Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

одной галерее, где они были почти одни, они стояли перед картиной «Бегство в Египет», и он вслух задавался вопросом, не первая ли это картина, изображающая кризис беженцев. Его привлекали детали картин – верёвка для белья у Каналетто, водосборы и лилии на переднем плане этюда охоты, золотой венчик на руке Девы Марии. Он был очень наблюдателен и редко что-либо упускал из виду, как в жизни, так и в искусстве. Было так необычно, что его восхищение картиной проистекало из мельчайших деталей, а не из грандиозных тем, и ей это в нём нравилось.

Она снова и снова перебирала эти воспоминания в поисках новых подробностей, но постоянно возвращалась к их необычайной близости в постели, какой она не испытывала ни с кем до или после. Самсон был физически непринуждён, не стеснялся и не требователен. Она не чувствовала вины, вспоминая те времена, так же как не чувствовала угрызений совести – лишь чувство потери, – когда бросила его ради Дениса. Образы Самсона были тем, что ей сейчас было нужно, и она будет держаться за то, что поможет ей сдержать панику. Чёрт возьми, Денис. Где он, чёрт возьми, был, когда она в нём нуждалась?

Ей сделали укол, когда вытащили её из контейнеров. В голове у неё был тот же химический туман, что и при пробуждении в контейнере, и желудок скручивало, хотя, возможно, это было связано с движением корабля. Она задремала, но на полпути между осознанием и сном её мысли были полны ужасающих мыслей о том, что её оставят в контейнере на месяцы, как британских заложников в Ливане, о которых она читала. Она заставляла себя не заснуть и пыталась интерпретировать звуки, которые изредка доносились до неё, но среди них не было голосов команды, по которой она тосковала.

Невозможно было сказать, сколько времени прошло – может быть, двенадцать или пятнадцать часов. Может, больше. Она почувствовала, что всё стихает. Она почувствовала, что в коробке стало меньше движения, и двигатели корабля, которые, казалось, работали на полную мощность с тех пор, как она пришла в себя, стали создавать меньше вибрации.

Она ждала. Если она нужна им живой, им придётся кормить её и давать ей воды, поэтому они должны прийти. И они не могли оставить её лежать в моче. Никто так не делает. Она ждала и ждала, а потом, гораздо позже, услышала шаги, эхом разносящиеся по пространству вокруг ящика. Не успела она опомниться, как крышка поднялась, и луч фонарика осветил её лицо, и ей пришлось зажмуриться.

«Пожалуйста», — сказала она. «Пожалуйста, вытащите меня. Я не убегу. Пожалуйста!» Двое мужчин схватили её за плечи, но она так громко закричала, когда они вывернули её раненую руку, что они отпустили её. Они посовещались, подложили руки ей под спину и ноги, подняли её и развернули так, чтобы её ягодицы упирались в бок контейнера, а ступни касались земли. Она согнулась вперёд, решив не упасть в обморок от боли. «Просто держитесь. Мне нужно отдышаться. Меня тошнит». Гул двигателя стал гораздо громче, и в воздухе витал запах машин и мочи. Она огляделась. Их было трое. Они не разговаривали, но по их немногочисленным словам она уже поняла, что это русские. Она посмотрела вниз. На контейнере, в котором её держали, была надпись «Средства безопасности».

Они провели её по трапу – ноги у неё всё ещё онемели, и она едва могла идти – а затем поднялись ещё на два пролёта по лестнице, пока не оказались на открытом пространстве. Была ночь – прошёл целый день. Она жадно глотала воздух и умоляла их дать ей воды, но они, казалось, не понимали и продолжали идти, пока не добрались до света, льющегося из открытой двери каюты. Они втолкнули её внутрь и силой уложили на кровать. Ожидая худшего, она начала трясти головой и кричать: «Нет!», но один из мужчин перерезал верёвку, связывавшую её запястья, и жестом показал на еду и воду на столе.

Другая схватила тяжёлый гаечный ключ, прислонённый к хижине, и стала бить им по ручке с внутренней стороны двери, пока та не отвалилась. Они молча ушли, захлопнув дверь и заперев её за собой. Что-то тяжёлое завалило дверной проём, а снаружи оставили сторожа. Она слышала его бормотание и чувствовала запах сигаретного дыма до конца ночи.

Она съела хлеб, колбасу и яблоко, которые ей оставили, и отпила воды, вращая плечом. Только когда она встала под струйку тёплой воды в крошечной душевой,

Она поняла, что находится в каюте Чжао. Все его вещи были убраны, и ничто не указывало на то, что он когда-либо там был, но у зеркала в душевой отсутствовал правый нижний угол, как и у того, перед которым она стояла. Она совершенно забыла о странном маленьком поваре и его мольбах отправить электронное письмо на адрес Дениса. Удалось ли ему это сделать? Его поймали и убили, а тело сбросили за борт, как и остальных? Она допускала возможность, что они выбрали его пустую каюту, чтобы подчеркнуть свою позицию – попытка подкупить любого члена экипажа приведёт к смерти.

Она вытерлась и постирала кое-что из одежды в раковине, разминая пену из крошечного кусочка мыла и глядя на своё исцарапанное и разбитое лицо. Она едва узнавала своё отражение, смотревшее на неё. Но она была жива, и она говорила с Самсоном, и он собирался её найти.

Было шесть утра, когда Дениса Хисами вывели из камеры в Манхэттенском исправительном центре, где он содержался вместе с известным автором финансовой пирамиды, к которому он испытывал глубокую неприязнь, и ещё одним мужчиной, утверждавшим, что иммиграционная и таможенная полиция ошибочно приняла его за нелегального иммигранта с Ямайки. Джим Талливер и Сэм Кастелл уже были там, когда его провели в комнату для допросов и, казалось бы, с неоправданной силой, усадили на стул напротив.

Кастелл пошёл первым. «У нас ещё одно слушание – не знаю, когда, но я ожидаю, что вас отпустят с устройством слежения. Извините, но нам пришлось рассказать судье об Анастасии, потому что это единственное, что заставило её передумать. Иммиграционная и таможенная полиция (ICE) по-прежнему считает, что вы представляете опасность, но не уточняет, какую именно – угрозу преступления или угрозу терроризма – так что с ними сложно спорить. Оба варианта абсурдны, и судья потерял терпение по отношению к иммиграционной и таможенной полиции, поскольку они не предоставляют свои доказательства. Но я думаю, что вы выйдете отсюда примерно через