Современный зарубежный детектив-7 (Крутой детектив). Компиляция. Книги 1-27 - Сара Парецки

– Не совсем, мадемуазель Анжелик. Вы находитесь в общине Святого Сердца. Эта часть здания отведена для паломников, а также для путешествующих священников. Мы решили не размещать вас в лазарете, а временно устроили в моей комнате. Я же размещусь со своими братьями этажом ниже.

– Сестра Жозефина назвала вас пастором, а не кюре. Но разве… Это протестантский приход? – задав такой вопрос Анжелик почувствовала себя неловко.

– Не смущайтесь, наблюдательность – отличное качество. Община христианская, и этого достаточно: здесь открыты двери для всех христиан, ведь все мы слуги одного Бога. Потому неважно, как вы назовётесь – пастором, кюре, падре или иначе. Главное, это ваши намерения перед Господом, ваша совесть и искренность ваших поступков. Даже если вы что-то сделаете втайне от кого-либо, всё равно об этом будут знать двое – Бог и ваша совесть. Моя задача выполнять завещание Господа – быть пастырем, то есть, пастухом заблудшего стада.

Почувствовав стыд за свою ложь о семье, Анжелик хотела признаться в этом сразу, но пастор Реноден не дал ей этого сделать:

– Нет, нет, на сегодня хватит разговоров, вы должны хорошенько отдохнуть и накопить силы, сестра Жозефина принесёт вам горячий ужин. Если вам будет что-нибудь нужно, не стесняйтесь обращаться к ней – я попрошу, чтобы она захаживала к вам почаще. Сейчас прошу меня извинить, я вынужден уединиться за чтением святого Писания, а об остальном поговорим завтра, если вы сами этого пожелаете. В любом случае, я помолюсь за вас, чтобы вы обрели душевное спокойствие и силы на грядущий день.

– Не знаю, как вас благодарить, пастор Реноден. Вы даже представить себе не можете, как я благодарна Господу за нашу встречу. – еле слышно выговорила Анжелик.

Уходя, пастор Реноден снова умиротворённо улыбнулся.

На утро Анжелик стало полегче, и хоть головная боль поутихла, она всё ещё чувствовала слабость. Сестра Жозефина побеспокоилась ещё до пробуждения подопечной – на столе у кровати, накрытый полотенцем лежал тёплый завтрак с кувшином молока. Анжелик едва успела вспомнить черты пастора Ренодена, и подумала, как было бы хорошо поговорить с ним с самого утра. А он оказался лёгок на помине и уже показался в дверях:

– Доброе утро, мадемуазель Анжелик. Вы ничего не съели, вас что-то беспокоит?

Прозорливость пастора Ренодена заставила Анжелик покрыться мурашками и немного пошатнула былую решительность. Но глядя в его глаза, она не могла дальше скрывать.

– Пастор Реноден, вчера вы сказали, что все священники – слуги одного Бога. Значит ли это, что исповедь католички протестантскому священнику не будет считаться грехом?

Пастор присел на краешек кровати, накрыв своей ладонью руку Анжелик:

– Несомненно, греха в этом нет. Тем более, что исповеди как таковой у протестантов тоже нет. Но вы должны знать, Анжелик, что одна из главных целей исповеди не только отпущение грехов и облегчение души кающегося, но и получение напутствия, доброго совета – в этом плане вы можете на меня целиком рассчитывать.

– Тогда… Простите, святой отец, ибо я согрешила, солгав вам. Это неправда, что мои родственники живут в Канаде.

– Это не такой уж и страшный грех, мадемуазель. Тем более, что я более чем уверен, что после случившегося с вами вы сказали так, чтобы от чего-то себя обезопасить. Полагаю, вы покинули свой дом из-за ссоры с родственниками?

– Да, вы правы, пастор Реноден. Сначала меня предал отец, потом сестра, а после – человек, которого я считала другом. Я думаю, он что-то подмешал мне в кофе чтобы не дать мне далеко уйти.

– Вы обращались в полицию?

– Нет, и я даже не собираюсь этого делать. Моя жизнь перевернулась с ног на голову в один миг, я даже не успела понять, как и почему это произошло. Пастор Реноден, вы читали когда-нибудь пьесу Ибсена «Кукольный дом»? Так вот, я та самая кукла отца и сестры, и наверное, всех остальных, кого я когда-либо считала близкими людьми.

– Мне искренне жаль вас, Анжелик, и хочу, чтобы вы знали, что я понимаю вас. Скажите, может я могу вам как-нибудь помочь? Я могу одолжить вам денег, если вам есть куда уехать. Отдадите, когда сможете, об этом даже нет и речи! Или могу помочь найти работу и жильё, хотя бы на первое время, пока вы не разберётесь во всём?

– Вы прекрасный человек, пастор Реноден, я никогда не знала никого более доброго и честного! Нет, я и так вас слишком обременила, чтобы просить ещё…Но одна просьба у меня всё же есть к вам, помогите мне стать такой же, как сестра Жозефина.

– Анжелик, вы хотите сказать, что желаете стать монахиней?

– Именно так, пастор Реноден.

Пастор притих и задумчиво отвёл взгляд. Он встал и медленно отошёл к окну, проведя несколько минут мысленно подбирая правильные слова.

– Для начала, спросите себя, для чего вам это нужно. Если в знак протеста вашей семье или желая наказать их за грехи, которые они совершили, тогда такой поступок нельзя назвать самоотверженным. Прежде чем принимать такие значимые решения в своей жизни, дайте остыть чувствам, а после, останьтесь на едине с собой и Богом – в сосредоточенных размышлениях придёте к истине.

– Спасибо, пастор Реноден, я прислушаюсь вашему совету.

– Мадемуазель Анжелик, я снова вынужден покинуть вас – прошу, уделите время этому прекрасному завтраку, а после сестра Жозефина покажет вам обитель. Если вы были в Бонне, то наша Община очень похожа на старинную боннскую больницу Отель-Дьё, только в миниатюре.

Анжелик облегчённо улыбнулась, почувствовав, как тяжёлый груз упал с её плеч. И да, к ней снова вернулся аппетит…

ТЕМ ВРЕМЕНЕМ В УЧАСТКЕ…

Комиссар Конте, пытаясь найти подход к делу Годена, ставил ставки на известного вора Ноэля Лабеля по прозвищу « Красавчик Белио», или просто – «Белио», который орудовал по Европе и слыл неуловимым аферистом. Кри-Кри, бродяга из окружения Альбанеллы, был полностью уверен в том, что Анжелик видели в его компании. Несомненно, будучи молодым и симпатичным созданием, Белио интересовался женским обществом, но этот интерес затмевало его пристрастие к красивым и чаще всего бесценным вещам. Его первым сольным выступлением была кража старинной иконы «Мадонна в цепях» на острое Капри, после чего его слава прогремела в Париже – Всемирная выставка не досчиталась двух золотых кариатид и одного платинового атланта. Потому для Конте было чрезвычайно важно разузнать, что именно Белио привело в Париж, ведь о нём, ни слуху ни духу, не было не малых семь лет.

Заостряя внимание на колонках светской хроники, Конте перелистывал газету