Современный зарубежный детектив-7 (Крутой детектив). Компиляция. Книги 1-27 - Сара Парецки

и зубы. Другие требуют не грубого материального возмездия, но возмездия формального, не равенства между преступлением и наказанием, которое даже физически – невозможно, а соразмерности одного с другим. Установление этой соразмерности одни предоставляют лицу, которому нанесено зло преступлением, вводя таким образом произвол в область права. Другие же допускают в этом случае фанатизм. Или неизбежный рок. Или судьбу…

– Этот Эрик Бюссон точно был фанатиком!

– И он получил свое. Видишь ли, я в полиции уже много лет, и я уверен, что наказание должно следовать за преступлением. Кто-то скажет, как за злом – зло. Но мысль платить за зло злом вообще безнравственна. А как ты думаешь, справедливо ли производить другое зло (наказание), когда одно зло (преступление) уже существует? Да, справедливо. Ибо преступление и само наказание не всегда и не для всех составляют зло. Наказание, составляя зло для преступника, есть добро для нормальных людей.

– То есть вы хотите сказать, что и убийство не всегда есть зло? Убийство преступника – это же добро для других?

– А убивать на войне – это зло?

– Нет. Я думаю, что на войне не убивать – это грех. И тот солдат, который положит свой автомат, он – предатель, преступник, он совершает тяжкий грех.

– Я думаю, что тут ты совершенно прав, Морис. И в данном случае речь идёт не об убийстве человека. В данном случае шла борьба не с человеком, а с носителем зла.

– Человек же имеет право обороняться?

– Имеет. И он имеет право на праведный гнев. Другой вопрос, а имеет ли право такой человек быть священником? Честно скажу – не знаю. Ведь священник – это нечто особенное. Душа священника должна быть «чище самих лучей солнечных». Так имеет ли она право на пролитие крови? Не знаю, и давай не будем больше к этому возвращаться…

Двадцать пятый кадр

Внезапно экран загорелся, и в зале заседаний, преобразованном в кинозал, участники совещания увидели первые кадры. Это был черно-белый фильм. На экране появился человек, сидящий за столом.

– Это мой приемный отец, он в своем кабинете, – уточнил один из присутствующих.

Человеку на экране было около пятидесяти, он был брюнетом, одетым в белую рубашку, и он выглядел озабоченным. Он заметно нервничал, а потом начал говорить: «Меня зовут Вивон Мане, и я нахожусь в здравом уме и ясной памяти».

– Это его завещание? – спросил из темноты другой голос.

Первый заговоривший сделал знак погодить. А человек на экране продолжал: «За шесть месяцев серийный убийца убил шесть девушек и отправил в полицию фильм о том, как это было сделано. Чтобы привлечь их, он обещал им пробы на роль в снимающемся фильме. Он называл себя Подглядывающим – по аналогии с фильмом Майкла Пауэлла 1960 года, в котором главный герой находил удовольствие в съёмках убийств молодых женщин».

– У него, похоже, проблемы с речью, он болен? – мягко поинтересовался третий голос.

– Нет, подождите продолжения, комиссар, и вы сами всё поймёте.

«Полиция не может идентифицировать этого убийцу. Я могу сказать, что… Возможно… Я могу сказать, кто он. Я пока ещё не собрал все нужные доказательства… Но уже скоро. Это ужасно… Если я окажусь прав, то я знаю, как вывести его из всего этого, это будет несложно». Человек на экране замолчал, словно пытаясь отдышаться. «Я делаю этот фильм, чтобы сказать… А если со мной что-нибудь случится… Посмотрите фильм и не судите по внешнему виду, главное – не судите по внешнему виду».

После этого экран погас.

– И это всё?

– Да, это всё. А через три дня он был найден мёртвым, повешенным.

Включился свет. В комнате находилось четверо: комиссар Жорж Барде, инспектор Морис Лямотт и Жан Коберон, который до сих пор не сделал ни одного комментария, – человек примерно сорока лет, элегантно одетый, со светлыми волосами, зачесанными назад, и в тонких очках с красными дужками. Комиссар представил его в качестве психолога, который специализируется на поведенческом анализе. А четвертым был Тим Гленарсе – ему было около тридцати лет, и он приходился приёмным сыном человека из только что просмотренного фильма.

– Этот фильм нашли в бумагах вашего отца, и зачем было ждать шесть лет, чтобы принести его нам?

– Я не знал, что находится на этой пленке, комиссар. Когда он умер, я получил много разных вещей, и у меня не было времени изучить все подробно.

– Для всех Подглядывающий – ваш отец, а его самоубийство за день до слушаний в суде в качестве простого свидетеля было истолковано как признание. В этом фильме он говорит, что ему кажется, что он знает, кто настоящий убийца, и что он в состоянии предотвратить его злодеяния. Теперь, после его самоубийства, о Подглядывающем никто ничего больше не слышал. Если убийца и ваш отец не один и тот же человек, это означает, что он вывел его из игры, и мы не знаем – как. Но он добавляет, что если с ним что-нибудь случится, то это будет означать, что последнее слово осталось за убийцей. Однако почему тогда Подглядывающий, не имея больше никаких препятствий, прекратил убивать?

Вопрос остался без ответа, и тут заговорил психолог.

– Это вы обнаружили своего отца?

– Да, после того, как вернулся из клиники.

– Из клиники?

– Да, я – медбрат, и я забочусь об очень пожилых людях. И я имею обыкновение находиться рядом со смертью. Даже среди пожилых людей есть самоубийцы, знаете ли.

– Ваш отец был монтажёром, вы с детства находились в кинематографической среде, и это не стало вашей работой? Это вас не интересует?

– Напротив, кино завораживает меня, но я не склонен к нерегулярной работе с большими перерывами.

– Я вас понимаю. Но вернёмся к нашим делам. Позади вашего отца, над комодом, на котором стоит статуэтка, видна афиша фильма.

– Это афиша фильма «Бойцовский клуб», выпущенного в 1999 году. В главных ролях там играли Брэд Питт и Эдвард Нортон.

– А почему ваш отец выбрал афишу именно этого фильма?

– Я думаю, он нравился ему. А статуэтка на комоде – это изображение демона Пазузу, который появляется в фильме «Изгоняющий дьявола».

– Какая может быть связь между этими двумя фильмами? – спросил комиссар Барде.

– Я не знаю.

– Давайте ещё раз вернемся к нашему фильму, – предложил психолог.

– Смотрев его, я чувствовал дискомфорт, – констатировал комиссар после второго просмотра.

– Я тоже, – подтвердил инспектор Лямотт.

– То, что мы имеем здесь, это кино, и, вполне вероятно, именно поэтому вы и чувствуете себя