Исправительный дом - Никки Френч

Табита сняла юбку и жакет. Кожа ее побелела и покрылась мурашками. Ноги поросли волосами. Она стянула носки – еще и ногти нужно подстричь.

Она надела темно-синее платье. Ингрид закатала на нем рукава и чуть притянула талию, чтобы сделать их покороче. Она цокала языком, то собирая ткань в складки, то вновь разглаживая ее. Табита почти не шевелилась. Она и припомнить не могла, когда к ней последний раз так аккуратно прикасались и обнимали.

– Ну вот, – наконец, произнесла Ингрид. – Как тебе?

– Да без зеркала как же? Нормально выгляжу?

– Думаю, вполне. Туфли есть?

– Кроссовки.

– Какой у тебя размер?

– Четвертый.

– Мои будут слишком велики. Так что обойдемся кроссовками.

– Спасибо.

– Да пожалуйста.

Ингрид еще раз внимательно осмотрела Табиту.

– Еще тебе неплохо бы вымыть голову, а волосы зачесать назад. А то вид диковатый.

– Да уж знаю…

– Может, подкрасишься?

– Не, не стоит. Заседание, наверно, долго не продлится.

Табита шумно сглотнула. Горло неприятно саднило.

– Что-то мне как-то не по себе.

– Естественно.

– Страшно. Ей-богу, ужас какой-то.

Глава 17

Табита проснулась еще затемно. Ее всю трясло от холода, а сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Смыв воду в унитазе, она принялась чистить зубы, причем так усердно, что закровоточили десны.

Микаэла молча наблюдала за нею с высоты своего второго яруса. Табита надела платье, что одолжила ей Ингрид, и пригладила его, скрыв огрехи в размерах. Затем села на койку. О завтраке не могло быть и речи – она смогла залить в себя лишь чашку чая.

Вскоре тюрьму наполнили обычные утренние звуки: заскрежетали двери камер, кто-то грубо рассмеялся, в коридоре раздался чей-то крик. Руки у Табиты тряслись мелкой дрожью, а ноги, казалось, не выдержат веса ее тела.

– Хорошо выглядишь.

– Что, правда? – обернулась Табита.

– Ага… Удачи тебе сегодня.

От этих трех слов, которые мог бы произнести кто угодно, глаза ее наполнились слезами. Чтобы не упасть, она оперлась рукой о стену.

В девять часов пришли две надзирательницы и вывели Табиту из камеры. Ей показалось, что одна из них – та самая, которая недавно ее обыскивала; впрочем, ручаться было трудно. Табита накинула на плечи свой кардиган и, выходя в коридор, мельком взглянула на себя в зеркало. Вместо лица она увидала какое-то бледное пятно и моргающие глаза – ни дать ни взять тринадцатилетняя школьница.

Проходя через центральный зал, она видела, что на нее смотрят другие заключенные. Ингрид пожелала ей удачи, что-то ободряющее выкрикнула Орла. Доносился металлический стук. Табита пыталась улыбаться.

Двери открывались и захлопывались. В замках поворачивались ключи. Табиту провели мимо стальных шкафчиков. Миновали торговый автомат. Наконец, она почувствовала холодный влажный воздух. Спереди высилась серая стена, увитая поверху колючей проволокой. Табита увидела небольшой фургон белого цвета с открытыми задними дверями.

– Залезайте, – произнесла одна из надзирательниц, слегка подталкивая Табиту.

Она скользнула внутрь. Двери захлопнулись. Взревел мотор, машина рывками двинулась вперед, набирая скорость.

Табита снова была в миру, но все же фургон был всего лишь очередной клеткой, которая, трясясь и раскачиваясь, куда-то везла ее.

Табита попыталась собраться с мыслями. У нее болела поясница, и ей казалось, что вот-вот начнутся месячные, хотя она и не помнила, когда они были последний раз. В небольшом окошке мелькали ветви деревьев, провода, стены домов. Наконец, фургон остановился, двери распахнулись. Табита выбралась наружу. Фургон стоял у дворового фасада здания суда, в нескольких метрах от дверей. Ее провели по коридору, затем вниз по ступенькам и дальше, еще через один лестничный марш.

Потом перед ней открылась дверь. Табиту ввели в небольшую комнату и посадили на стул. Она зажмурилась.

– Табита!

Это была Мора Пьоцци. На плече у нее висела кожаная сумка, а в каждой руке она держала по бумажному стаканчику с кофе.

– Вам с молоком или сахаром?

– Черный.

Табита глотнула раз, потом еще. Настоящий кофе. Это было сродни посланию из внешнего мира.

– Как вы себя чувствуете?

– Нормально.

– У нас есть полчаса.

Табита кивнула.

– Вам известна процедура подготовки судебного слушания?

Табита отрицательно качнула головой.

– Все очень просто и быстро. Сначала вас отведут на скамью подсудимых. Будет немного страшно, но вы не переживайте. Я буду сидеть в паре метров от вас. Затем в зал войдет судья. Секретарь суда зачитает обвинение и спросит вас, признаете ли вы свою вину.

– Так.

Табита сделала еще глоток.

– После этого судья установит график, где укажет даты предварительных слушаний и собственно судебного разбирательства по существу. На первом слушании сторона обвинения должна озвучить свои доказательства.

Мора Пьоцци достала из своей сумки какие-то бумаги и ноутбук, но даже не взглянула на них.

– Я получила более-менее полную информацию о том, что произошло, – сказала она. – Это собранные полицией доказательства по делу и сформированный отчет судебно-медицинской экспертизы. Все здесь изложенное нам и так известно.

Адвокат испытующе посмотрела на Табиту:

– Вы обдумали мое предложение?

Та кивнула.

– Хорошо. Какое будет ваше решение?

Табита молчала.

– Давайте я еще раз напомню, что они имеют против вас.

– Напомните.

Адвокат выудила из пачки один-единственный листок:

– Известно, что потерпевший был жив около десяти сорока, согласно показаниям камеры наружного наблюдения, которая зафиксировала, что незадолго до этого автомобиль потерпевшего проехал через деревню в направлении дома подозреваемой. Автомобиль потерпевшего был припаркован у вашего дома… А тело убитого нашли на заднем дворе того же дома. На вашем теле обнаружили следы его крови. Алиби отсутствует. Кроме того, у вас есть хороший набор психических отклонений. В тринадцатилетнем возрасте вы потеряли отца, а в пятнадцатилетнем подверглись сексуальному насилию. До смерти Стюарта Риза многие слышали от вас негативные отзывы о его личности. А после убийства вас видели в подавленном и растерянном состоянии.

Пьоцци положила листок на стол и прижала его стаканом.

– Вы, надеюсь, понимаете мою мысль?

– Нет.

– Так… Я настоятельно советую вам признаться, но не в убийстве, а в непредумышленном лишении жизни.

– Вот так взять и признаться?

– Табита, вы должны признать вину по всем пунктам обвинения, иначе вам грозит серьезный срок. За умышленное убийство, вообще-то, полагается пожизненное заключение. А вот если вы сознаетесь в непредумышленном, то мы предъявим веские доводы в вашу защиту. Потерпевший вас изнасиловал. Тяжелая психическая травма сделала вас эмоционально неуравновешенной. Тогда вам назначат небольшой срок – года два. А реально выйдете уже через год.

– Ясно.

Табита допила остывший кофе. На виске у нее забилась жилка.

– Только есть один нюанс, – сказала Табита. – А если все это неправда?

– Табита!

– Дело в том, что если я поступлю так, как