Дым и зеркала - Юлий Анатольевич Дубов

Заказывают убийство? Нет, они ограничиваются кампанией в прессе, дипломатическими демаршами и высылкой трех сотрудников посольства в Москве. Иглет не успокаивается. Он подает иск в стокгольмский арбитраж, выливает на российскую власть очередные бочки помоев и выигрывает четыре миллиарда фунтов. Что делают русские? Устранение Иглета не заказывают. Они отказываются платить, убирают стокгольмский арбитраж из всех международных контрактов и вводят дополнительные пошлины на товары из Швеции. Иглет идет во Францию, арестовывает все российские активы, до которых может дотянуться, и требует принудительного взыскания. Опять никто его не взрывает, не колет отравленным зонтиком, не подсыпает в чай полоний. Русские просто отбивают его атаки, пусть с помощью весьма сомнительных документов, но мирно и в судах. То же самое повторяется и в Нидерландах. Это называется modus operandi, Беннет.

– Я не возражаю, мистер Клейн, пусть называется. И что из этого следует?

– Из этого следует, Беннет, что после поражения в Нидерландах, когда Иглет был уже полностью разорен, выдохся и перестал представлять сколько нибудь серьезную опасность… короче говоря, надо обладать очень изощренной фантазией, каковой у меня не наблюдается, чтобы допустить какую-либо причастность русских к его смерти.

– А месть?

– Настоящая месть, Беннет, замышляется так, чтобы ею можно было наслаждаться максимально долго. Скажем, Иглет, сидящий долгие-долгие годы в тюрьме, где над ним можно бесконечно измываться, – это достойная месть. Я вас уверяю, что бывший мультимиллионер, потерявший весь капитал, выигравший у России баснословную сумму, до которой ему не дотянуться, растерявший друзей и челядь, рухнувший со своего олигархического Олимпа в грязь и нищету, пусть даже и относительную, – это зрелище, от которого тоже можно очень долго получать удовольствие. Кончина такого человека чревата серьезным разочарованием: такая великолепная драма оборвана в самом начале.

– А зачем же вы стали говорить о русских?

– Решил вам немного помочь, Беннет. Вы, рассказывая как-то, об особенностях вашего детективного метода, упоминали «широкую вспашку», я не ошибаюсь? Вот я и раздвигаю границы вашей пашни, за что вы должны быть благодарны.

«Какая редкая сволочь», – подумал Дон. – «Ну ладно, хватит на сегодня. Больше из него ничего не вытащить. Теперь к главному делу».

– Ещё один вопрос, мистер Клейн. Вообще говоря, я собирался это выяснить с мистером Кроули, сэр, но раз уж мы беседуем втроем… Тут какая-то чехарда с видеозаписями во дворе дома Иглета, причем как раз в то утро, когда его не стало. Или они испорчены или… ну не знаю… Мне бы очень хотелось понять, что произошло с этими записями.

Дон произнес эти слова тихим вкрадчивым голосом, краем глаза наблюдая за Кроули. Он ожидал какой-нибудь реакции, которая позволила бы ему определить, как в будущем вести себя с бывшим шефом. Увиденное его несколько удивило, разочаровало, и появилось странное ощущение, что впереди его ждет неприятный и загадочный сюрприз. На лице Кроули появилось и исчезло выражение полнейшего изумления, сменившееся странной растерянной полуулыбкой. Он явно не понимал, о чем идет речь. Или хорошо сыграл.

– А что там с записями? – спросил Клейн, переводя взгляд с Кроули на Дона и обратно.

– Запись склеена из двух частей, первая сделана утром, в день смерти Иглета, а вторая – не знаю, когда, – объяснил Дон.

– У вас оригинал записи?

– Копия, конечно, – вмешался Кроули. – Оригиналы у нас, в Ярде.

– Ну так сделайте ещё копию, Кроули, – посоветовал Клейн. – Вы не беспокойтесь, Беннет, при копировании всякое бывает. Какой-нибудь один файл приклеился к какому-то другому файлу. Дело житейское.

Объяснение было настолько простым, что Дону стало неловко. Хотя нехорошее предчувствие никуда не делось.

Через пятнадцать минут он и Кроули уже были в Скотланд Ярде. Дон объяснил вызванному в кабинет Кроули специалисту, какая запись его интересует, тот покопался в принесенной с собой коробке, нашел диск с нужной датой и попросил Дона удостовериться, что запись та самая, и никакой путаницы нет.

В оригинальной записи Кирш по-прежнему доставал из совершенно пустого минивэна какой-то рулон, беседовал с Иглетом, а тот одобрительно хлопал Кирша по плечу.

Глава 11

Выяснение отношений

Молю о снисхождении к проступкам

Беспутной, бурной юности моей

И подлинным раскаяньем своим

Прощенье ваше заслужить надеюсь.

В. Шекспир «Генрих IV», ч.1, акт 3, сцена 2

Роберт Кроули обратил внимание на старшего инспектора Дональда Беннета в первый же день, когда вступил в должность начальника отдела убийств и тяжких преступлений, и его представляли сотрудникам отдела. Беннет в расстегнутом пиджаке вызывающе развалился в первом ряду, волосатый живот его выпирал из разошедшейся мятой рубашки, он держал в руке круглый хронометр в стальном корпусе, время от времени щелкал крышкой и с притворной озабоченностью вглядывался в циферблат, после чего брал с соседнего пустого сиденья блокнот и делал там какие-то пометки. Никаких действий, которые могли бы спровоцировать замечание по поводу ненадлежащего поведения, он не предпринимал, но на заметку к Кроули попал сразу же, на что, по-видимому, и был расчет. Когда представление закончилось, Кроули спросил у своего заместителя, доставшегося ему в наследство от прежнего начальника отдела, – кто этот хам в первом ряду, и только тогда узнал, что это и есть Дон Беннет, тот самый, который поймал «риджуэйского мясника».

– А ему никто никогда не объяснял, как следует себя вести в присутствии начальства? – поинтересовался Кроули. – Он тут в любимчиках?

Заместитель пожал плечами.

– Он хороший детектив. Действительно хороший, но у него мания величия. Считает, что он тут самый лучший, и держится соответственно. Есть Дон Беннет, и есть все остальные.

Кроули, хотя и не любил доверять первому впечатлению о человеке, как-то сразу понял, что с этим «самым лучшим» у него будут проблемы, что тут же и стало происходить. Возможно, все началось с того, что когда он составлял график личных встреч с руководителями групп, то Беннета записал последним. Вполне ожидаемо, когда до него дошла очередь, Беннет через секретаря и в довольно наглом тоне известил Кроули, что чрезвычайно занят расследованием очередного дела и в назначенный день и час на встречу прибыть никак не сможет. Как нибудь в другой раз, когда появится свободное время.

Кроули поручил секретарю отправить Беннету записку, выправленную им лично. В самых изысканных выражениях, которые Кроули мог придумать, секретарь извещал Беннета, что начальник отдела суперинтендант мистер Роберт Кроули весьма сожалеет о несостоявшейся встрече, желает старшему инспектору Беннету скорейшего и успешного завершения расследования и выражает надежду, что в будущем, как только у мистера Беннета появится свободное время, он не преминет известить об этом руководство.

Как стало впоследствии известно, эта записка с издевательской и оскорбительной припиской Беннета была пущена по рукам и даже вышла за пределы отдела.

Если до этого инцидента Кроули ещё размышлял о беседе с Беннетом, на которой он предложит подчиненному хоть как-то держаться в рамках приличия, если он намерен удержаться на своем месте, то после истории с запиской подобная беседа уже не планировалась.

Поэтому, когда через месяц Беннет сменил гнев на милость и известил секретаря Кроули, что у него найдется полчаса на встречу с начальником, то получил ледяной ответ, что в ближайшее время таковая встреча назначена быть не может, но от него ожидается, что еженедельно, не позднее пяти часов пополудни в пятницу, он будет представлять письменный отчет о проделанной работе. Если от него понадобятся какие-либо разъяснения по содержанию очередного отчета, его известят.

Как и следовало ожидать, Беннет тут же закусил удила. Поступающие от него отчеты, если их можно было так называть, редко превышали одну страницу машинописного текста и разобраться в том, что происходит в его группе, по этим писулькам было решительно невозможно. Рори Кларк, исполнявший роль курьера между Беннетом и Кроули, был либо круглым идиотом, неспособным хоть что-то пояснить, либо прикидывался таковым, исполняя указания своего непосредственного начальника. Игра была понятна: Беннет вынуждал Кроули сделать первый шаг к выстраиванию отношений.

Весь отдел с интересом наблюдал за этой необъявленной войной. Заключались пари – кто