Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 - Роберт Уилсон

Это был один из вопросов, которые Эбигейл часто задавала себе в последнее время. Как она могла не распознать истинную натуру Брюса? Ослепили ли ее его романтические жесты? Или его деньги и успех? Или же он просто казался настолько непохожим на Бена Переса, что она влюбилась в него вопреки всему? Эбигейл сомневалась, что когда-либо узнает ответ.

Но она действительно думала, что на свадебных фотографиях, возможно, есть подсказка. Вдруг Брюс выглядел так, будто был влюблен в нее, потому что действительно был влюблен, пусть и неким необычным, извращенным образом? Даже зная, что ждет ее впереди, что он отомстит ей за измену, Брюс все равно чувствовал к ней любовь или нечто вроде любви? Или же она видела в нем то, что ей хотелось видеть? Самым логичным объяснением было следующее: Брюс был психопатом. И этот психопат пошел на семинар, где ему рассказали то, во что он в глубине души верил с тех пор, как его мать бросила семью: женщинам нельзя доверять.

И причина, почему Брюс выглядел искренне влюбленным на фотографиях, заключалась в том, что он очень хорошо притворялся.

Эбигейл почти закончила просматривать фотоальбом, когда на одном из последних снимков что-то привлекло ее внимание. Это было фото последнего танца, она и Брюс, уставшие и счастливые, в центре танцпола. Она хорошо это помнила. Свои уставшие ноги, джазовую версию Every Breath You Take, шутки с Брюсом. На фотографии они оказались не в фокусе, в то время как зрители, свадебные гости на краю танцпола, были видны в мельчайших подробностях. Там были ее родители, стоящие рядом друг с другом. Мать выглядела сонной, а отец сиял улыбкой, вероятно слегка подвыпивший. За зрителями была широко распахнута белая дверь амбара, увешанная гирляндами цветов. В дверях, подсвеченный сзади, вероятно, фарами отъезжающей машины, стоял мужчина. Эбигейл увеличила изображение. Оно было сильно пикселизировано, но сомнений не оставалось: это был Эрик Ньюман.

Эбигейл вспомнила, как ей показалось, что она заметила его, когда шла обратно по дороге той ночью. Не столько заметила его, сколько учуяла запах французской сигареты, которую он курил. Было странно думать, что Эрик действительно присутствовал там. Интересно, улучил ли Брюс какой-то подходящий момент, чтобы поговорить с ним? Может, даже поболтать о той игре, в которую они собирались сыграть на острове Харт-Понд…

Эбигейл закрыла лэптоп. Она насмотрелась фотографий и вряд ли когда-нибудь снова захочет их разглядывать.

Облако закрыло солнце, и день как будто померк; линия леса вдоль дома была темной. Эбигейл поискала глазами воробья, но не увидела его. Как, впрочем, и кошку. Ей вспомнилась фраза из стихотворения: «Лес темен, ладен и глубок». Она произнесла эти слова Брюсу на острове. Вспоминая тот момент, Эбигейл не почувствовала себя ужасно; она вообще ничего не почувствовала. Но самое главное, ее разум не стал автоматически перелистывать тот каталог жутких образов, который она носила с собой в течение полугода. Мужчины в масках. Алек Гринли, до смерти забивающий свою жену у костра. То, как нож вонзается в горло Брюса, как из его тела вылетает струя крови. Вместо этого Эбигейл подумала о предстоящем дне и о том, как ей захочется его провести.

Звери пришли за ней. Но она все еще жива.

Лесли Вульф

Лицом к солнцу

1. Готовность

Она попыталась открыть глаза, но налитые свинцом веки ей не повиновались. Накатила тошнота, она с трудом сглотнула, пытаясь унять спазм и дрожь. Пересохшее горло саднило. В голове царил полнейший сумбур, но девушка попыталась собраться с мыслями: где она? Как сюда попала? Что, черт возьми, происходит? Одревеневшее тело не слушалось, словно ее выдернули из глубокого сна или даже из комы. Попытка пошевелить руками тоже не увенчалась успехом. Что-то сковывало движения, хотя и не причиняло боли. А может, она просто не в состоянии ощущать боль?

Глаза понемногу привыкли к темноте, и ей удалось разглядеть человека, который бесшумно передвигался по комнате. Его неясный силуэт вызвал вереницу воспоминаний в затуманенном сознании. У нее разом перехватило дыхание, по опухшим щекам градом покатились слезы.

Внезапно ее захлестнула волна адреналина, и она забилась, отчаянно пытаясь высвободиться из пут. Но в результате начала задыхаться — теперь каждый глоток воздуха требовал невероятных усилий. Ужас сковал горло и начал растекаться по телу — она беспомощно брякнула оковами, слабея с каждой секундой. Ее снова окружила кромешная тьма, на этот раз порожденная ее же измученным разумом. Девушка сопротивлялась этой темноте, пытаясь подчинить себе вероломное тело.

Ее возня привлекла внимание мужчины.

— А, смотрю, ты проснулась. Прекрасно, — бросил он, не оборачиваясь.

Она увидела, что мучитель положил в небольшую металлическую кювету шприц. Звякнула рукоятка поршня, затем раздался другой звук — характерный скрежет пилочки, подтачивающей горлышко стеклянной ампулы. А потом послышался тихий треск — мужчина вскрыл ампулу. Вслед за этим он взял шприц и, набрав какую-то жидкость, осторожно выдавил поршнем воздух, пока с иглы не скатилось несколько капель.

Девушку замутило, и она на секунду прикрыла глаза.

— Вот дерьмо, — пробурчал мужчина, выдвинул один из ящиков и принялся лихорадочно в нем копаться.

Затем она почувствовала, как ей глубоко в бедро вонзилась игла, слабое жжение от поступающей в мышцу жидкости и то, как из нее выдернули иглу. Но она ощущала это отстраненно, как будто укололи кого-то другого. Девушка снова потеряла сознание и обмякла в путах.

Тогда мужчина сунул ей под нос пузырек с нашатырем, и ее со скоростью молнии вновь вышвырнуло в реальность. Боль и гнев переполняли ее, отчаянье на время придало сил, и она снова попыталась вырваться из оков. Но замерла, стоило ее взгляду сфокусироваться на человеке, который стоял перед ней.

Прямо перед ее глазами он держал скальпель. Сам по себе этот поблескивающий небольшой серебристый предмет был способен принести как потрясающее исцеление, так и невыносимую боль. Все зависит от руки, которая его держит. Но она знала, что в ее случае никакого исцеления ожидать не приходится. Только боль.

— Нет, нет, пожалуйста… — взмолилась она. Из заплывших глаз снова хлынули обжигающие слезы. — Пожалуйста, не надо. Я… Я сделаю все, что вы хотите.

— Я готов, — провозгласил мужчина. Он казался спокойным, собранным и невозмутимым. — А ты готова?

— Нет, нет, пожалуйста… — зарыдала девушка.

— О да, — тихонько, почти шепотом, проговорил мучитель, склонившись к ее лицу. — Продолжай говорить «нет». Мне так это нравится!

Перепуганная