Кабул – Кавказ - Виталий Леонидович Волков

– Целка, – бросил он в лицо Васе и зыркнул с ненавистью. – Недотрога.

– Пусть он уйдет, – сказал подполковник Рустаму сквозь зубы. – Пусть уйдет, или мы падем здесь за дерзкий язык смертью храбрых.

Тот понял. В этом он верил русскому, потому что русский оказался правильный. Он крикнул что-то резкое и повелительное Ахмету, и тот, побелев, молча, спиной вперед, пошел в гору, то и дело передергивая затвор автомата.

По приезде в Моздок Феретти показали врачу, который констатировал у девушки глубокое нервное истощение, сердечную недостаточность и разлад во всей ее женской сфере. Но в госпиталь не взял. Госпиталь был перегружен тяжело раненными, и врачам было не до нервов. Да Вася и не отдал бы Марию, ему надо было срочно возвращаться в Москву. За новой дырочкой в мундире и, возможно, за новой звездочкой!

2000 год. Москва

Миловидов

Начальник визового отдела МИДа Михаил Матвеевич Миловидов жил недалеко от Смоленской площади, у «Парка культуры», но на работу пешком не ходил и не ездил ни на метро, ни на рогатом троллейбусе. С тех пор как он купил права на вождение автомобиля, он подкатывал, несмотря на любые пробки, к высотке на своем вороном коне – «мерседесе» с двумя синенькими бешеными мигалками. Ну нравилось ему, скромному, в общем-то, в быту труженику, подкатывать на «мерсе». Да и запах пота, особенно ощутимый в вагонах метро по лету, он не выносил. Маленький плотный усач вырос в семействе номенклатурном, но трудовом. Избалован не был, родители радели об интеллигентности. Отец заставлял учить языки и историю, мать – выводить толстыми пальцами этюды на клавикордах. Был, правда, и дядя – тот приучал мочалить «бабу» в борцовском зале до седьмого пота. Но, несмотря на этого родственника и на заслуженный по делу значок кандидата в мастера, уже к студенчеству Миловидов развил в себе любовь к изяществу и тонкость обоняния невероятную. Жену он подбирал долго, едва не в ущерб карьере – но чтоб не пахла. Ну и «мерседес» – куда ж в Москве при такой тонкости без «мерседеса».

Вот и в это ноябрьское утро Миловидов отправился на работу на авто. Сделал зарядку, принял душ, легко, по-европейски, позавтракал, поцеловал дремлющую супругу и отправился в гараж. Там он поздоровался со сторожем, проворно отдавшим честь и отворившим ворота, выкатил машину, вышел и прошелся вокруг нее. Хороша. Но требует ремонта.

На днях его поцарапала «копейка». Боднула боком и укатила, нахалка. Но Миловидова эпизод не особенно расстроил – царапина удалялась легко за двадцать штук баксов, что он получил за выполнение срочного заказа на четырех горских жидков, татов, решивших побыстрее смотаться в ФРГ. А и пусть мотают, здесь воздух чище будет! Более того, после косметического ремонта в сухом остатке выкатывал еще какой-нибудь небольшой скромный «фольксваген» или «ауди», на котором последнее время стала настаивать жена. Чем бы дите ни тешилось, лишь бы не беременело. Хочешь машину? На тебе машину. Кстати, может быть, иудеи эти горские, что ему друг его большой с Кавказа так счастливо подослал, и машину ему пригонят? Двадцать кусков – деньги хорошие, но очередь в Германию – штука долгая, потная, так что услуга его, можно сказать, бесценна. Поди, проскочи в консульство к фрицам без очереди, кабы не его связи!

Михаил Матвеевич выскочил из гаража. Времени до начала службы оставалось еще в достатке. Да и опоздай он хоть на час, хоть на два, ему, начальнику, никто не сказал бы ни слова, только рады бы были – и так его прозвали за глаза «усатыми ходиками». Но, как не переносил Матвеич запаха человеческих выделений, так и неточностей не терпел. Неточность – она вся от цыган да евреев на Руси завелась.

На службе ничего выдающегося Миловидов не совершил, да к тому и не стремился. Был, правда, странный звонок от Соколяка, которого едва удавалось расслышать. Прорываясь сквозь помехи эфира, тот сказал, что надо поостеречься и по их делам все следы замыть. В общем, в детектив играл. Смешно. Какие следы, все же не письмами, все по телефону да в личных беседах решается. Тем более все, можно сказать, законно, только ускорили по его просьбе дело знакомые немцы, вот и все. А он им за это – «алаверды», пожалуйста, и мы вам поможем, без проволочек. Вот и все дела… В период визовых войн весь мир так живет!

Он успокоил Соколяка, что скоро, очень скоро, его таты отбудут в места обетованные, за социальным пособием. Дело на контроле, и разрешение они получат буквально на днях. За полученные им доллары приходилось успокаивать. Тем не менее после этого разговора дисциплинированный Михаил Матвеевич нашел в портмоне листок с фамилиями горцев, еще раз перечитал их странные имена, стараясь запихнуть поглубже в ячейки памяти, и разорвал бумажку старательно, на мелкие части.

После работы он съездил в теннисный клуб, но игра не пошла, на сердце лежала тяжесть – видно, от погоды, от предчувствия слякотной зимы. С корта он заехал к любовнице, но не надолго. Та не успела подбросить ребенка родителям, а соседка оказалась занята – по странному стечению обстоятельств к ней тоже приехал с исключительно дружественным визитом ее приятель. «Закон парных чисел», – решил Миловидов, брезгливо погладил по голове чужого сопливого мальчика, поцеловал в тугие губы красивую его мать и отправился домой.

У киллера, нанятого Ютовым по Интернету, времени на подготовку было крайне мало. По условиям контракта заказчик за каждый день отсрочки отрезал от солидного гонорара изрядную долю, чем дальше, тем больше, в геометрической прогрессии. Чтобы не опускаться до несолидности, но и не терять особенно в деньгах, киллер положил себе на изучение клиента один день. За день нельзя было разобраться ни в повадках этого зверя, ни в его распорядке дня, но этого хватило, чтобы ознакомиться с портретом, выяснить адрес, устройство двора, номер машины и состав семьи – делалось это легко, поскольку работал киллер в одной из «структур».

На следующий день, отметившись ранним утром на службе, киллер отправился к «Парку культуры», к знаменитым сталинским домам, выровнявшимся на набережной по-гвардейски, на грудь третьего. Домам, где когда-то жили военные из Генштаба. Из окна своего жигуленка он видел в бинокль Миловидова, отправившегося в гараж, любовно обхаживающего своего любимца и отправившегося, по-видимому, на службу. Обождав с полчаса, он позвонил по домашнему телефону, представился