Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 2 - Татьяна Юрьевна Степанова

– Я тебя видел тогда, Рая, на Круче вечером, – глухо, обессиленно молвил Тигран. – Нет тебе больше смысла запираться. Здесь все свои собрались. Выкладывай. И покончим с нашим общим кошмаром раз и навсегда.

– Ах, это был ты. А я всегда думала – он. Только память у него отшибло. – Раиса высунулась из-за спины Гектора, кивая на внука.

Серафим смотрел на бабку, будто и ее видел впервые.

– А я тебе тогда привезла новый планшет в подарок на Кручу. – Раиса жалко улыбнулась и плотнее закуталась в пальто, словно ее бил озноб. – Ты отправишь меня на старости лет в тюрьму, Сима? Пошлешь меня гнить на нарах и разменивать восьмой десяток в колонии для воровок и шлюх?

– Нет, – ответил бабке Серафим. – Но ты открой мне… нам ВСЕ. Правду.

– А правда в том, что я убила твоего отца по причине… Да он вознамерился нас всех тогда разорить, а меня вышвырнуть из дела всей моей жизни! Из цеха! – выкрикнула Раиса Фабрикантша.

– Цеха по производству упаковки и тары для супермаркетов? – невозмутимо уточнил Гектор.

– Можете издеваться сколько угодно, но для меня цех был и есть смысл всей моей жизни, – отрезала Раиса. – Я всю себя отдала производству и делу. Ничто не радовало меня больше, чем шум поточной автоматической линии сборки. Солнечный свет, льющийся сквозь окна, вся промышленная эстетика механики, умноженной на компьютерный разум… Заводская жизнь… Современная техника… Симка, тебя завораживают числа, математика – это мои гены в тебе. Меня всегда приводили в восторг расчеты, чертежи, схемы, планы нашей линии сборки… Роботы маленькие, помощники и друзья… А твой отец от неуемного мужского самодурства решил меня лишить смысла жизни. Отнять мой цех! Продать его «до кучи» вместе с частью бизнеса, фабрикой и фермой! Я однажды заикнулась, мол, уступи цех мне, мой босс, мой бывший… мой зятек… А я поднатужусь, наберу кредитов и постепенно выплачу тебе его стоимость. Он глянул на меня, словно я дура тупая и несу сущий бред. И я поняла: он не достоин больше коптить небо. Не бабло он на продаже выручит, а получит от меня в подарок четыре метра землицы на погребение. Я знала: с Кручи Генка способен в одночасье сорваться в Москву к покупателям, к юристам, оформлять продажу доли бизнеса. Я голову сломала, выбирая способ устранения его с пути. Пришла к выводу: несчастный случай лучше всего. Безопаснее.

Раиса Фабрикантша вещала вроде бы спокойно, даже по-деловому. Но лицо ее дергалось, кривилось. А тон – сухой, дребезжащий, циничный – страшил Катю. Нет, не пугал, а ранил ее сердце. Они столько всего уже наслушались, выяснили… Ужасы, трагедии, казалось, куда уж больше… Но Раиса добавляла в кукуйскую тьму и свою щедрую лепту.

– Встретив его в тот день на стоянке с проституткой, я осознала: час пробил, пора действовать. Но я еще из осторожности выждала сутки, – продолжала Раиса. – Пусть перетрахается с шалавой в придорожных кустах, отправив Симку считать ворон – надолго его, Гены-цыгана, все равно не хватит, – рассуждала я тогда. Возраст у Гены не юный, затяжные секс-марафоны не для него. А судя по количеству бутылок водки и коньяка в тележке на стоянке, он продолжит пьянствовать на Круче уже сам, один. И пусть упьется в хлам… Мне легче с пьяным справиться. Я поехала на Кручу вечером следующего дня, после окончания смены в цеху. Меня никто не засек по дороге, но я все равно перестраховалась и оставила машину в лесу. Подошла к дому. Смотрю: калитка настежь, у забора валяется велосипед. Я решила, Гена новый приобрел в Тарусе для Симки, они ж, когда сбежали от моей дочурки Аксюты, вещи дома бросили. И комп Симкин тоже позабыли. А я загодя еще купила для внучка подарочек. Планшет. – Раиса вновь обернулась к притихшему, погасшему, но внимательно слушавшему Серафиму. – Думала: вручу – и внучок дома планшетом займется, заиграется. А я… если Гена не шибко пьян, напою его до свинячьего визга, уведу к обрыву, к лестнице, где лодочный сарай. И столкну его вниз. Если он сам шею при падении не сломает, я его добью – поленом, корягой, их полно на берег Ока выносит. Якобы он сам загремел с Кручи, с лестницы, по пьянке, башкой стукнулся и… пока-пока… похоронный марш. Я еще и «Скорую» ему вызову, она опоздает.

Раиса вздохнула.

– Но мне не повезло, – объявила она. – Я обогнула велосипед на траве, вошла в калитку. Чем-то тухло воняло…

«Запекшейся кровью Ишхана на сорняках, она уже начала разлагаться от жары под вечер», – определила Катя про себя.

– Симка нигде на участке не мелькал, я его окликнула, – продолжила Раиса. – Но у дома нашей семейной ведьмы Рады сплошные заросли, дебри. Генка сидел на крыльце один, пьяный в стельку, расхристанный, всклокоченный, потный. Вид у него был дикий. Ненормальный просто! У крыльца валялись пустые бутылки. А он вцепился в пузырь водки и сосал из горла. Увидел меня, казалось, даже не узнал спьяну, принял за кого-то другого. Забормотал: «Я не хотел, прости… Я не виноват!» Я решила: нет, узнал, паршивый скот, прощения просит за намерение разорить меня на старости лет и вышвырнуть вон из цеха… А он вдруг вскочил на ноги и рявкнул: «Ты? Стерва? Чего приперлась? Вынюхиваешь?» Ну, совсем с курса сбился любовничек мой бывший, бредил наяву. – Раиса зло и цинично усмехнулась. – Я ему: «Где Сима?» А он на меня бараном смотрит… Хрипит: «Где-то бегает, гуляет». Я его хотела увлечь к лестнице и столкнуть… Но он…

– С вами туда не пошел? – спросил Полосатик-Блистанов. Он разглядывал Раису Фабрикантшу с нескрываемой неприязнью, но не из-за ее преступления, нет! А как непредвиденную досадную помеху… непреодолимое препятствие в собственной окостенелой версии о виновности ее внука и своего злейшего врага.

– Генка встал с крыльца. Но он еле держался на ногах от водки. Шагнул ко мне, не удержал равновесия и… упал плашмя, ударившись башкой о нижнюю ступеньку затылком, – ответила Раиса Фабрикантша. – Удар его оглушил… Он валялся передо мной падалью, воняющей перегаром… И меня посетила мысль: он же в полной моей власти!

«Эксперты-криминалисты тогда ошиблись, – пронеслось в голове у Кати. – Они решили: ударом лома сзади Елисеева оглушили и сбили с ног. А он упал сам. И ударился затылком о ступеньку».

– Я стояла над ним и ждала, – продолжила Раиса. – Вдруг подох, расколов себе череп? Освободил нас всех от себя… меня… мою дочь… Но Генка завозился, начал переворачиваться на живот, охая, стоная. И