Искатель, 2003 №5 - Сергей Юрьевич Борисов

— Тогда я пойду? Сквозит тут у вас. Не ровен час заразу какую подхвачу.

— Сквозит, говоришь… — Приходько смерил следователя тяжелым взглядом. — Что ж, иди. Это похвально, что ты о здоровье печешься. Оно тебе на пенсии пригодится.

И улыбнулся. Пухлые губы растянулись, приоткрывая зубы. Зубы были острые, как у волка.

— Куда вы сейчас? — спросил Путилин, наблюдая, как следователь воюет с пальто — рука никак не находила рукав. Выглядел судмедэксперт совсем больным — осунулся, волосы казались сальными.

— Хочу познакомиться с соседом Арефьева.

— Можно я с вами? — загорелся Игорь Никитин, под занавес рабочего дня тоже заглянувший в кабинет Кочергина.

— Нет, Игорь, ты лучше здесь побудь. Жди вестей от брата. А вот Велизария Валентиновича я в компанию возьму. Поедете?

— Я только оденусь, — засуетился Путилин. — Я быстро. Только оденусь.

Оставшись один, Игорь постоял у окна, потом рассеянно прошелся по кабинету. Ему отчего-то было не по себе, неспокойно как-то. Где Максим?

17

Хрустнула кость. Максим не обратил на это внимания, довернул корпус и бросил Патлатого через плечо. Тот ударился затылком о пол и закричал от боли.

— Сзади!

Никитин прыгнул в сторону, и лезвие ножа лишь вспороло полу его куртки. Ребром ладони Максим рубанул нападавшего по кадыку. Парень выронил финку, захрипел и рухнул на колени рядом с Патлатым..

Отшвырнув ногой нож, Максим поискал глазами Виноградова. В разорванной до пояса рубахе тот отбивался от двух громил в твидовых пиджаках и делал это профессионально, ставя блоки и пару раз достав кулаками до физиономий своих противников. Но те были словно отлиты из бетона. Чтобы свалить их, требовался удар в челюсть — со всей силы, от всей души, а до того удар в «солнечное сплетение» или в пах — ногой, естественно.

Над головой Алексея что-то блеснуло, и будто пиявка впилась ему в грудь и тут же отвалилась, оставив на коже багровую полосу. Цепь снова крутанулась, но Виноградов, по-бычьи наклонив голову, сначала пригнулся, а потом прыгнул вперед. Цепь, не найдя преграды, вырвалась из пальцев нападавшего, отлетела в сторону и, как городошная бита, смела со стола две бутылки. Зазвенело битое стекло.

Максим встретил прямым слева мускулистого бугая с багровым и потным лицом, пнул пытавшегося подняться Патлатого и повернулся к Красавчику, который шел на него, выставив перед собой стеклянные зубья «розочки». Глаза у Красавчика были совершенно безумные.

Максим выхватил «Макаров».

— Все! Поигрались и хватит! — И выстрелил в потолок.

Красавчик застыл, глаза его прикипели к черной оксидированной стали пистолета.

— Следующая пуля — тебе. — Никитин говорил негромко, но в наступившей тишине казалось, что голос его гремит и рокочет. — Все к стене!

Горлышко бутылки звякнуло о паркет.

— А ты, — Максим повернулся к коротышке, — звони в милицию. Мухой!

Расставшись со следователем, Максим потоптался на автобусной остановке, покрутил головой и направился к бару, расположенному в доме через дорогу.

В зале Виноградова не было, иного Максим и не ожидал. Бармену он сказал, что ищет друга, и как мог обрисовал Виноградова. Видя, что бармен колеблется, добавил: «У него еще шрам на виске». Тот сразу же кивнул: «A-а… Был такой. Заглянул, пива выпил и ушел». — «Куда?» — «Я ему в попутчики не набивался».

И тогда Максим двинул в центр, здраво рассудив, что нет смысла шастать по окраинам, когда в центре города целые россыпи ресторанов и кафе.

След отыскался в симпатичном бистро, притаившемся в полуподвале жилого дома. Тучная дама за стойкой сразу опознала Виноградова, лишь только услышала про шрам. Максим отставал от Алексея на полчаса.

След он больше не терял, двигаясь от одного заведения к другому. Мало-помалу отрыв сокращался: двадцать минут, пятнадцать, десять…

Кафе «Жемчужина» было не самым роскошным, но и не из последних. Картонная табличка извещала: «Спецобслуживание». Максим собрался постучать, но тут дверь открылась и на улицу выскочила ярко накрашенная девица в чем-то очень объемном и очень пестром. Цокая высокими каблуками по асфальту, девица заторопилась прочь, а Максим толкнул дверь и шагнул внутрь.

Никто не преградил ему путь. Ни швейцара, ни гардеробщика за деревянным барьером…

Дугой изгибающаяся лестница привела его на второй этаж. Откуда-то справа доносились голоса.

Максим выглянул из-за подпирающей потолок колонны и увидел Виноградова. Того придерживал за локоть толстенький коротышка в смокинге и с «бабочкой» под многоярусным подбородком. Коротышка что-то быстро говорил. Виноградов не перечил, но потихоньку перемещался к двери-«гармошке», за которой звучала музыка.

— Туда нельзя, товарищ. Гражданин… Господин… — повысил голос коротышка.

Максим поддернул замок молнии на куртке и вышел из-за своего укрытия.

— А вы откуда взялись? Па-а-прошу очистить помещение!

— Виноградов? Алексей? — не обращая внимания на задыхающегося от негодования толстяка, спросил Максим. — Вас-то я и ищу.

— А что меня искать? Я не терялся. Ну что вы волнуетесь? — обратился Виноградов к коротышке. — Если ее там нет, я тут же уйду.

— Нет там никого! — взвизгнул коротышка, тряся подбородками.

— Как же нет, когда есть! — Виноградов слегка повел плечом, и толстяк мячиком отлетел в сторону.

— Пусть человек посмотрит, — сказал Максим. — Надо ему! А люди поймут, ну, что надо, и простят за вторжение.

— Ах, так? Так, да? Двое на одного? Хорошо… Прошу! — коротышка подскочил к двери. — Но пеняйте на себя!

Ролики скрипнули в желобе. «Меха» двери сжались.

В банкетном зале — небольшом, декорированном в восточном стиле, царил полумрак. Во главе богато накрытого стола сидел одетый «с иголочки» — из бутиков, не с рынка, — парень. Его можно было бы назвать красивым — «греческий» нос, высокий лоб, вьющиеся волосы, — если бы не брезгливо-надменное выражение лица. Не красавец — красавчик!

Парень ел маслины.

Сбоку от него жадно обсасывало куриное крылышко сутулое существо мужского пола с прыщавым сальным подбородком и оттопыренными ушами. Существо чмокало, сопело, брызгало слюнями и куриным жиром. С головой у этого Квазимодо было точно не все в порядке, тут и к гадалке не ходи. Таких уродов любит держать при себе нынешняя «золотая молодежь», как прежде особы королевской крови — шутов и паяцев.

На другом конце стола расположились два амбала в твидовых пиджаках. Громилы просто жрали — без хитростей, но хотя бы без брызг.

Были за столом и еще разного сложения представители сильного пола, но представительниц пола противоположного было несравнимо больше: интересные и не очень, изысканные и вульгарные, совершенно пьяные и относительно трезвые.

Коротышка подкатился к Красавчику.

— Извините… Простите… Но тут посторонние… Ворвались без спросу!

Красавчик выплюнул косточку, метя в «бабочку» толстячка. Попал.

— Михалыч, ты метрдотель или хрен моржовый? Я же