Искатель, 2003 №5 - Сергей Юрьевич Борисов

Толстячок залепетал что-то в свое оправдание, но Красавчик поднял холеную руку и отвесил ему звонкую пощечину. Подбородки коротышки затряслись, но губы так и остались сложенными в угодливую улыбку.

Квазимодо захохотал. Кто-то выключил магнитофон — чтобы не мешал представлению.

— Вы бы поосторожнее! — сказал Максим и решительно двинулся вдоль стола. Дорогу ему заступил долговязый, давно не стриженный человек в долго-полом пиджаке с двумя расходящимися рядами пуговиц.

— Гуляй отсюда! — ощерился он. — Это наше дело, семейное.

— У вас так отец сына учит?

Патлатый рассвирепел:

— Хохмишь? Тебе что, челюсти жмут?

— Оставь его, — сквозь зубы процедил Красавчик и лениво «обмазал» взглядом Никитина. — А ты гуляй отсюда. Не доводи до греха.

Максим взглянул на Виноградова. Тот стоял у стола, наклонившись к застывшей на стуле девушке. Собрав губы в узкую упрямую полоску, девушка еле заметно, но понятно, что отрицательно, качала головой.

Виноградов повысил голос:

— Люба, пойдем!

— Она пойдет, — зевнул Красавчик. — Но потом. И не с тобой, а… ну, вот хотя бы с ним. Хочешь девочку?

Квазимодо загукал и швырнул в Виноградова куриной костью…

Виноградов увернулся и сделал шаг к радостно скалящему кривые зубы лопоухому недоумку.

— Лешенька, не надо! — закричала девушка. — Они убьют тебя!

Виноградов ухватил урода за ворот, оторвал от стула, развернул и дал пинка, отправляя в угол.

— А теперь с тобой. — Он повернулся к Красавчику.

Тот взял бутылку, взвесил ее на руке, примерился и раскрошил о край стола, превращая в оружие — уркаганскую «розочку».

— Не здесь, только не здесь! — запричитал коротышка-метрдотель.

Максим рванулся вперед.

— Прекратить! — крикнул он и тут же получил по почкам. Он согнулся от боли, но удар коленом в лицо выпрямил его.

— Мало? На!

Максим пригнулся и перехватил руку Патлатого…

Виноградов улыбнулся разбитыми губами.

— Раньше «пушку» не мог достать? — Он протянул руку. — Алексей.

— Максим, — после секундного колебания ответил рукопожатием Никитин.

Эта мимолетная пауза не ускользнула от внимания Виноградова:

— И как оно, менту с бывшим зеком ручкаться? Не испачкался? А ведь закон дозволяет, потому как «бывший» я… Да ты не тушуйся, я в тебе сыскаря сразу распознал, еще до того, как ты законопослушным гражданам руки ломать начал. — Он усмехнулся. — А сейчас еще разок проверил — на вшивость.

Никитин смущенно потер ладони, спросил:

— Выдержал испытание?

— С доблестью. Что, больно?

Максим коснулся распухшего носа.

— Нормально. Ты как?

— Я-то ничего. Видимость только, что монстры — гангстеры, мобстеры. Цепь велосипедную при себе носят, а пользоваться ею не умеют.

— Что ты говоришь, Лешенька! — всхлипнула девушка, тонкими пальцами касаясь груди Виноградова и отдергивая их. — Вон какой рубец.

— Это, Люба, мелочи. Бывало и похуже. Много хуже.

— Возьмите, — девушка протянула Никитину белую льняную салфетку. — У вас кровь на лице.

— Куртку жалко, — сказал Максим. — Застирать бы.

Он оглянулся на шум за спиной. Лопоухий урод упирался и плакал. Бойцы из группы быстрого реагирования — в бронежилетах и с брезгливыми лицами — волокли Квазимодо к выходу. Коротышка-метрдотель придерживал дверь-«гармошку», хотя никакой нужды в этом не было.

— Влип, дядя, — прокомментировал Виноградов. — Теперь погонят его хозяева ресторации прямиком на улицу — после такого-то конфуза. Потому что не сразу сообразил, что ты из «уголовки». Опыта недостает, не то что у меня. Так зачем я понадобился правоохранительным органам?

Максим посмотрел на стоявших у стены. Над головой Красавчика висело бра, и в свете лампы волосы его казались усыпанными перхотью. Или припорошенными пылью. Или покрывшимися инеем.

— Сапоги твои мы нашли.

— Сапоги?

Максим рассказал как мог кратко про «удавленников».

— Так, значит, — выслушав и ни разу не перебив, проговорил Виноградов. — Видно, совсем Жеке погано.

— Какому Жеке? — подобрался Никитин.

— Я когда на дембель уходил, то его, Женьки Арефьева, сапоги забрал, а свои ему отдал.

— Забрал?

— Ты не бычься! В Чечне другие порядки были. Там «дедовство» начнешь показывать — запросто пулю в спину схлопочешь. А сапоги… Мне со всего взвода лучшее собирали. А уж земляк земляку…

— Он здешний?

— Женька? Недалеко живет, три квартала отсюда.

Никитин достал мобильник и набрал номер Кочергина. Следователь не отвечал. Странно… Максим убрал трубку, посмотрел на Алексея и увидел, как внезапно остекленели его глаза.

Виноградов шагнул к парню, который лез на Никитина с финкой. Широко расставив ноги, парень прижимал к стене ладони поднятых вверх рук. На запястье синела татуировка — орел, сжимающий в лапах автомат Калашникова.

— Повернись! — приказал Виноградов осипшим голосом:

Руки парня опустились. Он медленно повернулся.

— Когда? — Виноградов показал на татуировку.

— 93-й.

— Где?

— Шали.

— А это видел? — Виноградов показал собственное запястье, где тоже топорщил крылья орел с автоматом. — Что же ты, сука? Может, мы с тобой на соседних высотках…

— Чего удивляться? — сказал стоявший рядом гэбээровец. — Сейчас среди бандитов много «чеченцев». Крутые. Крови не боятся, убивать умеют, жизнь — и свою, и чужую — ни во что не ставят.

— Не все, — оборвал бойца Виноградов и качнулся к парню: — Вмазать бы тебе…

— Спокойно, Алексей! — вмешался Максим. — Я уже вмазал. Довольно с него. А ну — к стене.

Парень снова принял позу небрежно распятого на кресте мученика.

— Ему и впрямь врезать не мешает, — отведя глаза от стены, подал голос Красавчик.

Максим придвинулся к нему.

— Это почему?

— Так ведь он драку затеял.

— Неужели? А мы думали, ты здесь заправляешь.

— Да что вы! Я человек мирный.

— А «розочка»?

— Не знаю, о чем вы.

— Я не слепой.

— Почудилось. И вообще, лучше вам меня сюда не приплетать. И потрудитесь не тыкать!

— Да вы нахал! — восхитился Максим. — Ладно, будем на «вы», без фамильярностей. Не советуете, значит, с вами связываться. А по какой причине, позвольте полюбопытствовать?

— Поликарпов я. Говорит вам что-нибудь эта фамилия?

— Сын?

— Сын.

— Вот оно как… — Максим потрогал кровавую корку под носом. — Сочувствую вашему отцу.

— Вы что, не понимаете? — Поликарпов-младший искоса взглянул на него. — Вас же с дерьмом смешают! Из органов попрут!

— Похоже, Алексей, не тому ты вмазать собирался, — сказал Никитин.

Виноградов рассмеялся. Видимо, не таких слов ждал.

— Но мы его и пальцем не тронем, — продолжал Максим. — Ему только того и надо, чтобы потом всех собак на нас навесить.

— Кретины! — прошипел Поликарпов. — Уперлись, а из-за кого — из-за подстилки драной.

Улыбка слетела с лица Виноградова. Максим положил ему руку на плечо:

— Спокойно! Очень ему хочется, чтобы ты кулаки в ход пустил. А мы — по правилам: в отделении, с протоколом, интеллигентно, на «вы», как заказывали.

В зал вернулись сопровождавшие задержанных гэбээровцы. Все потянулись к выходу. Шествие замыкали Максим и Виноградов