Тайна старого саквояжа - Евгений Евгеньевич Сухов

а был убит. И отработать эту версию мы просто обязаны. А поскольку Павловское было последним имением, в котором побывал исчезнувший Попов, концы следует искать именно там.

— Да это-то понятно, — без особого энтузиазма согласился с начальством становой пристав. — И с чего начнем?

— Поедем в Павловское, — ответил Уфимцев. — Ты займешься непосредственно управляющим Козицким, а я местных жителей порасспрошу. У тебя есть кто из урядников потолковее?

— Имеется, — немного подумав, произнес Винник.

— Как фамилия?

— Гатауллин.

— Татарин, что ли? — спросил уездный исправник.

— Ага, — ответил Ираклий Акакиевич. — Из касимовских татар. Смышленый — на лету все схватывает. Слово ему скажешь, второго уже говорить без надобности…

— Вот и славно. И этого Гатауллина с нами захвати. Завтра поутру выезжаем…

* * *

Депешу уездного исправника Уфимцева обер-полицмейстер Власовский получил, вернувшись из меблирашек.

Прочитал. Хмыкнул. Статского советника Кирилла Михайловича Неелова Власовский знал довольно хорошо по Английскому клубу, членами которого они оба состояли уже не первый год. Они даже как-то играли вместе в фараона, и Александр Александрович выиграл у Неелова сорок с чем-то рублей ассигнациями, после чего они на эти четыре червонца вместе и угостились в клубной буфетной.

В клуб, что занимал великолепный дворец графов Разумовских на той же Тверской улице, полковник Власовский отправился, естественно, вечером. Кирилл Михайлович находился, по своему обыкновению, в библиотеке, которая была богатейшей и едва ли не одной из лучших во всей Москве. Статский советник Неелов сидел в кресле и читал фолиант, на переплете которого было написано: Michel Eyquem de Montaigne. Essais

Александр Александрович поздоровался и спросил:

— Интересно?

— Еще как, полковник, — ответил Кирилл Михайлович, с трудом оторвавшись от книги.

— А что это вы читаете? — снова спросил с напускным интересом.

— Мишель Монтень. «Опыты» называется. — Неелов посмотрел несколько покровительственно на обер-полицмейстера: — Не изволили прочесть?

— Нет, — отмахнулся Власовский.

— Напрасно, — заключил Неелов. — Весьма занимательная вещь. Прочтите, не пожалеете. Это древний французский мыслитель и философ. И излагает он крайне умные вещи — весьма полезные как для ума, так и практической жизни.

Александр Александрович, конечно, по-французски понимал. Однако разговаривал с трудом, а вот читать по-французски, увы, не мог, да и не пытался никогда. Поэтому на предложение статского советника почитать древнего французского мыслителя и философа Монтеня ответил скромно, но с достоинством:

— Все времени нет, Кирилл Михайлович. Служба, знаете ли…

— Но это же… квинтэссенция мудрости. Житейской, позвольте вам заметить, мудрости. — Неелов уважительно посмотрел на книгу, а затем на Власовского: — Что, какое-то новое дело?

— В самую точку! — улыбнулся Александр Александрович, довольный, что Неелов задал такой вопрос и сам, так сказать, подвел разговор к нужной теме. — Ума вот не приложу, как сей клубок распутать.

— А вы можете рассказать, что за дело? — подавшись вперед, заинтересованно спросил Неелов.

— Вам, — серьезно посмотрел на Кирилла Михайловича Власовский, — определенно могу. Вы ведь умеете хранить тайны?

— А как же? — тоже сделался серьезным Неелов. — Вы же меня знаете, Александр Александрович, не первый год.

Может, хранить тайны статский советник Неелов или не может, полковник Власовский, конечно, не знал. Но в ответ на столь категорическое заявление Кирилла Михайловича кивнул и, понизив голос, заговорщицки произнес:

— Очень запутанное дело…

— Ага, ага, — поерзал в своем кресле Неелов, приготовляясь слушать.

— Понимаете, в чем дело, — Александр Александрович сделал лицо задумчивым, — у графа Виельгорского пропал главноуправляющий имениями, и мы полагаем…

— У Виктора Модестовича пропал главноуправляющий! — воскликнул Неелов.

— Тише, прошу вас, — посмотрев по сторонам, произнес Власовский и понизил голос: — Если кто-то нас услышит, у меня будут большие неприятности. А мне их и так хватает…

— Понимаю вас, — тоже понизил голос Кирилл Михайлович, посочувствовав, и посмотрел по сторонам: — Вот, присаживайтесь на диван. А я сяду рядом, и нас тогда никто не услышит.

С этими словами Неелов отложил книгу мыслителя и философа Мишеля Монтеня в сторону, поднялся с кресла и прошел к дивану. Усевшись, он посмотрел на обер-полицмейстера:

— Ну, что же вы, присаживайтесь рядом.

Александр Александрович подошел к дивану и присел.

— Сигару? — предложил статский советник.

— Нет, благодарствую, — вежливо отказался Власовский и посмотрел на Неелова: — Так вот, главноуправляющий Попов последним ревизировал имение Павловское в Рязанской губернии. Имеется версия, что управляющий этим имением, некто господин Козицкий, имеет причастность к исчезновению Попова. Какой-то он… скользкий, что ли.

— Как, вы сказали, фамилия этого управляющего? — настороженно спросил Кирилл Михайлович.

— Козицкий, — столь же осторожно повторил обер-полицмейстер, стараясь смотреть в сторону.

— А зовут как? — подался еще ближе к Власовскому статский советник, который казался уже несколько взволнованным.

— Самсон Николаевич, — с некоторым удивлением ответил Александр Александрович и внимательно посмотрел на собеседника: — А что, вы знакомы с ним?

Неелов откинулся на спинку дивана, достал из коробочки сигару и щипцы, откусил ими кончик сигары, засунул его в рот каким-то нервическим движением и зажег спичку. Пыхнув раз семь-восемь голубоватым дымом, в протяжение чего Александр Александрович терпеливо ждал, Кирилл Михайлович хмуро посмотрел на Власовского, выпустил клуб витиеватого дыма и медленно произнес:

— К сожалению, знаком…

«Почему, к сожалению?» — хотел было спросить Александр Александрович, но промолчал и лишь удивленно посмотрел на Неелова. То есть сделал вид, что удивленно…

— К сожалению, знаком, — повторил Кирилл Михайлович и задумчиво перевел взор с обер-полицмейстера на свои руки: — Он ведь и у меня управляющим служил. Восемь месяцев.

— А что так мало? — спросил обер-полицмейстер, как бы между прочим и совершенно не имея интереса.

— Я его уволил, — коротко ответил Неелов.

— Что, дела не знал? — поднял брови Александр Александрович.

— Нет, — как-то кисло усмехнулся статский советник, — дело-то как раз он знал превосходно. И даже слишком…

— Как это — слишком? — словно бы не понял иронии обер-полицмейстер. Полицейским ведь не до иронии или сарказма. Они не репортеры какие-нибудь и не литераторы, которые иронизируют над всем и вся, в том числе и над вещами, над которыми иронизировать бы и не надлежало. Сарказм же нужен людям-трибунам, чтобы выступать на разных совещаниях, конгрессах, симпозиумах и думах, спорить и изобличать. А полицейским нужна конкретика. В словах и действиях…

— А так, — как-то странно глянул на Власовского Кирилл Михайлович. — К примеру, зерна было продано шесть тысяч пудов, а он писал — пять с половиной. Денег за аренду земли было собрано четыре тысячи, а он писал три восемьсот. Ну и многое другое. Сами понимаете, куда шла разница.

— Понимаю, — охотно поддакнул статскому советнику обер-полицмейстер. — В собственный карман.

— Вот именно.

— Скотина, — резюмировал деятельность Козицкого на ниве управляющего имением Неелова Александр Александрович.

— Еще какая, — безрадостно согласился Неелов.

И тут Власовский, чувствуя настроение собеседника, решился взять быка за рога:

— А почему же