Исправительный дом - Никки Френч

Табита ухватилась за край скамьи.

– Не признаю, – заявила она.

Глава 19

На обратном пути ей хотелось биться головой о металлические стены автозака. Хотелось пинать их ногами. В «Кроу Грейндж» ее вывели. Табита поклялась себе, что если ее снова подвергнут обыску с раздеванием, то она бросится на кого-нибудь из надзирателей и оставит кое-что на память о себе. Но дело обошлось лишь беглой проверкой.

Они вошли в здание тюрьмы. Табиту провели по коридору в главный зал. Она шла, не поднимая головы, глядя в пол перед собой. Она чувствовала, что если кто-нибудь как-то не так посмотрит на нее или что-то скажет, то дело кончится дракой. Ее мучило ужасное искушение не только кого-нибудь отколотить, но и самой быть избитой, почувствовать настоящую боль, чтобы хоть как-то притушить шипевшее внутри нее пламя.

Она вошла в пустую камеру, где задержалась на мгновение, чтобы взять полотенце. Обычно в это время она выходила из дома и шла на пляж – чем холоднее вода и выше волны, тем лучше. Здесь же оставался только душ. Табита разделась и открыла кран. На запрокинутое лицо ей упала лишь пара капель. Табита вспомнила давнишний совет постучать по трубе. Она так и поступила, но ничего не изменилось. Табита лупила сильнее и сильнее, а потом вдруг почувствовала, как что-то внутри нее лопнуло. Она ухватилась обеими руками за душевую насадку и повисла на ней всем своим весом, пока та не оторвалась. Затем Табита вцепилась в трубу, что шла вверх по стене, и потянула ее на себя. Труба не поддалась, и тогда Табита уперлась правой ногой в стену, чтобы иметь точку опоры, и откинулась назад. Сначала ничего не происходило, потом что-то заскрипело, следом послышался треск, и Табита грохнулась на пол, сжимая в руках трубу. Из трещины полилась струя воды и окатила Табиту. Со всех сторон раздались крики, вокруг собрались ошеломленные женщины. Табита рассмеялась и на какое-то мгновение почувствовала облегчение, какое не испытывала уже много месяцев.

Она завернулась в колючее полотенце, подхватила одежду и полуголая побежала в свою камеру, шлепая по полу босыми ногами. Ей слышались чьи-то крики, но кто это и что кричали, она не могла разобрать.

Табита толкнула дверь и ввалилась в камеру. Одежда – та, что одолжила ей Ингрид – полетела на пол. Табита натянула свои штаны и плотную рубаху. Ей хотелось броситься в воду, искупаться, а потом прошагать несколько миль навстречу яростному ветру. Что же сделать, чтобы укротить этот бешеный порыв? Табита прыгала по камере, чувствуя, как сердце бьется все быстрее и быстрее.

Но вот появились надзиратели: Мэри Гай, разумеется, и еще какая-то худенькая с уксусным лицом и нелепым красным бантом в волосах. Эту Табита видела впервые.

– Отойди в сторону! – приказала Мэри Гай.

– Пшшла прочь! – отозвалась Табита. – Это моя камера. Отвали и оставь меня в покое!

Мэри Гай провела рукой по столу, смахнув на пол все скудное имущество Табиты.

– Вы не имеете права! – закричала та.

– Вот как?

Мэри велела остальным надзирателям продолжать обыск, а Табите сказала:

– Пойдешь со мной.

– Не пойду! – отступила вглубь камеры Табита.

Надзиратели тем временем вытащили из ящиков всю ее одежду и побросали на пол. Туда же небрежно швырнули книги. Мэри Гай схватила Табиту за руку с такой силой, что девушка застонала от боли.

– Пошла! – последовал приказ.

Начальница тюрьмы бесстрастно смотрела на Табиту. Она не задавала вопросов. Она вообще ничего не говорила. Табита, в свою очередь, не собиралась оправдываться. Она просто смотрела на начальницу. Та перевела свой взгляд на Мэри Гай.

– Она сломала душевую стойку. Полностью. Оторвала трубу от стены. Затопило все помещение.

Дебора Коул глубоко вздохнула.

– Я слышала, что вы были сегодня в суде.

Табита ничего не ответила. Повисла пауза.

– Вы ничего не хотите сказать?

– Я не знаю, что мне сказать. Все вышло не так, как я ожидала.

– Вы собираетесь защищать себя сами?

– У меня нет другого выхода.

– Если вам угодно погубить себя, то пожалуйста. Это не мое дело. Меня заботит то, что происходит в этой тюрьме.

Коул отодвинулась от стола и посмотрела в потолок. Она испустила еще один глубокий вздох, словно стараясь сохранить спокойствие.

– Мне кажется, что вы не вполне осознаёте свое положение.

Табита тоже постаралась успокоиться.

– В каком смысле?

– Вы полагаете, что раз находитесь под следствием, то какая-то особенная заключенная и тюремные правила на вашу персону не распространяются. Но это не так. Ваши действия можно характеризовать как вандализм.

– Это не вандализм, – возразила Табита. – Этот душ никогда нормально не работал. Чтобы пошла вода, нужно было стучать по трубе. Я постучала и в этот раз, но воды все равно не было. Тогда я стукнула посильнее и потянула, и труба оторвалась от стенки.

Коул посмотрела мимо Табиты в сторону надзирательницы. Как та отреагировала, Табита не увидела.

– Меня очень соблазняет мысль дать вам неделю или две одиночного заключения, – молвила Коул. – Это предоставит вам возможность подумать о своем поведении.

– Вы не можете поместить меня в одиночку.

Губы начальницы тюрьмы сжались в ниточку.

– Отчего же?

– Если я отказалась от помощи адвоката, то мне потребуется дополнительная помощь. Мне будет нужно место для работы.

Снова повисла тишина, которая нарушилась постукиваньем пальцами по поверхности стола. Начальница проговорила медленно, отчеканивая каждое слово:

– Не надо мне говорить, на что я имею право, а на что нет.

Сердце Табиты екнуло так, что ей стало почти больно. Кровь ринулась по жилам, отчего у нее набухли вены. Дыхание участилось, глаза заметались. Выражение лица начальницы изменилось, и Табите показалось, что та опасается за себя – вдруг Табита бросится на нее или выкинет еще какой фортель? Это было похоже на противостояние двух воль, и тут Табита с болью осознала, что это противостояние ей не выдержать.

– Простите меня, – неискренне сказала она. – У меня был трудный день. Я не хотела ломать душевую стойку.

Опять неправда.

– Я сожалею, что так получилось.

Она ненавидела себя за слабость, но все же добавила:

– Я хочу сотрудничать с вами.

– Дело не в сотрудничестве, – произнесла Коул, не меняясь в лице. – Речь идет о соблюдении правил. На первый раз я ограничусь предупреждением…

Она помолчала.

– Да. Но в следующий раз…

– Спасибо.

– Спасибо, мэ-эм! – раздалось у нее позади.

Табита обернулась.

– К начальнику тюрьмы следует обращаться «мэм», – сказала Мэри Гай.

– Мэ-эм? – повернула голову Табита.

Она посмотрела на Дебору Коул и едва не рассмеялась от открывшегося ей