Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

Лиам почесал бороду.

– Не уверен, но мы знаем, что его осудили по делу о нападении на Шарлотту, мотивом преступления могла быть месть. Он был постоянным клиентом у Вернера. Может, какие-то денежные дела?

– Но Вернера никто не грабил, – напомнила ему Дея.

– Верно, – кивнул он. – А еще есть Каспер. Деннис утверждает, что они лучшие друзья, но все же употребление тяжелых наркотиков редко становится основой для здоровой дружбы.

Дея кивнула, она тоже понимала, что прослеживается слишком уж явная связь с тремя пропавшими людьми.

– Но достаточно ли этого для того, чтобы через двадцать четыре часа судья на основании этого заключил его под стражу?

Лиам на мгновение замер, глядя прямо перед собой.

– Если мы допустим ошибку, то начальник полиции Дюббёль намылит нам шею. Не лучше ли отпустить его и организовать наблюдение? – предложила Дея.

– Ты, наверное, права, – признал он разочарованно. – Ладно, будем наблюдать за ним и изучим все, что он делал в последние недели. Важно – телефонные звонки и социальные сети.

– Давай получим ордер на прослушивание его телефона, – сказала Дея, чувствуя, как ее увлекает желание Лиама оказать на Денниса Сёренсена более сильное давление. – Раз ты думаешь, что он как-то связан со всем этим.

Она внимательно посмотрела на своего шефа. Временами он казался ей нерешительным, неуверенным в себе, и от этого в ней самой начинал просыпаться давно забытый начальник. Ей вдруг очень захотелось не слушать его, а повести его за собой, но она уже давно сказала себе, что прошло то время, когда она могла возглавить что-либо или повести кого-то за собой.

– Думаю, он знает больше, чем рассказывает, – вздохнул Лиам. – Но опять-таки, ты права… Мы не можем арестовать его только на основании того, что у нас есть, так что давай искать дальше!

* * *

Беата посмотрела на Эрнста, который стоял посреди переполненного зала в приходском доме при церкви Брохольм в Томмерупе. Людей пришло больше, чем было стульев. К счастью, дождь прекратился несколькими часами ранее и можно было не закрывать двери. Эрнст пел «Я – овес, на мне колокольчики»[52]. Она не совсем понимала его выбор, но в кои-то веки почувствовала облегчение от того, что он сейчас находится в зале и поет. Трогательная песня и предоставленная ей передышка действовали на нее успокаивающе.

Пожилые женщины, которые всегда были готовы прийти на помощь церкви, за считаные часы успели напечь горы кренделей и сварить море кофе. В приходском доме посуды было на семьдесят человек, опоздавшим пришлось довольствоваться бумажными тарелками и стаканчиками.

Эрнст замолчал и торжественно поклонился своим слушателям.

Беата вышла на середину зала и остановилась на том месте, где он только что стоял. Она посмотрела вслед старику, который пошел к внуку, вежливо раскланиваясь по пути с прихожанами. Йоханнес приглушенным голосом беседовал с несколькими пожилыми людьми. Дедушка и внук, оба они раньше были священниками в ее церкви. Сейчас они казались такими спокойными, такими беспечными. Как будто они так крепки в своей вере, что у них нет никаких сомнений – все закончится хорошо. Беате было невесело. Йоханнес обещал провести службу, но так и не пришел. Те немногие прихожане, которые пришли в церковь, прождали напрасно, и в итоге она оказалась виновата. Карен из приходского совета не преминула отметить, что Беата слишком уж далеко зашла со своей «современной церковью», если позволяет людям сидеть в церкви просто так, а ведь они пришли послушать проповедь и пообщаться. Йоханнес извинился, дескать, ему пришлось помогать Эрнсту, который упал, но Эрнст, похоже, чудесным образом быстро пришел в себя после падения.

Все взгляды были устремлены на нее, разговоры стихли.

– Спасибо, что вы все сегодня здесь и так быстро собрались, – начала она. – Я понимаю, что вы пришли, потому что вам неспокойно, и именно в такой ситуации церковь может стать для нас спасительным убежищем…

Беата подняла голову.

– И спасибо Эрнсту за прекрасную песню. Это был… хороший… прекрасный выбор.

Она перевела взгляд на Лис и Клауса, которые стояли рядом. Жена владельца магазина была похожа на саму себя, а вот муж Шарлотты Лаурсен казался еще более жалким, чем накануне.

– А есть какие-нибудь новости? – громко спросила женщина, сидящая на самом дальнем ряду стульев.

– Мне известно не более, чем вам, – ответила Беата громко, чтобы все ее услышали.

– Тогда зачем мы здесь собрались? – выкрикнул кто-то из зала.

– Надеюсь, мы будем вместе и будем поддерживать друг друга. Очень важно говорить друг с другом, когда мы чувствуем себя беззащитными и испытываем страх.

– Правда ли, что в городе столько полицейских, потому что Шарлотту и Вернера убили? – хрипло прокричал какой-то мужчина. На голове у него была сине-белая бейсболка.

– Да нет. Они просто пропали, – выкрикнул другой человек.

– Это кто сказал? – тут же откликнулась незнакомая Беате женщина. – Только не говорите мне, что полиция переворачивает все вверх дном в таком маленьком городе, как наш, если речь не идет об убийстве!

Беата почувствовала давление в груди. Она попыталась что-то сказать, но ее перебила другая женщина, стоявшая у стены. Она сообщила, что и в Ассенсе что-то происходит, – ее сестра говорит, что к автомастерской приехал большой отряд полиции.

– Успокойтесь! – решительно вмешался Йоханнес. – Если будем кричать, перебивая друг друга, мы перестанем друг друга слышать. И лучше от этого никому не станет.

Он встал и оглядел собравшихся.

– Полагаю, что мы…

В эту секунду Йоханнес почувствовал тяжелую руку Эрнста на плече и на секунду чуть не потерял равновесие.

– Йоханнес прав, – перебил его дедушка, заговорив низким голосом. – Важно не поддаваться панике, ведь это не поможет ни пропавшим, ни нам. Да, мы знаем, что исчезли некоторые из наших дорогих сограждан. Но давайте скажем друг другу, что слишком рано поддаваться страху.

Он сделал торжественную паузу, решительно похлопал Йоханнеса по плечу, так что тот опустился на стул, и продолжил уже немного тише:

– Мы обязаны окружить Лис и Клауса заботой, и нам надо избегать чрезмерных эмоций, чтобы не травмировать их. И не надо забывать об их боли. Подумайте о том, что им сейчас гораздо тяжелее, чем любому из нас. Неопределенность – это страшное страдание.

– Ты не мог бы взять на себя роль председателя нашего собрания, Эрнст? – спросила пожилая женщина с иссиня-серыми волосами.

Старик кивнул и