Кабул – Кавказ - Виталий Леонидович Волков

заспанной жене Игорем Ивановым и поинтересовался супругом. По сугубо частному делу. Узнав, что ждать Миловидова надо никак не раньше восьми, он отогнал свою машину подальше от дома, но двор и, главное, гараж старался из виду не выпускать.

Миловидов явно не торопился к супруге, но у неизвестного Ютову исполнителя терпения хватало. Когда знакомый уже «мерседес» прокатил широкими мягкими шинами по лужам и сторож предупредительно скинул цепь, впуская красавца в конюшню, киллер не спеша отправился к подъезду. У входа он долго стряхивал зонтик, низко наклонив голову, покрытую широкополой шляпой, но когда увидел выплывший из темноты силуэт, набрал на кнопках домофона произвольный номер.

– Не открывают. Заснули, бездельники. А как в гости звали… – доверительно сказал он подошедшему Миловидову, достал из кармана плаща пистолет с глушителем и выстрелил тому в живот. Однако клиент попался здоровый. Вместо того чтобы упасть кеглей, как поступает обычная добропорядочная ботва, он бросился вперед. То ли пуля прошла вскользь, то ли коньяком он там, в МИДе, подкачивается… Михаил Матвеич едва не сбил киллера с ног, он дотянулся ему уже было до самого горла, но обмяк и опустился на мокрое крыльцо подъезда, прислонился к железной надеге – двери. Исполнитель хладнокровно, глаза в глаза, выпустил в живую мишень оставшуюся порцию свинца. «Ливер», – сплюнул он, произвел контрольный выстрел и быстро прошел через двор, окольным путем к машине, по дороге скинув в ржавый мусорный ящик пистолет.

Рукотворная геополитика Миронова

Раф в разговоре с Васей заметил, что их Андреич светится от напора пружинистой энергии. И верно – замысленное дело его рук, сложная, многопоршневая, полная всяческих коленчатых и зубчатых передач машина вворачивала его в бетонную стену истории, как добрая дрель – столь же доброе победитовое сверло. Он входил вглубь с головой, разгорячаясь от эротического восторга проникновения в тайную суть явлений.

В самом деле, программа-минимум была выполнена блестяще. Миронов даже думал о том, что если удастся ему когда-нибудь воспитать из Балашова специалиста, убрать это все наносное, писательское, интеллигентское, то его, мироновская, «спецоперация» станет, может быть, письменной классикой, бестселлером для профессионалов.

Ведь как легко освободили заложников! Да, на пятьдесят процентов, но на Картье уже до их подключения черный жирный крест был поставлен. Так что не на них этот покойник повис, нечего тут Балашову нос воротить.

Далее, идея с немецкими спонсорами все же дала свои плоды. Дала, несмотря на неверие окружавших его близоруких пессимистов. Немцы за живую историю Картье дали наконец нормальные деньги. Конечно, Миронову пришлось приложить немало труда, объясняя Балашову и его подруге, что нельзя, ну никак нельзя выдавать на-гора все правду – живые же люди в деле, живые головы. Пока живые. Пока. Маша оказалась въедливой, но, в отличие от писателя, понятливой. И дело, как говорится, пошло. Покатило дело. Что же скажешь – профессионалка. Еврейка. «Акула пера».

С Машей Андреич нашел общий язык легко. Она пила водку, умела слушать, устраивалась на его диване со смаком и даже волновала его воспоминанием о девушке его молодости. И еще «чеченцу» нравилось, что его Настя, тоже зеленоглазая, но совсем другая, заметно ревновала к зачастившей гостье.

– Вот, Анастасия, учись, учись и учись, устроим тебя телеведущей по блату, – поддразнивал Андреич секретаршу. – Свои люди в прессе нам во как нужны. В наше время пресса в умелых руках – атомная бомба.

– Ой, да ла-адна, – акала по-московски девица, кривя милую мордашку, – мне это ваше телевидение… На мороз упало. Понятия у вас какие-то… там давно уже не в учебе суть. Много ваша писательша научилась?

Миронов и сам знал, где в чем суть, и что уж в этом его Настя многомудрая права, но все равно настаивал на своем. А чтобы не расслаблять девицу. Теория Дарвина – она же, хоть и не богоугодная штука, но совсем не дураком придумана!

А Маша, по мнению Миронова, здорово бежала по следу, проложенному им самим. Там был и заложник Картье, и боевики Назари с еврейскими паспортами, и темная, но пока единственная версия громкого убийства чиновника МИДа. Чего там не было – не было Руслана Ютова. Миронов держал слово, и Большой Ингуш, человек и впрямь очень понятливый, разумный, даже помогал подставлять под камеру уже сбитые им самим кегли. Все очень натурально выходило: Картье, шофер ингушского чиновника МВД Эдик, московский МИД… Как бы то ни было, а авансы, выданные Рафу и Васе, вернулись сторицей, и, благодаря многочисленным интервью, данным немцем на радио через воодушевленную Уту Гайст, изрядный минус в бюджете превратился в невеликий, но радующий скромное сердце пенсионера плюс. Ута со своими репортажами попала в масть и здорово пошла в гору – «Радио Германии» заказывало развитие ударной темы о гуманитарной помощи и заложниках чуть ли не каждый день. «Прямо мексиканский сериал из швейцарца варят», – смеялся Кошкин, весьма довольный страной Германией, такой прекрасной, доверчивой, мягкой. Верящей той умелой полутуфте, что гнал туда вагонами Андреич. Вася ожидал повышения и временно заключил с Западом мир, сосредоточив свою бдительность на южных границах.

– А что? – всерьез возражал, не понимая усмешек этих Миронов. – Истина – понятие геологическое, вечное, а правда – политическое. Вопрос угла зрения. Вот мы осуществляем геополитику. Осуществляем с эффективностью крайней. С сохранением главных деталей и жилплощади.

Да, успешно творимая, рукотворная, можно сказать, геополитика составляла особый предмет гордости Миронова. Правильно когда-то говорил Барсов: в кризисной ситуации надо искать не компромисс, а верное решение. Компромисс на долгое время не устроит никого. Верное решение должно устроить всех! А потому отличить одно от другого просто: компромисс в деле не воплотим, верное же решение, стоит его найти, осуществляется будто бы само.

Предложив Ютову решить проблему полковника Карима, Миронов принял гениально верное решение, и теперь казавшиеся непреодолимыми препятствия рассыпались словно сами собой. Ютов, по сути, даже ничего не делал, не подставлялся, но, так как «по жизни» он глядел в российское зеркало с другой стороны, с изнанки, то сразу указал Миронову, кто из очень высоко забравшихся чиновников аппарата здорово тормозит поставки Масуду оружия, кто связан с «азиатским лобби», проплачиваемым соперниками Масуда – то ли паками, то ли американцами, а то и самим Назари. Остальное было уже делом чистой техники, и техникой этой интеллектуалы «Вымпела» за годы демократических перемен овладели вполне.

К счастью, компромат на всех эти олигархов, больших и маленьких, на поднявшихся из тины, но, раз припав к золотому кранику, уже никогда обратно, в тину, не опускающихся чинуш контора собирала с прежней