Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 - Роберт Уилсон

были довольно расплывчатыми. «Полиция расследует многочисленные случаи подозрительных смертей на острове Медового месяца». Затем позже: «Внутри так называемого культа, который наказывал жен за измены». На тот момент это уже было расследование федерального масштаба, и история разнеслась по всей стране. В результате Боксгроув, где теперь жила Эбигейл, наводнили полчища репортеров. После того что произошло на острове, она не вернулась в Нью-Йорк – поехала домой и некоторое время спала в постели матери, а затем в своей детской спальне. Месяцем ранее Эбигейл переехала в небольшой арендованный дом в полуквартале отсюда, уже обставленный мебелью. Родители сочли ее решение обзавестись собственным жильем глупостью, но наличие своего дома дало ей ощущение, что она движется в правильном направлении.

Прошло больше полугода бесед. С родителями, с Зои, с чередой психотерапевтов. И, конечно, постоянных допросов – некоторые из них под присягой, с федеральными агентами и полчищем адвокатов. Несмотря на все это, Эбигейл неким образом умудрялась работать над своим романом о близнецах в Нью-Йорке. Она знала: это далеко не шедевр, но ей было все равно. Погружение в этот вымышленный мир, сколь бы мрачным он ни выглядел, было куда предпочтительнее размышлений о том, что произошло в ее реальной жизни.

Двумя месяцами ранее Чарльз «Чип» Рэмси Третий был арестован в Мексике, куда сбежал после предъявления ему обвинения. Последнее, что Эбигейл слышала про Эрика Ньюмана, – это то, что он сотрудничает с федеральным расследованием по делу так называемого культа Сильвана – небольшой группы мужчин, связанных с другими группами по защите прав мужчин и имеющих историю проверки своих подруг и жен на верность. Некоторые из самых состоятельных членов – как, например, Брюс – также были партнерами в учрежденной Чипом корпорации с ограниченной ответственностью под названием «Сильванус инкорпорейтед», названной в честь римского бога лесов и дикой природы. Эта корпорация приобрела остров Харт-Понд и заброшенные летние лагеря на нем, а также похожий остров в заливе Пьюджет-Саунд, куда Брюс ездил на свой холостяцкий уикенд. Как только шлюзы были открыты, о себе заявило удивительное количество нынешних и бывших сотрудников обоих мест, пожелавших вместе с несколькими женщинами-жертвами дать показания о том, с какой изощренной жестокостью последних наказывали за их проступки. Жена Чипа Рэмси исчезла два года назад, и теперь ее исчезновение рассматривалось как потенциальное убийство.

Мелли, чье полное имя было Мелани Надо, добровольно присоединилась к следствию в качестве сотрудничающего свидетеля и заявила, что Чип Рэмси насильно принудил ее работать на острове Харт-Понд. Портер Коньерс, мужчина с Бермудских островов, у которого когда-то была связь с Джилл Гринли, загадочным образом умудрился бесследно исчезнуть. Муж Джилл, Алек Гринли, продюсер, в феврале покончил с собой в тюремной камере, повесившись на полотенце.

Эбигейл была главным свидетелем в широкомасштабном расследовании. Она надеялась, что дело никогда не дойдет до суда, но также была готова сделать все возможное для того, чтобы члены культа Сильвана понесли наказание.

Эрик Ньюман пытался связаться с ней, отправив электронное письмо на тот же адрес, который он использовал еще тогда, до свадьбы. Он заявил, что даже не надеется на то, что она когда-нибудь простит его, но он хотел бы объяснить свою роль в том, что произошло. Эбигейл подумала, что он скажет ей, какой Чип Рэмси харизматичный парень, что, как и другие травмированные мужчины, Эрик сам попался в эти сети на одном из семинаров Чипа в Сан-Диего, на мероприятии выходного дня под названием «Мужчины обретают свой голос» или что-то в этом роде – скорее всего, именно там Эрик и Брюс и были завербованы несколько лет назад. Она так и не ответила на это электронное письмо Эрика Ньюмана.

…Эбигейл собиралась открыть присланную фотографом ссылку, но ее внимание привлекло движение на маленьком заднем дворе. Это была черная бездомная кошка, обитавшая в пристроенном гараже. Прежде чем сдать дом в аренду, владельцы сообщили Эбигейл о кошке, которую они назвали Бонни, – хотели убедиться, что Эбигейл будет присматривать за ней и иногда ставить ей еду и воду, особенно в плохую погоду. Эбигейл согласилась, но, с тех пор как она переехала, Бонни редко попадалась ей на глаза.

Эбигейл наблюдала, как кошка, припав к земле, крадучись пересекла лужайку, преследуя одинокого воробья на столбе забора, обозначавшего границу участка. Бонни оставалось примерно три фута до птицы, как вдруг та взлетела и уселась на нижнюю ветку высокого клена. Кошка потянулась и небрежно отступила назад, как будто изначально была не так уж и заинтересована в птице. Эбигейл наблюдала за воробьем; тот полетел по дуге к небольшому кустарниковому дереву. Знал ли он, насколько близок сейчас был к тому, чтобы его съели?

Эбигейл допила кофе, вернулась в дом за второй чашкой и поджарила себе тост. Позвонил отец и оставил ей голосовое сообщение, интересуясь, не хочет ли она пойти в кино на дневной сеанс. Зои тоже прислала сообщение, желая узнать, не хочет ли Эбигейл вместе пообедать. Решив, что еще не готова принимать решения относительно своего дня, она взяла вторую чашку кофе и, выйдя на террасу, поставила ее на журнальный столик рядом с белым камешком с красным ободком, который нашла на острове Харт-Понд и который сохранила. И прежде чем откинуться назад, взять лэптоп и нажать на ссылку, ведущую ее к свадебным фотографиям, потрогала камень.

Как и обещала фотограф, снимков были сотни, в блоках по несколько штук, которые загружались на удивление быстро. Большинство были черно-белыми, но некоторые – цветными. Изображения открывались на странице, словно переворачиваемые карты. Эбигейл приготовилась к приливной волне эмоций, но, как ни странно, – возможно, потому, что она этого ожидала, – эти фото ее не тронули. Она хорошо помнила тот день – как она и ее подружки одевались, как потягивали шампанское, как проходила официальная фотосессия на холме с рекой Гудзон на заднем плане, как они шли к алтарю, как произносили написанные ими самими обеты. Не забыла и коктейльную вечеринку, ужин и танцы. Эбигейл поймала себя на том, что некоторые снимки ей даже нравятся, что ей приятно снова видеть своих подруг и семью нарядными и веселыми. На фотографии с Брюсом смотреть было сложнее. Не потому, что она горевала по нему или неким образом скучала, а потому, что поймала себя на том, что пристально рассматривает на фотографиях его лицо, пытаясь разглядеть момент, когда он выдает себя, показывает свою истинную натуру. Но, увы, не увидела. На постановочных фото Брюс иногда выглядел напряженным, а его улыбка – неестественно широкой, но это могло означать что угодно. На непостановочных фото он выглядел в основном расслабленным и