Отдайте ее мне! - Ольга Авдеенко

выглядела почти законченной: задрапированная в хитон с характерным орнаментом, она то ли протягивала одежду первой, то ли собиралась ее чем-то укрыть — это пока трудно было определить.

В правом нижнем углу, где художники обычно подписывают свое имя, на картине стоял значок — изображение, созданное из тонких линий: латинский крест, под короткими лучами которого «лежали» две полуокружности.

— Какая оригинальная подпись! — заметил Найт.

— Мой знак зодиака — Весы. Вот я и придумал вместо подписи рисовать схематичный образ аптекарских весов.

— Хм?..

Шерман покровительственным тоном объяснил, указывая на значок:

— Вот же, смотрите: стойка, коромысло и две чашки.

На правой руке перстня не было. Найт пристально посмотрел на художника:

— Простите, вы всегда так храните свои рабочие инструменты?

Он тронул себя за ухо. Шерман скосил глаза, улыбнулся и вытащил кисточку. На его левой руке перстня тоже не оказалось. Оставалось действовать напролом. Найт резко спросил:

— Так вы хорошо знали Рамону Дэвис?

Художник вздрогнул от неожиданности, но ответил спокойно:

— Почти совсем не знал, я уже сказал вам.

Инспектор недоверчиво прищурился:

— Неужели? В издательстве говорят, что у вас была любовная связь.

— Это ложь! — гневно воскликнул Шерман.

— Значит, вы отрицаете этот факт?

— Конечно, отрицаю! Один раз мы случайно разговорились с миссис Дэвис, и оказалось, что она интересуется живописью. Но это все! Остальное — клевета, плод чьей-то больной фантазии!

— Понятно.

— Какая гнусность! — продолжал негодовать художник. — Несчастная женщина погибла, и теперь все, включая полицию, могут наговаривать на нее бог знает что?!

— Этого, мистер Шерман, я себе никогда не позволяю.

Художник пробурчал что-то невнятное.

— Вижу, вам нечего добавить по поводу случившегося, мистер Шерман?

— Сожалею, инспектор, но нечего, — твердо сказал тот, вскинув красивую голову. — Так что…

И тут на антресоли кто-то чихнул. Инспектор с самого начала ощущал присутствие в мастерской кого-то еще, помимо них двоих. Он мгновенно поднял голову: из-за занавески высунулась ойкнула и тут же спряталась обратно хорошенькая девушка с испуганным лицом и, насколько успел разглядеть Найт, с полным отсутствием какой-либо одежды.

— Инспектор уже уходит, Кэти! — громко произнес художник.

Он повернулся к Найту и, глядя на него со снисходительной иронией, сказал:

— Вы, наверно, заметили: когда я вам открыл, я был в некотором замешательстве. Теперь вы увидели его причину, — он кивнул в сторону антресоли: — это моя натурщица. Я подумал, что пришел ее отец-мясник.

— Вы боитесь мясников? — улыбнулся инспектор.

— Не то, чтобы всех, и не то, чтобы боюсь… Но, к сожалению, именно этот чрезвычайно консервативен и категорически возражает против того, чтобы его дочь мне позировала. Хм, прошу простить, но она, наверное, уже замерзла.

— В таком случае я удаляюсь. Вижу, вам обоим не терпится вернуться к работе.

— Приятно, что вы меня понимаете, — ухмыльнулся Шерман.

«Мисс Кроуфорд удалось узнать о нем больше, чем мне», — с досадой подумал Найт, уходя. Он с трудом подавил в себе острое желание очутиться за чаепитием в уютной гостиной на Гросвенор-стрит.

Колокольчик на двери звякнул — и сэр Уильям переступил порог антикварной лавки Мелвина Симса. Торговец разговаривал с маленькой аккуратной старушкой, выбиравшей рамки для фотографий. При появлении нового посетителя он повернул голову и приветливо улыбнулся. Покупательница оказалась весьма дотошной: ей непременно хотелось, чтобы стиль рамки и характер лица, чье изображение будет в нее вставлено, сочетались друг с другом. Беседа явно затягивалась, и это предоставляло сэру Уильяму достаточно времени, чтобы осмотреться. Он явился к Симсу из чистого любопытства, разыгравшегося после визита инспектора Найта. Конечно, пожилой джентльмен не рассчитывал, что вот так, сразу же обнаружит в лавке украденные сокровища, но все же внимательно изучил все имеющиеся здесь шкатулки и хьюмидоры[11], а заодно и пудреницы с табакерками. Затем его внимание привлекла витрина с изделиями из керамики.

Тем временем, пересмотрев не менее трех дюжин рамок различного размера и формы, старушка остановилась на серебряном наборе для специй и китайском веере, расшитом разноцветными пайетками. Довольная своей покупкой, покупательница удалилась. Хозяин подошел к сэру Уильяму, застывшему перед застекленным стеллажом в некоторой растерянности, и обратился к нему голосом, полным участия:

— Могу ли я вам помочь, сэр?

— Да, будьте так любезны, — согласился тот. — Моя племянница — студентка. В этом году она оканчивает первый курс, и я хотел бы сделать ей по этому случаю какой-нибудь изящный подарок.

Этот предлог сэр Уильям придумал заранее и считал его удачным, тем более что ему и в самом деле хотелось порадовать любимую племянницу.

— Но здесь у вас такое изобилие изящных вещей, — беспомощно улыбнулся он, — что я, честно говоря, в затруднении.

— Осмелюсь заметить, сэр, что вы выбрали правильное направление в ваших поисках, — с энтузиазмом заверил его антиквар. — Фарфоровые безделушки — это как раз то, что нравится юным девушкам. Что предпочла бы ваша племянница — собачку, кошечку?

— Хм, — сказал сэр Уильям, — она учится на художника.

— О, прошу прощения! В таком случае мы подберем что-нибудь более соответствующее ее, несомненно, тонкому вкусу. Обратите внимание, сэр, вот на эту полку: статуэтки из дрезденского фарфора. Разве они не прелестны? Взгляните, какие мельчайшие детали, какая изысканная роспись!

Пожилой джентльмен похлопал себя по карману:

— Боюсь, я оставил дома очки.

— Не беда, сэр! Сейчас я принесу вам лупу.

Симс скользнул к своей конторке, вернулся с лупой и с вежливым поклоном протянул ее сэру Уильяму.

— Это то, что нужно! — обрадовался тот, приглядевшись. — Подобную статуэтку мы видели у наших знакомых, и мою племянницу восхитило, насколько искусно она сделана. Ткань, кружева выглядят совершенно как настоящие!

— Отчасти так и есть, — прожурчал антиквар. — Такой эффект достигается в процессе изготовления. Мастера погружают настоящее текстильное кружево в раствор фарфора, прикрепляют к статуэтке и придают ему нужную форму — какую только позволяет их фантазия и умение. Затем фигурку обжигают в печи. Кружево сгорает, а вот фарфор, со всеми приданными ему складками, волнами и ажурным узором — остается. В этом сложном процессе очень большое значение имеет и качество фарфора, и температура обжига. Разумеется, у каждого мастера есть свой собственный секрет, который хранится в тайне.

Симс принялся расхваливать одну статуэтку за другой. Сэр Уильям смотрел, слушал, кивал и наконец пробормотал:

— Что ж, заслушав показания сторон и оценив в совокупности все представленные суду доказательства…

Он тут же пожалел о вырвавшихся у него словах, потому что торговец взглянул на него пристально и осторожно спросил:

— Вы не бывали у меня ранее, сэр? Мне кажется, я вас уже видел.

— Разумеется, видели, — усмехнулся сэр Уильям как можно более непринужденно. Он от души понадеялся, что в связи с отсутствием на