Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 - Роберт Уилсон

За этим («Триг, мой старый добрый Триггер») он не позволит себе потерять голову. Тем более перед своей матерью, которой уже не было.

– Заткнись, – говорит он достаточно громко, чтобы испугать нескольких голубей, взметнувшихся в воздух. – Просто заткнись.

Он проходит мимо заброшенного закусочного киоска и мимо билетной кассы. Приоткрывает дверь – никого нет. Вестибюль шатают ветром висящие на стенах плакаты. Он выходит наружу и снова закрывает дверь, вводя код сантехника.

Он начинает идти по заросшей сорняками бетонной дорожке к своей машине, но передумывает и решает заглянуть на тренировку, которая идёт на софтбольном поле.

Он ещё на полпути через деревья, когда к нему подходит девушка – грязные волосы, запавшие глаза, худощавое тело, ей лет двадцать, может быть.

– Эй, парень.

– Эй.

– У тебя случайно нет чего-нибудь?

Хотя он посещал и собрания анонимных наркоманов, и анонимных алкоголиков (все они борются с одной и той же болезнью – зависимостью), сила желания и нужды у наркомана никогда не перестаёт его поражать. Эта девушка видит мужчину в пиджаке, больше похожего на бизнесмена (или полицейского в штатском), чем на торчка или дилера, но её потребность так велика, что она всё равно обращается к нему. Он думает, что она, наверное, подошла бы с такой же просьбой даже к старому деду с ходунками.

Триг собирается ответить «нет», но передумывает. Девушка сама подаётся на блюдечке, и если она погибнет – единственным проигравшим будет ад, куда она, несомненно, попадёт. Он прикасается к пистолету в кармане и спрашивает:

– Что ты ищешь, дорогая?

Её мёртвые до этого глаза вспыхивают искрой.

– Что у тебя есть? У меня вот это. – Она обхватывает грудь руками.

Он вспоминает бродяг, которых видел недавно в разных канавах и переулках.

– Тебе, может, понравится «Королевский Выбор»?

Искра разгорается в пламя.

– Отлично. Прекрасно. Что хочешь? Дрочку? Отсос? Может, и то, и другое?

– Ради Королевы, – отвечает Триг, – я готов на все.

– О, блин, не знаю. Сколько у тебя есть?

– Биток. – Он знает жаргон: это означает двойная порция дури.

– Где? – Она оглядывается с сомнением. – Здесь?

– Там. – Он указывает на каток «Холман». – В уединенном месте.

– Дверь заперта, мужик.

Он понижает голос, надеясь, что не выглядит как человек, разглядывающий цыпочку, в которой, скорее всего, прячется с полдюжины разных инфекций.

– У меня есть секретный код.

Он снова оглядывается, чтобы убедиться, что они одни, затем берёт её за руку и ведёт обратно к заброшенному катку.

Никаких сомнений. Ни малейших.

Позже, имя, которое он вложит ей в руку, будет Коринна Эшфорд.

6

Когда Кейт выходит на сцену – нет, выступает – большая часть зала встаёт, аплодируя и ликуя. Стоя в тени за кулисами слева от сцены вместе с Корри, Холли покрывается мурашками.

Она научилась храбрости и смелости – потому что это было необходимо. Это сделало её лучше, но в душе она всё ещё по натуре застенчивая женщина, которая часто чувствует себя неуместной, неспособной сделать хоть шаг, не оступившись, – и она не понимает, как кто-то может так уверенно выйти на глазах у всех этих людей.

А аплодируют там не все. Группа людей в синих футболках с надписью «ЖИЗНЬ С ЗАЧАТИЯ» громко освистывает.

Кейт выходит в центр сцены, снимает бейсболку и делает глубокий поклон. Затем хватает микрофон и делает им «вертушку», как эстрадная звезда.

– Женская сила!

– Женская сила!

– Женская сила, я хочу вас слышать, Айова-Сити!

Толпа отвечает ей тем же, в экстазе. А сторонники «Жизни с зачатия» сидят, скрестив руки, как обиженные дети.

Чья-то рука берёт Холли за локоть, и она вздрагивает.

– Она и правда нечто, правда? – тихо спрашивает Корри.

– Да, – говорит Холли. – Ещё бы.

Особенно если учесть, что женщина, которая плеснула в Корри отбеливателем и залила её багаж кровью и внутренностями, прямо сейчас может быть где-то в этом зале.

Вооружённая.

И вряд ли это кто-то из тех, в синих футболках. И не горничная в коричневом платье.

Скорее всего, кто-то с мягкой, приветливой внешностью. Кто аплодирует. И подбадривает.

Иными словами, женщина, внешне похожая на саму Холли. Большинство зрителей стихают. Но не участники группы «Жизнь с зачатия». Как только остальные садятся, они вскакивают и начинают скандировать:

– Аборт – это убийство! Аборт – это убийство! Аборт – это убийство!

Холли напрягается и скользит рукой в сумочку. Большая часть зала отвечает на это освистыванием. Раздаются крики:

– Сядьте и заткнитесь!

Где-то начинается нестройное скандирование:

– Наши тела – наш выбор!

Билетерши направляются к людям в синих футболках.

Кейт поднимает руки. Она улыбается:

– Тише, мои свободолюбивые снежинки. Спокойно. Билетерши, не надо. Пусть выпустят пар.

Сначала члены группы «Жизнь с зачатия» продолжают скандировать, но потом замечают, что на них смотрит большая часть зала – как на обезьян в зоопарке, которые занимаются чем-то особенно нелепым… вроде метания дерьма друг в друга. Скандирование слабеет, становится рваным, стихает… затихает.

– Вот так, – мягко говорит Кейт. Это голос родителя, обращающегося к ребёнку, вымотанному собственной истерикой.

– Вы сказали, что хотели. Выступили за то, во что верите. Именно так у нас и принято. Теперь моя очередь, ладно? Очередь женщины, которая считает, что изнасилованная девочка, забеременевшая, должна иметь выбор!

Всплеск аплодисментов.

Корри поворачивается к Холли – и если раньше Холли никогда не видела человека с настоящими звёздочками в глазах, то сейчас видит.

– Каждый раз пробирает, – говорит Корри. – Она каждый раз меня берет за живое. Иногда она невыносима, но когда выходит на сцену… ты ведь чувствуешь, да?

– Да.

– Она говорит искренне. Каждое слово. От головы до пят. Всё по-настоящему.

– Да.

– Ладно, я дозу получила. – Корри смеётся и смахивает пару слёз. – Пойду в гримерку, нужно звонить и готовиться к Давенпорту. Ты