Красная жатва и другие истории - Дэшил Хэммет

Снова выйдя на улицу, порылся в карманах и сосчитал свои средства: восемьдесят пять центов серебром и два обратных билета: один из Тихуаны в Сан-Диего, а другой оттуда до госпиталя.

За спиной сиплый голос проскулил:

– Слышь, приятель, не подкинешь на чашку кофе?

Пол рассмеялся.

– Пополам! – воскликнул он. – Есть восемьдесят пять центов. Сорок тебе сразу, а пятицентовик разыграем.

Подбросил монетку и обрадовался, что выиграл.

В переулке через дорогу шла посадка в дилижанс до Сан-Диего; Пол подошел и устроился рядом с водителем. Откинулся на сиденье и весь обратный путь продремал, пока девушка с неразвитым телом и слишком мелкими чертами лица тонким жалобным голосом пела популярную песенку, а ее спутники, два моряка тихоокеанского флота, громко спорили о чем-то на тему наводки орудий.

Выйдя из машины на конечной остановке, Пол прошел по краю площади до Бродвея и свернул к закусочной, где можно было поесть за сорок пять центов. Минуя гостиницу «Грант», оказался посреди толпы и увидел лицо, очаровательнее которого не видывал отродясь. Он не осознавал, что таращится, пока эскорт красавицы, носящий форму младшего офицера, не процедил с угрожающим нажимом:

– Что, нравится?

Пол медленно зашагал дальше, прокручивая в голове этот вопрос и размышляя, какие мыслительные процессы происходят у человека, который вот в таких обстоятельствах задает вот такие вопросы вот таким тоном. Возник соблазн пойти назад и снова уставиться на женщину – послушать, что еще скажет офицерик. Но, обернувшись, Пол их не увидел, а поэтому двинулся к закусочной.

После еды отыскал в кармане сигару и по дороге в госпиталь выкурил. Врывавшийся в машину туманный воздух студил легкие и вынуждал почти непрерывно кашлять. Пол пожалел, что не захватил шинель.

Смеющиеся маски

1

Чужие дела

Пелену тумана пронзил визг – вибрирующий от ужаса и, несомненно, женский. Фил Труэкс, спешивший по Вашингтон-стрит, остановился на полушаге и стал таким же неподвижным, как обрамлявшие улицу каменные жилые дома. Визг нарастал, в нем появилось что-то от скрипки; достигнув предельной громкости, он оборвался. В половине квартала от Фила во мгле светились фары двух автомобилей, странно прижавшихся друг к другу. Тишина, утробное рычание и снова визг! Но теперь в нем было больше ярости, чем страха, и он так же внезапно оборвался.

Фил оставался на месте. Что бы ни происходило там, впереди, его это не касается, и вообще он вмешивается в чужие дела, только когда уверен в своей выгоде. К тому же не взял оружия.

Потом он подумал о четырехстах долларах в кармане, только что выигранных в покер. В эту ночь ему повезло – так, может, удача останется с ним, если дать ей шанс?

Он надвинул шляпу ниже на лоб и побежал на свет.

Пока Фил приближался, туман помогал фарам скрывать от него происходящее в машинах, но он отметил, что по крайней мере у одной работает двигатель. Вскоре Фил обогнул автомобиль, оказавшийся родстером, и, чтобы погасить скорость, ухватился за крыло. На долю секунды он замер, и его опалил взгляд темных глаз с бледного лица, наполовину закрытого мускулистой рукой.

Фил бросился сзади к мужчине, которому принадлежала рука; пальцы сомкнулись на жилистом горле. Белая вспышка обожгла глаза, асфальт стал мягким и неровным, как будто превратился в туман. Все – пылающие глаза, мускулистая рука, шторки автомобиля – устремилось к Филу…

Он сел на мокром асфальте и ощупал голову. Пальцы обнаружили саднящий отек – от левого уха почти до макушки. Оба автомобиля исчезли. Прохожих не было видно. В нескольких окнах горел свет; во многих маячили силуэты; любопытные голоса в тумане задавали вопросы. Преодолевая тошноту, Фил поднялся на ноги, как ни хотелось снова улечься на холодную, сырую дорогу. Поискав свою шляпу, наткнулся на дамскую сумочку и сунул ее в карман. Вытащил шляпу из канавы, надел набекрень, чтобы не давила на синяк, и отправился домой, не реагируя на вопрошающие голоса зевак в пижамах.

Переодевшись ко сну и убедившись, что ушиб несерьезный, Фил занялся сувениром на память о его приключении. Это была сумочка из черного шелка, обшитая серебряными бусинами и еще влажная от контакта с асфальтом. Фил высыпал ее содержимое на кровать, и в глаза бросилась пачка денег. Сосчитал – триста пятьдесят пять долларов. Фил сунул их в карман халата и ухмыльнулся.

– Четыре сотни я выиграл и три с половиной получил за подзатыльник – недурная ночка!

Он перебрал остальные вещи и вернул в сумочку. Золотой карандаш, золотое кольцо с опалом, женский носовой платок с серой каймой и неразборчивым рисунком в уголке, пудреница, зеркальце, губная помада, несколько шпилек для волос и мятый листок из блокнота, покрытый экзотическими символами. Фил разгладил бумагу и всмотрелся в текст, но ничего не сумел понять. Возможно, какой-то азиатский язык. Он снова извлек кольцо из сумки и попробовал оценить. В драгоценностях Фил смыслил мало, но решил, что кольцо не может быть дорогим – никак не дороже пятидесяти долларов. И все же пятьдесят долларов – это пятьдесят долларов. Он положил кольцо к деньгам, закурил сигарету и лег в постель.

2

Таинственное объявление

Фил проснулся к полудню. Голова все еще отзывалась болью на прикосновения, но отек сошел. Фил прогулялся до центра города, купил ранние выпуски газет и почитал их за завтраком. О драке на Вашингтон-стрит упоминаний не встретил, в колонках «Потеряно и найдено» о сумочке не было ничего. Ночью до рассвета он играл в покер и выручил двести сорок с лишним долларов. В круглосуточной закусочной почитал утренние газеты. О драке по-прежнему ни слова, но в разделе объявлений «Кроникл» было вот что:

ПОТЕРЯНО. Рано утром во вторник – дамская черная шелковая сумочка, обшита серебром, с деньгами, кольцом, золотым карандашом, письмом и т. д. Нашедший может оставить деньги себе, если остальное вернет в редакцию «Кроникл».

Фил усмехнулся, потом нахмурился и задумчиво вчитался в текст. Оно выглядит чудно, это предложение! Кольцо не может стоить триста долларов. Фил достал его из кармана, прикрыв рукой от случайного взгляда кого-нибудь из посетителей закусочной. Нет, от силы полсотни. Карандаш, пудреница и футляр губной помады – золотые, но что говорить, и сто пятьдесят долларов с лихвой покроют все, что есть в сумочке. Остается нечитаемое письмо – наверняка в нем что-то важное! Драка в четыре утра между женщиной и несколькими мужчинами, о которой не обмолвились газеты, утерянная сумочка,