Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 2 - Татьяна Юрьевна Степанова

Неужто не чуешь, кто перед тобой за интеллигентной миловидной личиной скрыт? – Опер Буланов заковылял к чурбаку. Двигался он боком, по-крабьи, но довольно шустро. Выдернул топор из чурбака.

Гектор шагнул вперед. Буланов швырнул топор на траву, сам же опустился на чурбак, достал из кармана пачку сигарет и зажигалку. Жадно закурил.

– Я ж то дело одиннадцать лет назад раскрыл по горячим следам. – Он выпустил дым из ноздрей. – А ты, полковник, со своим капитаном-шестеркой теперь копать под меня явился?

– Зачем мне под тебя копать? На кой черт ты мне сдался? – светло улыбнулся ему Гектор. – Напротив, приехал я из столицы тебя послушать, майор. Похвались былыми подвигами.

– Он убил родного папашу. – Буланов демонстративно пустил дым в сторону Кати. – Дело читали? Способы разные использовал. Долбил, колол, протыкал, резал, жег. Кончал. Я труп увидал во дворе их чертовой хаты – и вот здесь у меня, – Буланов ткнул себя в грудь, – все закаменело. Подумал, никакой пощады ублюдку мелкому. Нелюдем он родился, и сейчас, уверяю вас, внутри он тот же самый. Вам он чего-то наплел… А я его и тогда, и сейчас насквозь… Вернулся он в Кукуев – жди новой беды.

– Но в вашем городке имелись прочие фигуранты, способные на убийство Елисеева, – вмешалась Катя, вновь не обращая внимания на вызывающее пренебрежение, излучаемое в ее адрес Булановым. Он же больной, неадекватный человек, психика его после инсульта травмирована. – Например, его жена Аксинья, не желавшая развода, его теща Раиса Бодаева, в прошлом его любовница, компаньон Тигран Таранян, вроде получивший максимальную материальную выгоду от его смерти. Некая Евдоха, жестоко избитая Елисеевым. И список можно продолжить…

– Я их всех проверял, дорогуша, – хмыкнул Буланов. – За дурака меня держишь? Я их всех под лупой тогда разглядывал. Ближайшие родственники в подобных преступлениях всегда в числе главных подозреваемых. Азбука сыска! Теща Елисеева, бабка Серафима, – законченная стерва. Сквалыга и лгунья. Она много лет Елисеевым сама вертела, когда они сожительствовали. Женить его на себе пыталась. Прибрать к рукам все его капиталы. Да ее чуть удар не хватил от злости, когда Елисеев вместо их долгожданной свадьбы в загс повел ее доченьку, уже на шестом месяце! Они ж тогда оба – жених и невеста – всерьез ее опасались. Мести ее ревнивой – еще подсыплет отравы в шампанское им за свадебным столом. Оттого и на торжество не позвали. И несколько лет с ней вообще не общались семейно… Лишь на фирме, в цеху, Елисеев с ней контактировал вынужденно. А дочка ее Аксинья в конце их супружества на Елисеева вообще с ножом кухонным бросалась. Едва не порезала его. Я их через сито обеих просеивал. И Тиграшу… Тараньку Носатого – сволочь он редкая, буржуй. И Евдоху-стукачку проверял, и других. Но правда одна – Елисеева… Генку-цыгана прикончил его же выродок. Сынок родной Серафим.

– Он тебе признался в убийстве – потому и виновен? – спросил Гектор.

– Он мне написал чистосердечное признание.

– Под твою диктовку? – Гектор смотрел на него.

– Он малолетка. Я его пальцем не трогал. Если это ты имеешь в виду. – Буланов выпустил дым и в сторону Гектора. – Знаем обхождение с лицами, не достигшими возраста наступления уголовной ответственности. Все по закону. Комар носа не подточит. А про тебя слухи, полковник Гектор… Троянец, хуже в органах витали. Пускал в расход ты разную шваль, террористов-бородачей беспощадно. Не церемонился.

– Он воин, а не палач! – воскликнул молча слушавший «пререкания» Полосатик-Блистанов. – Не смейте его оскорблять. Ну больной вы, инвалид, но совесть тоже поимейте!

– Не палач он! Ох, умора! – расхохотался, брызгая слюной, заикаясь на каждой букве, Буланов. – Небось, когда инфу выбивал из бородачей, вешал их на сук за ноги, словно я своих кролей!

– Гек, пошли отсюда! – резко бросила разгневанная Катя. – Чао! Будьте здоровы, Буланов, не кашляйте.

– Погоди… Катя, постой. – Гектор поймал ее за руку, крепко сжал. – Спокойствие, только спокойствие. Мы еще с майором не закончили. А разговор крайне интересный, хотя эмоциональный.

– Ты за сведениями по елисеевскому делу ко мне из Москвы приперся неспроста, полковник. Стерпишь и мои резкие эскапады, – хмыкнул Буланов и прикурил новую сигарету. – Я на пенсии, инвалид, живу в Кукуеве и от соседей и прочих добропорядочных законопослушных граждан тоже дерьмо глотаю. Не подох, дышу, а они на меня, еще живого, словно муравьи на труп медвежий сползаются, жалят. Наплетут и вам про меня разного говна. А если гикнусь, никто и бровью не поведет. Свыкся я с реалом.

– Ясно. Жесть, – кивнул Гектор. – Ответь на вопрос: тело Елисеева пролежало во дворе немало времени вроде. А мальчик… его на дороге случайно нашли два уркагана бывших. Где он бродил столько времени?

– Да в лесу ховался со страха, – ответил Буланов. – Натворил и шарахался от людей.

– Про дом голубой с резными наличниками он тогда на твоих допросах не упоминал? Не в нем он прятался?

– Какой еще, на хрен, голубой дом?

– А некая гражданка Харитова по прозвищу Улита… она вроде что-то обнаружила на месте убийства, тоже по слухам. Возможно, важное, а? – Гектор спрашивал спокойно, неторопливо.

– Улитка трупешник обгорелый нашла и обоссалась со страха! – хмыкнул Буланов. – Мне про нее бывший участковый Милонопоклонов разную чушь тогда болтал.

– А именно?

– Я не вникал. Я убийство раскрывал. Я пахал тогда сутками. А Улитка, хоть и пыхтела дважды на нарах по мелким статьям, к убийству абсолютно непричастная. Полковник, Троянец… да не деревенские лохи мы в Кукуеве, усек? Помимо чистосердечного признания Волчонка имелись у нас еще веские доказательства его неоспоримой вины. Вещественные. Убойные улики!

– Его отпечатки на канистре с горючкой? – уточнил Гектор.

– Во! Точно! И еще – самое главное – кровь его папаши. Он ею весь перемазан был. Группа крови полностью совпала.

– А ДНК?

– Да пошел ты. – Буланов швырнул окурок под ноги Гектора. – Умный шибко, да? Ливень тогда хлестал в те дни, пацан вымок. Хотя следов крови на нем полно осталось. Ты профи, сам знаешь все насчет влаги и ДНК. А группа крови совпала. Какие еще доказательства нужны? Пальчики, кровь и основное – чистосердечное признание. Царица доказательств!

– А уголовное дело при наличии серьезных улик почему длилось год? – Катя с великим усилием справлялась с гневом, не собираясь прощать даже инвалиду-инсультнику и бывшему коллеге оскорбления в адрес мужа. Но надо, надо, надо спрашивать Буланова о главном! Гектор уголовно-процессуальные тонкости знает не слишком хорошо.

– Зампрокурорша мне палки в колеса ставила, – ответил Буланов и вновь вытер мокрый от натекшей слюны подбородок.

– Гурмыжская? – спросила Катя.

– Она. – Тон Буланова внезапно стал иным. И