорю тебе, она мертва. И полицейскому Симу мы то же скажем, ясно тебе?

– Но я ему не доверяю, абоджи.

– В смысле? – страх и ярость смешались в голосе старика.

– Шаманка говорит, она узнала его, этот полицейский Сим – сын госпожи Пёль. Она говорит, он убийца. Что за мужчина станет убивать собственную мать?

– Делай то, что он велит. Не наше это дело – вопросы задавать.

– По-моему, он был готов избить меня за то, что я назвал его полицейским перед шаманкой. А если он и меня убьет?

– Будешь чепуху пороть – он нас обоих убьет! Тащи давай!

До меня донеслась резкая вонь, запах ягнятины и крови. Только пэкчон, изгои, убивали живых существ – что животных, что людей.

Сквозь головокружение, подобно человеку из тумана, на меня снизошло озарение. Полиция нанимала пэкчон для казни преступников. А что, если полицейский Сим заманил их сюда обещаниями, что общество их примет и зауважает, если они ему помогут?

Вполне возможно. Вспомнились слова молодого господина Чхои: «Любое зло рождается из несбыточного желания что-то значить».

Пока я раздумывала, что делать, меня подняли с земли. Голова повисла в воздухе. Как странно.

Я моргнула, пытаясь прогнать ночную темноту, пытаясь избавиться от болезненного беспорядка в голове, но прежде, чем я сумела сообразить, что происходит, я почувствовала рывок. Холодный воздух вокруг и падение. Невесомость. Желудок подпрыгнул.

Тишину нарушил громкий всплеск.

Вода наполнила рот и нос, обожгла глаза. В полнейшей темноте я за что-то схватилась. Что бы это ни было, оно подняло меня вверх, к поверхности воды, и я вдохнула воздух. Только отдышавшись, я осознала, что не слышу ничего, кроме плеска воды о каменные стены вокруг. Я враз очнулась.

Меня бросили в колодец.

Где-то далеко наверху виднелся усыпанный звездами круг неба. Он освещал грязные стены и рябь на воде. Я взглянула на то, за что схватилась. Оно было твердым, покрытым тканью и местами склизким. Я провела по нему пальцами, пока не наткнулась на волосы.

Человеческие волосы.

Сердце ухнуло в пятки. Я отшатнулась, и труп закружился на волнах, лицом вниз. Я в отчаянии попыталась упереться в воду, ткань обвила мне ноги; в конце концов мне удалось вцепиться ногтями в расщелины между камнями.

«Пожалуйста, нет, пожалуйста, нет».

Я оглянулась через плечо и поймала взгляд затянутых серой дымкой глаз шаманки. На месте носа у нее зияла дыра. Рот раскрыт большим темным кругом.

Она закричала; а может быть, закричала я. В панике было не разобрать.

– Она до сих пор жива! – закричал молодой мужчина где-то наверху. – Абоджи,