Сквозь другую ночь - Вадим Юрьевич Панов

останки твои не обнаружат. – Молодой бог чуть подался вперёд. – Видишь ли, турист, пока ты спал, ты путешествовал в багажнике моей машины и теперь находишься очень далеко от места нашей встречи. Здесь нам никто не помешает.

Произнося свою речь, убийца медленно срезал одежду и теперь жертва оказалась обнажена до пояса, остались лишь рукава, которые убийца не тронул по понятным причинам – ведь руки были крепко привязаны к подлокотникам.

– Скажешь что-нибудь?

– Ты для этого не заткнул мне рот? Хочешь, чтобы я умолял тебя о пощаде?

– Чаще всего меня оскорбляют, – улыбнулся убийца. – Или просят отпустить. Это два топовых обращения. Но иногда молчат, как ты. Делают вид, что сильные. Но это ненадолго, турист, твоё молчание продлится лишь до тех пор, пока я не начну заниматься тобой по-настоящему. Не только этим ножом, но всеми инструментами, которые у меня есть. – Убийца сделал шаг назад, несколько мгновений задумчиво смотрел на жертву, после чего театральным голосом произнёс: – Сестра! Инструментарий!

В комнату вошла девушка, одетая лишь в белую медицинскую шапочку, белые носки и кроссовки. Её лицо закрывала тонкая медицинская маска. В руках девушка держала поднос с большим количеством блестящих инструментов.

– Дарина, – произнёс убийца. – Сколько раз я просил вас не надевать столь игривые носочки на операцию. Вы смущаете пациентов.

– Извините, Владимир Михайлович, этого больше не повторится.

– Вы всегда так говорите. – Убийца поцеловал подружку в губы и замер, выбирая первый инструмент…

1 сентября, пятница

День, когда утром все в школе. Ну, или почти все: сами ученики, их родители, братья, сёстры, дедушки, бабушки… Лето закончилось, пора за парту: у кого-то она простецкая, муниципальная, у кого-то, дорогая, в гимназии «только для тех, кто может себе позволить», год обучения в которой стоит больше, чем многие за это время зарабатывают. Но разница между партами не способна изменить главного – это всё равно школа. И, как ни странно, первому сентября больше всех радуются те, кому предстоит провести в стенах заведения дольше всех – первоклашки.

– Михаил Семёнович! Михаил Семёнович! Учительница сказала, что у нас сегодня будет целых три урока! – Вихрастый веснушчатый мальчишка подбежал к коляске Пелека и прокричал: – Сначала про знания, а потом настоящие.

– А потом мы поедем в парк, – пообещал улыбающийся профессор.

– Правда?

– Конечно. Я ведь обещал.

– Бабушка, дедушка! – Мальчишка бросился к пожилой паре. – Мы поедем в парк.

– Конечно, Данечка, обязательно поедем.

– Сразу после школы.

Мальчишка радостно засмеялся и побежал к своему классу. Пелек проводил его задумчивым взглядом, погладил бороду и только хотел обратиться к семейной паре, как вздрогнул, услышав негромкое:

– Что вы сказали Даниилу о маме?

– Что она уехала в срочную командировку, – размеренно ответил старик. Он на удивление быстро взял себя в руки. – Доброе утро, Феликс.

– Доброе утро, Михаил Семёнович. Поздравляю с первоклассником.

– Позвольте полюбопытствовать, кто у вас ходит в эту гимназию? Племянник?

– У меня нет племянников, Михаил Семёнович, а если бы и были, вряд ли бы они ходили в такое заведение.

– Тогда что вы здесь делаете, Феликс?

– Заехал сказать, что вы необычайно добры к Дарине, Михаил Семёнович.

– Ко всем друзьям Володи, Феликс, вы же знаете.

– Да, Михаил Семёнович, я помню, о чём мы говорили, – мягко подтвердил Вербин.

– Очень хорошо. – Пелек повернулся к подошедшим Дубовым, поднял ладонь, показав, что не намерен слушать то, что они собирались сказать, и вежливо, но холодно произнёс: – Отправляйтесь, пожалуйста, домой. В парк с Даниилом поезжайте без меня, скажете, что меня срочно вызвали на работу. Мне нужно переговорить с молодым человеком. Это важно.

Дубовы молча направились к ожидающему их автомобилю.

– Вы позволили родителям Дарины жить в своём особняке, – заметил Феликс, наблюдая за удаляющимися Дубовыми.

– Я не люблю его после той истории и совсем перестал посещать, – ответил Пелек. – Так почему бы не растить ребёнка на свежем воздухе? Я предложил Дарине переехать в особняк, она сказала, что не хочет покидать город, и мы договорились, что Даниил будет жить с её родителями. Все в плюсе.

– Вы сказали мальчику, кем ему приходитесь?

– До сих пор я был лишён этой возможности, – с лёгкой грустью ответил профессор. – Но теперь всё изменится.

– Вы молчали из-за Таисии?

– Она не заслужила всего этого. – Грусти в голосе стало заметно больше. – Тая искренне любила моего сына, а он… – Пелек сложил на груди руки. – Как вы догадались?

– Мы нашли их логово.

Слово «логово» не вызвало у профессора удивления.

– Я приказал Дарине почистить все следы, – жёстким тоном прокомментировал он сообщение Феликса. – Это было условием сделки.

– Она не смогла избавиться от одной фотографии, – рассказал Вербин. – От одной-единственной фотографии, на которой они вместе. Дарина тоже любила вашего сына, Михаил Семёнович.

– И очень сильно любила. – Старик снова стал грустным.

– И теперь я знаю, что у них было много общего. – Феликс выдержал паузу.

Пелек прекрасно понял её значение, но промолчал. Вздохнул тяжело, но промолчал.

– Эксперты вскрыли ноутбук Дарины и сумели восстановить фотографии, которые Дарина удалила с него по вашему приказу. Вы видели те фотографии?

Профессор отрицательно покачал головой. Молча. То ли боялся, что голос дрогнет, то ли давал понять, что говорить тут не о чем – и так всё ясно.

– Мы нашли останки их жертв, Михаил Семёнович, в бункерах пять уровней, оборудован грузовой лифт, в его шахту они и сбрасывали тела… Вы знали, что ваш сын и Дарина Дубова творили в том подземелье?

На этот раз молчать было нельзя.

– Володя получился в деда, – очень больным голосом ответил Пелек.

– Вы знали?

– Случайно узнал: и об этом увлечении Володи, и о беременности Дарины. Попросил ничего не говорить Тае. Во всяком случае, сразу, в лоб. Попросил всё как следует обдумать. Володя пообещал…

– Вы узнали в день катастрофы, – догадался Вербин. – Ведь так? Тогда? И вы специально её устроили?

Но он знал, что ответа не будет.

– А ведь я так и не успел рассказать Володе о себе. О моих Ночах. О том, какое дело он обязан продолжить. – Профессор улыбнулся. – Забавно получилось, вы не считаете? Я не хотел, чтобы сын пошёл по моим стопам, а он оказался в деда. И сам вышел на ту дорогу, от которой я его изо всех сил отодвигал. Ирония судьбы. – Пелек снова вздохнул и погладил бороду. Судя по всему, он просчитал ситуацию и выбрал новую стратегию поведения. – Но зачем вы приехали, Феликс? Тот факт, что Даниил – мой внук, ничего не меняет.

– Меняет очень многое, Михаил Семёнович, – не согласился Вербин. – Этот факт означает, что ваше семейное дело