Смерть в отпечатках - Мария Владимировна Карташева

то, — расплылся в улыбке Визгликов, — он красиво развёл застройщика одного, кто хотел вместо детской больнички сделать высотку с офисами. Миша такую схему разыграл, что главный акционер сейчас где-то на стройке разве что грузчиком сможет подрабатывать. Так вот, он очень глубоко в теме мистики там всякой, так что можешь смело к нему обращаться, — Визгликов, поморщившись, взял зазвонивший телефон. — Слушаю. Понял, — нажав на кнопку отбоя, Стас посмотрел на Глафиру и медленно произнёс: — Глаша, мне по делу нужно отскочить. Ты можешь с Погореловым скататься на пленэр?

— Куда?

— Какая ты, Польская, необразованная. На природу. Нужно на ферму скататься, Погорелов нашёл хозяина плёнки, которой шею трупа замотали.

— Вообще-то, пленэр — это скорее техника живописи, для постижения и передачи натуры в её естественном освещении, а уж никак не ферма.

— Ну вот, я и говорю, на пленэр. Вы с Погореловым будете воссоздавать картину преступления при естественном освещении на свежем воздухе. А я убежал, другие холсты ждут.

Глафира допила последний глоток молочно-кофейной смеси, заполнила несколько срочных отчётов и, с сожалением помедитировав на пустой стакан, побрела в сторону кабинета, решая, какое из тысячи дел нужно сделать в первую очередь.

— Глаша, цветы, вино и сыр чистые, — проговорила стоящая возле её стола Юлия, — причём абсолютно. Отпечатки у курьера вчера сняли, так вот там только его пальчики и ещё женские. Сейчас выясняют, откуда он цветы забирал, но, скорее всего, это отпечатки продавщицы. Никаких посторонних частиц или чего-нибудь подобного нигде нет.

— Сейчас стало невероятно удобно удалённо делать подарки. Я, если честно, очень сомневалась, что там что-то будет. Позвонил, оплатил, нанял курьера. Так что теперь одна надежда на айтишников: ищем цифровой след. И ещё нужно разобраться, чьё дело он приписывает своему, прости господи, студенту.

— Если он прислал вам, то, значит, дело ваше, — встрял в разговор Краснов.

— Странно если бы он цветы Визгликову прислал, — покачала головой Глаша. — Нельзя мыслить так прямолинейно.

— Глафира, я пойду, — проговорила Юлия.

— Спасибо тебе большое. Можно же на ты? — спохватилась Глаша.

— Конечно, — улыбнулась Юля и вышла.

Глафира несколько секунд сосредоточенно смотрела на монитор, потом перевела взгляд на следователя из Южного и спросила:

— Ты дозвонился до Ефремова?

— Нет.

— Плохо, — побарабанила пальцами по столу Глаша. — Нужно искать.

— Так я нашёл, — молодой человек посмотрел на неё.

— А почему молчишь? Где он?

— Я по форме написал рапорт о местопребывании разыскиваемого.

— Чёрт, по какой форме, какой рапорт? — вспылила Глафира. — Где Ефремов?

— Он в больнице. Его нашли на улице, у него инсульт, — монотонно проговорил Краснов.

— Когда ты об этом узнал?

— Час назад, пока вы кофе пили.

— Паша, это вредительство, а не работа, — вскочила с места Глаша. — Ты должен был оперативно меня уведомить, — рявкнула она и, набирая номер, схватила свою сумку и выскочила из кабинета. — Алё, Погорелов, планы немного меняются, мне нужно ещё в больницу заскочить.

Но в клинике Глафиру не то чтобы не пустили к Ефремову, её даже не стали обнадёживать по поводу скорой возможности такого действия: у мужчины на фоне переживаний случился обширный инсульт, и к общению он был не способен. Поэтому довольно скоро автомобиль Погорелова припарковывался возле небольшой фермы.

Глафира с Погореловым, дойдя до калитки, постучали, но в ответ услышали только протяжный вой коровы из сарая, стоящего недалеко от дома, да хриплый лай старой собаки, которая даже не потрудилась встать с продавленного кресла, а просто подняла голову и тявкала в сторону незваных гостей.

— Жуля, да успокойся ты, — донёсся из сарая мужской голос, а потом появился высокий белобрысый человек. — Вы ко мне?! — крикнул он, глядя на Глашу и Погорелова. — Ребята, если за молоком, то к вечеру приезжайте, если за заказами, то полчаса подождите, пока жена придёт. Мне не отойти, корова в родах, чё-то тяжело телится в этот раз.

— Можно зайти?! — крикнула Глафира в ответ. — Мы из следственного комитета.

— Ох, ты ж, — мужчина пожал плечами, — ну, заходите. А чем я провинился? — широко улыбнулся он.

— У нас просто несколько вопросов, — сказал Погорелов, косясь на собаку. — Не укусит?

— Да у неё зубов-то к старости не осталось. А Шайтан в вольере, — отозвался хозяин, показывая куда-то им за спину.

Глаша обернулась, чтобы рассмотреть Шайтана, и даже затормозила, потому что взгляд её упёрся в развалившегося в тенёчке огромного белого медведя.

— Это что, медведь? — неуверенно спросила она.

— Да бог с вами, — рассмеялся мужчина, — это среднеазиат. Но да, парнишка у нас вымахал. Только давайте в коровник зайдём, — поманил их мужчина за собой, — я ветеринара жду, что-то никак самому в этот раз не сладить.

Глафира с Погореловым переглянулись и пошли за фермером в тёплое нутро коровника, где в одном из стойл, тяжело дыша, стояла корова.

— Ну давай, милая, давай. Уже всем наколол, чем надо, а она видишь… — развёл руками мужчина. — Остальные-то на поле сейчас, а эта мучится.

— Скажите, пожалуйста, — перебила его Глафира, стараясь не вдыхать тяжёлый дух скотного двора, — ведь вам принадлежало крестьянское хозяйство «Добрые руки»?

— Ну, было дело, — тяжело вздохнул мужчина. — Да сплыло. Хотя планы у нас были большие, но видишь, что осталось, несколько гектар земли, скотина, дом да трактор. Хотя могло и вовсе ничего не быть.

— Скажите, вы приобретали свой номер для полиэтиленовой плёнки?

Мужчина странно на неё посмотрел, потом задумался.

— Я, если честно, вас не очень понял, — проговорил он.

— Мы нашли в архивах материалы о том, что ваше КФХ имело свой номер для маркировки всего пищевого пластика, куда расфасовывались продукты питания с вашей фермы.

— Да я не очень помню. Такими вещами брат мой заведовал. Я против был деньги кидать так налево и направо, но мы ж партнёрами были. Потом всё закрыли и разбежались.

— А где нам брата вашего можно найти?

Во дворе заурчал двигатель чьей-то машины, и хозяин фермы кинулся вон из сарая, под новый истошный крик коровы.

— Николаич, ну родненький, ну давай быстрее! — закричал он. — Ну ты же понимаешь.

— Да иду я, — пробасил ветеринарный врач и, скинув перед входом куртку, потопал к корове. — Где-то ты мастер, где-то пень. Ну что сложного-то, — надев перчатку, доходящую до плеча, ветврач начал манипуляции по стимуляции родов, а Глаша, чувствуя лёгкий приступ тошноты, выбралась во двор.

— Здравствуйте. Вы за заказом? — спросила её довольно молодая женщина, забегавшая во двор. — Что у вас? Я, простите, забегалась и не помню вас.

— Нет, мы к вашему мужу пришли, мы из следственного комитета, у нас есть несколько вопросов.

— К моему Степану? — улыбнулась жена фермера. — Пойдёмте в дом, Стёпа весь в своих