Ловцы черных душ. Дело летающего ведуна - Роман Валериевич Волков

тьма. Она все еще была в том самом наряде, в котором посещала клуб декадентов: черное шелковое платье с глухим воротом, длинные лайковые перчатки, лишь траурную вуаль сняла да припудрила бледное лицо. Села, расправив юбки, положила на соседний стул маленькую бархатную сумочку с серебряной застежкой. В глазах ее читалось нетерпение – того особенного свойства, какое бывает у человека, узнавшего нечто необычайное и желающего поскорее этим поделиться.

Затем явился отец Глеб, он тяжело опустился на скрипнувший под ним стул, вытер клетчатым платком вспотевший лоб и, помедлив, заказал у полового квас.

– Душно нынче тут, – проговорил он, словно извиняясь за свой вид. – А у вас, Лилия, я смотрю, вечер выдался… интересный?

Не успела она ответить, как дверь распахнулась с протяжным скрипом, пропуская Муромцева и Барабанова. Сыщик был, как всегда, подтянут и серьезен в своем идеально отглаженном костюме, а вот Барабанов казался взъерошенным, будто воробей после драки: галстук съехал набок, а в растрепанных волосах застряла какая-то соломинка.

– Господа, – кивнул Муромцев присутствующим, – прошу прощения за опоздание. Присутственные места нынче как улей – все гудит от слухов и домыслов. – Он достал потертую записную книжку в кожаном переплете. – Что ж, полагаю, начнем с ваших новостей, Лилия?

Она подалась вперед, сцепив затянутые в перчатки пальцы, и понизила голос до шепота:

– Сегодня в клубе произошло нечто необычайное. Я видела… – Тут она запнулась, нервно поправляя высокий воротничок, словно подбирая слова. – Я видела старика-гусляра, который, кажется, умел летать.

Барабанов издал скептическое «хм», но тут же осекся под строгим взглядом Муромцева, который едва заметно покачал головой.

– Продолжайте, прошу вас.

В трактире становилось все жарче. Половой, протиснувшись между тесно составленными столами, зажег настенные лампы – стекла их были чуть закопчены, и желтоватый свет падал неровными пятнами на лица собеседников. Где-то в другом конце зала группа купцов в расстегнутых жилетах затеяла громкий спор о ценах на пеньку, и их зычные голоса, похожие на гудение встревоженных шмелей, создавали странный фон для разговора о колдовстве и человеческой крови.

Лилия аккуратно сложила руки на крахмальной скатерти, и в тусклом свете керосиновой лампы блеснуло маленькое серебряное колечко с темным камнем – единственное украшение, которое она себе позволила в этот вечер. Отец Глеб, казалось, был погружен в свои мысли и рассеянно водил огрубевшим от четок пальцем по запотевшему стакану с квасом, оставляя на стекле причудливые узоры, похожие на древние письмена.

– Старик этот – мордвин, с древними гуслями, – начала она, понизив голос до едва слышного шепота. – Седая борода до груди, глаза… странные такие глаза… Пел он былину жуткую… – Она помолчала, машинально расправляя дрожащими пальцами складку на черном шелковом платье. – О том, как колдун, испив крови своих жертв, обретал способность летать. И знаете, господа, самое удивительное – когда он закончил петь и все разошлись, мне показалось… нет, я почти уверена, что он сам приподнялся над дощатым полом. Совсем немного, на вершок, не больше, но…

Барабанов, который как раз собирался отхлебнуть чаю из расписной фарфоровой чашки, замер с ней у самых губ. На блюдце звякнула ложечка.

– Полноте, – сказал он с деланой усмешкой, хотя было заметно, что рассказ его встревожил: пальцы, державшие чашку, заметно подрагивали. – Может, это игра теней была от свечей? Или эти ваши декаденты дурману какого накурили? Там ведь, я слышал, и опиум в китайских трубках курят, и абсент французский пьют…

– Нет-нет!.. – Лилия решительно покачала головой, отчего выбившийся локон скользнул по бледной щеке. – И потом, было еще кое-что. Он произнес слово… «мейс». – Она поежилась, обхватив себя руками в длинных перчатках, словно от пронзившего ее холода. – Явно неслучайно, будто намекал на что-то. И взгляд при этом был такой… знающий, пронизывающий насквозь.

Муромцев, до того молча слушавший, быстро записал что-то в книжку. Карандаш его чуть поскрипывал по бумаге, оставляя ровные строчки убористого почерка. В тусклом свете керосиновой лампы блеснули его серебряные запонки.

– Maze? – переспросил он по-английски, задумчиво потирая подбородок. – Может быть, лабиринт?

Его глаза сузились, как всегда бывало, когда он находил новую зацепку в расследовании.

– Или mace – булава, жезл, – подхватил Барабанов, нервно постукивая серебряной ложечкой по фарфоровому блюдцу с синей каемкой. На накрахмаленной скатерти уже образовалось маленькое чайное пятнышко от его неосторожных движений. Он попытался промокнуть его салфеткой, но только размазал еще больше. – Магический жезл колдуна!

– А может, господа, – тихо произнесла Лилия, наклоняясь вперед так, что ее локоны почти коснулись стола, а маленькое колечко с черным камнем поймало отблеск лампы, – это немецкое messe? Месса? – Она обвела присутствующих встревоженным взглядом, ее бледные щеки чуть порозовели от волнения. – Подумайте сами: если это действительно какой-то языческий обряд, если для обретения силы колдуну нужна кровь… Все должно происходить в особом месте, во время особого ритуала… – Последние слова она произнесла совсем тихо, почти шепотом, словно боясь, что их может услышать кто-то посторонний в шумном трактирном зале. – Знаете, что я думаю? – Она вдруг подалась вперед сильнее, нервно сжимая пальцы. – Старик не просто так пел эту былину. Это была подсказка! После выступления я подошла к герру Михелю. Он как раз пересчитывал взносы у чаши возле скелета, то и дело промокая платком раскрасневшееся лицо.

«Господин Михель, – спросила я, – откуда вы взяли этого старика? И правда ли это просто легенда? Или за ней кроется разгадка исчезновения чиновников? Может быть, – понизила я голос, – где-то есть село, где проходят эти жуткие ритуалы? Село, где живет гусляр?»

«Ach, liebes Fräulein! – Герр Михель засуетился, пряча деньги в карман жилета. – Конечно-конечно, всего лишь забавная история для развлечения публикум!»

«А то, что я видела… – Я запнулась. – Мне показалось или старик действительно умел левитировать? Может быть, он и правда принадлежит к древнему роду колдунов, которые пьют кровь для обретения силы?»

Тут он вдруг перестал суетиться. Его круглое лицо приняло почти торжественное выражение.

«О, это… – прошептал он, оглядываясь по сторонам. – Понимаете, я связан словом чести… Ja-ja, очень секретно! – Он снова утер лоб платком. – Старик же… просто бродячий гусляр, без дома, без семьи. На ярмарке сельской его нашел, там выступал… Получит свой гонорар и дальше полетит… то есть понесется, хе-хе…»

– Это пока единственная версия, которая хоть как-то объясняет происходящее! – Барабанов вскочил из-за стола с таким энтузиазмом, что опрокинул чашку. Чай растекся по скатерти, и Нестор, краснея, принялся промокать пятно салфеткой. – П-простите… Но надо немедленно отправиться на ярмарку и найти этого старика!

В тусклом свете керосиновой лампы лицо отца Глеба казалось восковым. Священник хранил странное молчание, наблюдая за суетливыми движениями своего молодого