"Расследования Екатерины Петровской и Ко". Компиляция. Книги 31-50 - Татьяна Юрьевна Степанова

– Объяснитесь, – потребовал майор Скворцов.

– Савва мне всегда доверял. И он бы этой темы – ну, насчет возвращения вклада – не поднял, не будь одного тревожного обстоятельства.

– Какого обстоятельства?

– Да такого, что он сам забеспокоился не на шутку. Это не сразу выплыло. Сначала просто шли сигналы. И он все сильнее нервничал.

– О чем вы? Говорите яснее.

– Да о ней! – Суслова всплеснула руками. – Наша пташка Гала.

Катя смотрела в искаженное злобой лицо Царицы Савской.

– А что Гала? – спросила она.

– Да то, что все ваши претензии отчего-то ко мне. А не к ней. Хотя мы с ней в равных условиях.

– Говорите все, правду, – потребовал майор Скворцов.

– Она жила в Париже. Весело жила. Савва сам, естественно, не мог ее проконтролировать – ни приехать, ни навестить. Он попросил отца Меланьи, Смирнова, у того и связи, и возможности через юристов собрать информацию. Тот собрал – кроме веселья и мотовства Саввиных денег, тех, что он ей присылал, куча любовников. Двое каких-то прохиндеев вообще взяли ее в плотный оборот – испанец и француз-мотогонщик. Звали замуж. Савва испугался, что она и правда в Париже выскочит замуж за какого-нибудь альфонса, и он ее подчинит, как ее прежний муженек. Станет вить из нее веревки. А потом облапошит, ограбит. И возникнет угроза потери недвижимости. Савва приказал ей немедленно возвращаться из Парижа домой.

– Это нам известно, – сказала Катя. – Это не секрет.

– Не секрет? А вы в курсе, что она отказалась?

– Мало ли, она же приехала.

– Я не это имею в виду. Я говорю вам – она отказалась наотрез. Вернуть Савве то, что ей не принадлежало, но было ее номинально.

– Что? – спросил майор Скворцов.

– Квартиру. Да, да, не смотрите на меня так. Та же история, что и с моим вкладом в банке. Савва купил квартиру на Елисейских Полях на имя Галы. Как инвестицию в недвижимость. Сам-то не мог владеть из-за санкций. Все документы на нее. Она – фактическая хозяйка. Естественно, все взносы, налоги платил он сам. У нее же нет ни гроша своего. А она возомнила себя хозяйкой там. Отказалась вернуть ему квартиру, когда он, испугавшись ее взбалмошности, ее любовных интрижек, что выходили из-под контроля, велел ей переоформить все документы на Макара.

– Квартира – не ваш вклад в швейцарском банке в десять миллионов.

– Да? А вы знаете, что это за квартира? Историческое здание девятнадцатого века, полностью отреставрированное, на Елисейских Полях, в самом престижном районе. Триста пятьдесят квадратных метров апартаментов – целый верхний этаж с выходом на крышу-террасу. Фактически пентхауз. Десять комнат! Великолепный вид из окон. Квартира стоит восемь миллионов евро. Савва вложился по-царски. И Гала прекрасно знала цену этой хате. Поэтому она отказалась вернуть. Можно продать – она же хозяйка по документам, купить себе что-то поскромнее, но тоже классное, за миллион-полтора, а остальные деньги положить в банк и жить припеваючи на ренту там, в Париже, до конца дней. Она так и хотела сделать! Она Савве объявила, что не отдаст квартиру – у Макара, мол, и так всего через край. А ей тоже что-то полагается. Она взывала к чувствам любимого дяди, она требовала! Но Савва не поддался – сказал, чтобы она квартиру переоформила, а он взамен купит ей квартиру здесь, в Москве. Он не хочет, чтобы она его покидала, жила за бугром. Так она начала на него кричать, что он губит ее жизнь, так же, как погубил жизнь Макару. И Савва этого не вынес – они орали в кабинете друг на друга. Он назвал ее неблагодарной мотовкой. Пригрозил, что если она не переоформит документы добром, то его юристы – Смирнов, Меланья – все равно отберут у нее квартиру и она вообще останется ни с чем. Если не примет его условий. Я все это знаю, потому что он сам, сам мне все это рассказал перед тем, как попросить, чтобы и я тоже вернула ему деньги! Он словно извинялся – видишь, Лара, какая у меня ситуация с этой неблагодарной девчонкой, так что надо все снова в одну копилку.

– Так Гала согласилась вернуть квартиру или нет? – тихо спросила Катя.

– Согласилась. На словах, – Суслова глянула на них. – Явилась к дяде – этакая пай-девочка. Попросила прощения. Сказала, что погорячилась и одумалась. И что все вернет и подпишет. Вот для чего Савва вызвал Гурского! Ну, и меня заодно обобрать. Но я бы и так ему все вернула. А она… Гала… Савва ведь умер! От любимой племянницы своей собственной квартиры в Париже так и не дождался.

Глава 47

«Как синица тихо за морем жила…»

– С девчонкой мы сами поговорим, – объявил Клавдий Мамонтов. – И привезем ее сюда. Все равно пока ничего не ясно с ней.

– Поезжайте. Я отлучиться не могу, здесь работы непочатый край, – майор Скворцов сосредоточенно что-то обдумывал. – Даже если Суслова сказала нам про Галу правду, то они действительно обе в равной ситуации по мотиву убийства – у одной вклад, у второй дорогая квартира. Но против Сусловой у нас решающая улика – марганцовка, в которой она, возможно, дала яд Псалтырникову. Лично я в этом уже не сомневаюсь. Токсикологи недаром столько времени механизм отравления пытались воссоздать – многоступенчатое отравление в несколько этапов. Когда последняя главная смертельная доза была дана уже после того, как организм пытался самоочиститься рвотой. Ну, если, конечно, не брать в расчет яд поганки, яд номер два – подарок Меланьи, который все равно бы Псалтырникова доконал только через несколько дней.

Катя с ними не спорила. Думая о Царице Савской и о Гале, она все равно мысленно возвращалась к Макару и Меланье. Как проходит сейчас их встреча внизу в ИВС? Какие слова жене скажет он? Какие выберет она… Муж и жена… Одна… красота…

Ворота поместья, когда они подъехали, оказались распахнуты настежь. Робот-автомат-привратник, наверное, устал. Или его от всего этого хаоса закоротило. На веранде одиноко сидел, нахохлившись, закутавшись в плед, юродивый ахтырский губернатор. Пил морковный сок из бутылочки и что-то бормотал себе под нос.

– Эдик, где Гала и Дроздов? В доме наверху? – спросил его Мамонтов.

Юродивый губернатор указал на спортзал.

– Всех посадили, кроме них, да? – спросил он печально. – А теперь и за ними явились? Я там с ними был, скучно мне, страшно. Гала ему – покажи мне карате. И кулачками его в грудь, в живот лупит – стук, стук.