Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 2 - Татьяна Юрьевна Степанова

До него дошли сплетни насчет моего возращения домой. Я ему честно назвал причину: желаю доказать свою невиновность. И он меня поддержал. Я ему и о вас рассказал. Он не против встретиться с нами, поговорить. Ради памяти отца и моего светлого будущего. Но только завтра. Сказал, он целый день завтра в офисе на предприятии. И к нашим услугам.

– Плюс-плюс. – Гектор распахнул перед Катей дверь внедорожника и помог ей сесть на место водителя. – Навестим завтра компаньона. Потолкуем. Самурай, гони к себе на Кручу, вкручивай лампочки. А мы с женой найдем чем заняться.

– Подруга матери Евдокия Ежова по-прежнему обитает у себя, то есть у мамаши, их дом на окраине, прямо на шоссе Таруса – Кукуев, – продолжил Симура, пропуская стеб Гектора мимо ушей. – Я спросил о ней Тиграна Ашотовича – он мне: «Она по-прежнему живет в своем доме, впрочем, куда она свалит? Кто и где ее ждет?»

– Твоя баба Рая нам ее окрестила Евдохой-стукачкой, – усмехнулся Гектор. – Предлагаешь заглянуть к подруге матери на файф о клок?

– Все равно нам по пути, – резонно ответил Симура. – А баба Рая вам не назвала прозвище ее мамаши? Ежовойстаршей?

– Нет, – ответила Катя. – А вы с детства помните и ее прозвище?

– Еще со школы. Ее мать работала в администрации. Чиновница вечно на голове сооружала грандиозный начес. В городе ее прическу звали «Вшивый домик». Однажды она публично выступала, ленточку перерезала алую – помпезно открывала новодел. И ее начес, точнее это был шиньон, вдруг отстегнулся. Из него на глазах собравшихся вывалились комки. Она себе по еще советской привычке – ну, рожденная ж в СССР, – ради пышности прически чулки рваные и обрезки старых колготок под накладной шиньон совала и шпильками прикалывала. С тех пор ее в Кукуеве прозвали Вонючий чулок – по примеру Пеппи. – Симура коротко хохотнул. – А мы, пацаны, ее дразнили. У нее от позора с головой стало плохо. Из администрации ее вышиб… то есть уволили.

На лице Гектора промелькнула брезгливость, но он промолчал. А Катю поразило: сколько всего разного, пестрого, весьма взрослого, оказывается, хранится в детской памяти Серафима Елисеева.

Симура на своем «Кавасаки» вновь указывал им путь к дому подруги матери. Катя, с опаской управляя громоздким внедорожником, сказала:

– Гек, мне покоя не дают слова Улиты. Помнишь, она упомянула про покупателей, явившихся к ней перед нами? Женщина-туристка, модница в летах и… мотоциклист. Он остановился у ее калитки, не купил ничего и сразу умчался, едва она решила проверить, не украл ли он ее ведро с яблоками с лавочки.

– А Полосатик прямо обвинил его в гибели Улиты, – произнес Гектор. Сидя рядом с Катей, он писал в мобильном и отсылал мейлы экспертам-«должникам» насчет срочных посылок, увезенных Блистановым. – Сеня-то не просто сам убежден. Он нас жаждет всячески подтолкнуть к мысли: мы настоящего убийцу ищем, а он, блин, перед нами.

Глава 21

Подруга

Добротный, из силикатного кирпича дом Евдокии Ежовой за аршинным забором по деревенской традиции выходил окнами на проезжий тракт, но выгодно отличался от окрестных развалюх. Достаток объясняла прежняя должность матери Ежовой с ее возможностями по благоустройству родного гнезда. Но все, все перечеркнул инцидент с чулками в фальшивом шиньоне. Если прежде Ежовых побаивались в Кукуеве, то сейчас…

У дома клокотал скандал. Катя, Гектор и Симура, припарковавшись на обочине, моментально оказались свидетелями яростного противостояния двух женщин примерно одного возраста – чуть за сорок.

– Накатаешь еще телегу на меня, Евдоха, выдеру тебе патлы по одной волосине! – угрожала невзрачной растрепанной женщине в вязаном кардигане яркая пышная брюнетка в розовом худи. – Я у себя на участке хозяйка, желаю – в купальнике летом хожу, а хочу – по осени голышом в купель после бани окунаюсь. Тебе соседка Малофейкина нажаловалась – я, мол, ее мужика телом завлекаю. А ты сразу строчить по инстанциям!

– Валька, опомнись! Не писала я на тебя заявлений! Я вашего семейного дерьма не касаюсь! – отбивалась Евдокия Ежова.

– Ты сама – дерьмо! Ноль поганый! Стукачка! Еще один твой донос на меня – и лысой в Африку тебя отправлю!

– Катя, ты ей вопросы задавай, – тихо произнес Гектор, когда они втроем шли к скандалившим женщинам. – Но склоню ее к сотрудничеству я сам. Вспомню дни златые в 66-м отделе. – Он поймал недоуменный взгляд Симуры и пояснил ему: – Отделе по интимной близости с населением и прочими структурами. Выше нос, самурай, щассс из Евдохи инфа словно горох из козы посыплется.

– Дамы, дамы! Тихо! Тихо! Сорри… Пардон, но вас могут неправильно понять, – возвестил он, лучезарно улыбаясь багровым от ярости теткам. – Я бы не советовал столь публично и громко выяснять отношения… Почти несанкционированный митинг. Ай-яй-яй… Крайне неосмотрительно… Прям чревато!

И он вновь ослепил улыбкой а-ля Джерард Батлер разом притихших скандалисток.

– А мы ничего… сразу уж и митинг! Мы просто по-соседски толкуем меж собой. Говорить уж запрещено? Ну пока, Евдоха! – Брюнетка в розовом, настороженно и одновременно с любопытством уставившись на статного, обаятельного, подозрительно дружелюбного чужака, моментально засобиралась прочь. – И заруби себе сказанное, поганка, на своем лисьем носу!

Евдокия Ежова, по-кукуевски Евдоха-стукачка, и правда напоминала затравленного зверя – не лисицу, но росомаху в капкане. Мелкие черты кукольного личика, выдающиеся надбровные дуги, заметные морщины на лбу, жилистая длинная шея и оттопыренные уши, выпирающие сквозь жидкие распущенные волосы в стиле «Галадриэль Эльфийская». Пожухлая внешность не вязалась с ее крепкой квадратной, почти мужской фигурой и сильными длинными руками.

– Тетя Дуня, я вернулся, – сообщил ей Симура.

– О! А я гляжу: ты или не ты, Серафим! – Евдокия Ежова скользнула взглядом по Кате. И удивленно разглядывала Елисеева-младшего. – А кто с тобой?

– Кто мы, откуда и зачем – гостайна, Евдокия… как вас по отчеству? – оборвал ее Гектор.

– Леонидовна. – Низкорослая и длиннорукая Евдокия задрала голову, уставясь на возвышающегося над ней дерзкого незнакомца.

– Вы местная общественница, неравнодушный гражданин и кладезь этого самого. Мы у вас сведения купим за хорошую цену. – Гектор разговаривал привычным тоном «настоящего полковника Гектора Троянского»: небрежно, развязно и одновременно властно. С Евдохой-стукачкой он не церемонился. – Наши вопросы – ваши ответы. Тема – убийство его отца. – Он кивнул на Симуру. – Слухи, сплетни, домыслы, версии, соображения – тогда и сейчас. Нас все интересует. Оплата в зависимости от объема, правдивости и ценности информации.

Евдокия Ежова колебалась, раздумывая секунд пять, и… согласно кивнула. Если она и писала на земляков доносы – то явно с выгодой для себя.

– Самурай, у нас договор. Расходы делим, –