Сквозь другую ночь - Вадим Юрьевич Панов

резала ножом. А уничтожив полностью – меняла, – сообщил Бражников. – В одной из задних комнат мы обнаружили больше десятка растерзанных манекенов. Уж не знаю, почему ей так нравилось их истязать.

– А я знаю. – Феликс подсветил голову манекена и криво усмехнулся, увидев то, что ожидал: приклеенный лист бумаги с фотоизображением.

– Знакомое лицо?

– Чёрт, – пробормотал Шерстобитов. – Ещё как знакомое.

К головам облачённых в костюм и белую рубашку манекенов Дарина аккуратно приклеивала фотографии Михаила Семёновича Пелека. Профессора. После чего принималась их истязать.

– Только я не понимаю, за что она его так сильно ненавидела? – растерянно протянул Николай. – Феликс, есть идеи?

– Нет.

– Может, это поможет? – спросил Бражников. И извиняющимся тоном добавил: – Приготовил показать, но забыл. Эту фотографию мы обнаружили на кровати в жилой комнате. Такое впечатление, будто Дубова спала с ней. Или засыпала, глядя на неё. И смотрела, когда просыпалась.

Старая цветная фотография 10 х 15, аккуратно упакованная в прозрачную плёнку. На ней молодой человек и девушка. Он крупный, красивый, стоит позади и мягко сжимает плечи девушки. Стоит вплотную к ней и прижимает совсем не дружески, прижимает властно, но при этом – нежно. Дарина же на фото счастливая. Не довольная собой, а именно счастливая. Ей хорошо в объятиях именно этого мужчины. Она нашла того, кого искала всю жизнь.

– Знаешь, кто это? – спросил Шерстобитов, указывая на фотографию. При этом было понятно, что Дубову Николай узнал.

– Владимир Пелек, – ответил Вербин.

– Жених Калачёвой?

– Да.

– Глядя на эту фотографию, можно сказать, что они вместе, – произнёс Николай.

– Глядя на эту фотографию, не остаётся никаких сомнений в том, что они вместе, – согласился Феликс.

– И что всё это значит?

Новая версия уже появилась, однако её следовало тщательно продумать и, по возможности, подкрепить доказательствами. Поэтому Вербин сначала поднял указательный палец, попросив тишины, а через несколько секунд негромко сказал:

– Нужно тщательно осмотреть все колодцы и шахты, если они здесь есть. В общем, все укромные места.

– Думаешь, она не только над манекенами издевалась? – Шерстобитов сразу понял, что имеет в виду Феликс.

– Думаю, это необходимо проверить.

– А как Дубова привозила сюда жертв? – Бражников тоже сообразил о чём идёт речь, и решил высказать своё мнение. – Как затаскивала? Как уговаривала спускаться на нижние уровни? Честно говоря, верится с трудом.

– Но помещения осмотреть нужно. – Шерстобитов чуть повысил голос. – Если найдём останки, подумаем, как Дубова заманивала сюда людей. Если не найдём, значит, предположение оказалось ошибочным.

– Что за теми дверьми? – спросил Вербин, поняв, что ничего интересного, кроме манекена, в коридоре не будет.

– Операционная, – ответил Бражников. – В смысле, бывшая операционная. – Помялся, но всё-таки добавил: – И кажется, мы обнаружили в ней следы крови.

– Для операционной это нормально, – заметил Шерстобитов.

– На полу ещё может быть, а вот на стенах, наверное, нет, – произнёс Бражников. И уныло посмотрел на Феликса.

Феликс кивнул и медленно направился к дверям операционной.

Ему очень хотелось курить.

девять лет назад

Он не знал, сколько времени провёл в плену. Он связан, примотан к креслу-каталке… Точнее, он думал, что к креслу-каталке, потому что ноги упирались не в пол, а в подножку, а дёрнувшись несколько раз, он понял, что кресло не такое устойчивое, как если бы стояло на четырёх крепких ножках. Но разглядеть хоть что-нибудь не мог, поскольку всё это время пребывал в полной темноте. А в темноте время течёт иначе даже если не спишь и не дремлешь, а он спал. А до этого какое-то время пребывал без сознания. И теперь невозможно понять, сколько времени прошло с того момента, как он угодил в ту дурацкую ловушку. Но мог ли он предположить, что это ловушка? В конце концов, он же не в кино! Кто в реальной жизни может напасть на одинокого туриста? Группа подвыпивших хулиганов? Подростки из ближайшей деревни или дачного посёлка? Банда гастарбайтеров? Эти опасности понятны, он давно научился их избегать. Это ведь не так трудно, как может показаться – не встречаться с тем, с кем не хочешь встречаться. Но кто мог предположить засаду в невинной просьбе о помощи? Кто мог ожидать, что к лицу прижмут тряпку с хлороформом и он очнётся в тёмной комнате без окон, наверное, без окон, потому что в темноте невозможно ничего понять! – привязанный к креслу-каталке? Наверное, к креслу-каталке. Сначала он кричал – рот ему не заткнули, но очень скоро понял, что смысла в этом нет: голос терялся в непроглядной тьме и было непонятно, действительно ли он кричит или ему по-прежнему снится кошмар?

Кромешная тьма делала мир воображаемым.

А потом вспыхнул свет и он, привыкнув к нему, огляделся и увидел, что действительно находится в комнате без окон, стены которой выложены белой кафельной плиткой, дешёвой, грязной и местами побитой. И он действительно сидит в кресле-каталке, дешёвом и не очень удобном, но когда ты связан, на эти мелочи можно не обращать внимания. Он находился в больнице, заброшенной, разумеется, судя по грязи, запаху и старой медицинской кровати. И ещё по тому, что свет включился не общий: не лампы под потолком загорелись, а светильник на стойке, направленный прямо на него. К светильнику по грязному полу шёл оранжевый провод. Когда же открылась входная дверь, послышалось далёкое гудение, и он понял, что где-то работает генератор.

А дверь открылась, потому что в помещение вошёл убийца. Вошёл и сказал:

– Добро пожаловать на вечеринку, турист.

Молодой, но большой, высокий, плечистый и красивый при этом: с кудрявыми волосами, большими глазами и лицом классических пропорций, вызывающим в памяти образы древнегреческих статуй. С лицом молодого бога. Но он сразу понял, что перед ним убийца. Его убийца. И последние остатки надежды исчезли: ему отсюда не выйти.

– Вечеринка будет в твою честь, турист, а продлится она столько, сколько ты выдержишь, – сказал молодой бог. – Надеюсь, ты достаточно крепок.

Убийца упивался происходящим. Ему нравилось то, что он говорит, и то, как он говорит. Нравился страх в глазах жертвы, страх, который турист как ни старался, не мог прогнать. Нравилось держать в руке острый нож с блестящим лезвием. Нравилось медленно разрезать одежду жертвы. Убийца с лицом молодого бога наслаждался каждым мгновением происходящего.

– Ты, наверное, гадаешь, почему именно ты оказался здесь, в моей маленькой хирургической комнате? Всё очень просто: тебе не повезло. Я выхожу на охоту не часто, но когда выхожу – мне лучше не попадаться. А ты попался. Но только не думай, что тебя могут найти, турист, не рассчитывай на это – не найдут. И даже