Я во всем виновата - Элизабет Кей

– Мы должны признаться, – заявила Лидия.

– Я бы не стал, – отозвался он и присвистнул, сжав идеальные губы. – Зачем?

– Вот именно, – согласилась Эмбер.

– Думаю, мы могли бы просто молчать, – сказала я.

– Но это плохо, – возразила Лидия. – Это неправильно.

– Чарли! – крикнула женщина из машины. – Я серьезно! У тебя полчаса. Я не шучу.

– Я пойду, – сказал он. – У меня мало времени.

Он перекинул доску через заборчик и побежал по полю, держа ее над головой.

– Кто следующий? – спросила Эмбер.

Я не выполнила свое задание, поэтому не могла водить.

– Лидия? – настаивала Эмбер.

Лидия подняла голову и стряхнула с юбки несколько травинок.

– Нет, – сказала она. – Нет. Я этого не сделаю. Нет и все.

– У тебя нет выбора. Ты должна сжечь книгу.

– А я не хочу. И ты не можешь меня заставить.

– Могу, – ответила Эмбер.

– Ой, хватит, – предложила я. – Давайте займемся чем-нибудь другим.

– Ни за что, – сказала Эмбер. – Я буду давать вам испытания.

Лидия нахмурилась, размышляя. Пейдж молча плела веночек из ромашек.

– Но ты дала мне испытание, – рискнула я. – Нельзя давать несколько испытаний.

– Да, но ты не выполнила свое. – Она скрестила руки на груди.

Лидия мягко улыбнулась и подняла подбородок.

– Как и ты.

Лидия не слишком-то хорошо училась, особенно если учесть ее дислексию, но она была очень сообразительной. Например, терпеть не могла уроки плавания. Однажды она увидела своего одноклассника под водой: голова его запрокинулась назад, а глаза странно блестели. Она много раз потом рассказывала, как тренер дул в свисток и нырял, чтобы вытащить его из воды. Он тонул. Не кричал, не бил руками, а просто с трудом держался на воде – ему едва хватало сил дышать; кричать он не мог. После этого она начала избегать занятий, потому что боялась, что ее заставят плыть на большие расстояния. Она постоянно подделывала записки от матери: отит, жуткая простуда, то самое время месяца.

Кажется, тот же подход она применяла ко всем аспектам своей жизни.

В школе она не была особенно общительной, но там постоянно требовался партнер, напарник: за партами, как и в автобусах, сидели по двое, опыты на химии делали вдвоем. Ей особенно нечего было предложить – никто не стал бы списывать у нее домашнее задание или смеяться над ее шутками, – но она умела очень красиво заплетать волосы, и девочки щеголяли длинными элегантными косами.

– Я все сделала… – начала Эмбер.

– Ты его съела? Нет. – Лидия сжала кулаки. – Ты провалила испытание.

Эмбер уперла руки в бедра.

Мы все еще препирались, когда серебристая машина снова подъехала, громко сигналя. Пейдж сидела на перекладине, упершись подбородком в колени. Эмбер яростно тыкала пальцем в соседнее крыльцо с колокольчиками, в крышу коттеджа. Лидия молчала и качала головой. Чарли подбежал со стороны пляжа, держа доску на плече. Он был весь красный.

– Бегу! – крикнул он. – Господи, я просто…

Он вздохнул, открывая багажник, забросил доску внутрь и снова захлопнул его.

– Твою же мать, – буркнул он.

– Я все слышала! – крикнула его мать из машины.

– Вы все еще ссоритесь? – спросил он.

– Моя очередь давать испытание, – сказала Лидия.

Эмбер хотела что-то сказать, но Чарли перебил ее:

– У тебя есть какой-то план?

– Есть, – ответила Лидия.

Эмбер подняла подбородок, опустила плечи.

– Хочешь посмотреть, как я выполняю испытание? – спросила она.

А потом тяжело пошла в его сторону. Руки у нее странно болтались.

Она схватила его за запястье и развернула к себе. Он нахмурился, когда она поднялась на цыпочки, приблизила свое лицо к нему и поцеловала в губы. Он оттолкнул ее и вытер рот.

И засмеялся.

– Я выполнила твое тупое задание, – прошипела она мне и пошла к дому.

– Вы идиотки, – сказал Чарли. – Правду насчет этого места говорят.

– Извини, – сказала Лидия. – Я…

– Все в порядке, – сказал он и улыбнулся ей. – Это ничего.

Я почувствовала себя ужасно маленькой. Я сжалась в траве, мечтая растечься лужей, чтобы меня не видели. Я помню, как смаргивала слезы. Я не могла поверить, что она сделала это, поцеловала его, забрала то, что принадлежало мне. Я не могла поверить, что она сказала ему, что это было мое задание, моя идея. Я чувствовала, как слезы потекли из уголков глаз, как акварельная вода. Я не хотела, чтобы он видел, как я плачу, – не хотела, чтобы кто-то видел, как я плачу, – и поэтому я тоже убежала.

– Эй! – окликнула меня Лидия.

Я не обернулась.

Бросилась наверх в спальню и присела перед окном. Я посмотрела наверх и в окно увидела сестру, младшую кузину и того мальчика. Они болтали и улыбались. Я представила себе извинения, объяснения. Увидела, как сестра машет мне, указывает на меня, и спряталась за кровать.

Я думала, что испытания закончились. Я не могла себе представить, что моя сестра выдумывает новое, повышая ставки. Это испытание было призвано закончить игру, подтолкнуть нас к чему-то безобидному. Оно было опасным.

Глава 15

Я стояла в кухне и готовила ужин: нарезала лук, морковь, сельдерей, говядину, панчетту и розмарин. Потом достала кастрюлю из шкафа. Это была оранжевая эмалированная чугунная кастрюля со сколами вокруг плохо прилегающей крышки. Я сразу ее узнала. Она принадлежала моей маме. Я помню, как она летом наливала нам холодный суп в тарелки и оставляла соусы булькать на плите. Я сложила ингредиенты слоями в кастрюлю и залила вином.

Пощупала радиатор: холодный. Я нажала несколько кнопок на бойлере, но ничего не произошло. Я бы позвонила тебе, любимый. Я бы попросила тебя найти модель в Интернете и подсказать мне решение. Вместо этого я позвонила в агентство по аренде недвижимости, и женщина с западным акцентом пообещала разобраться.

Я пошла в зимний сад накрывать на стол. В детстве я пробегала через двойные двери, никогда не задерживаясь там больше чем на несколько секунд. Наверное, летом там часто бывало слишком жарко, ведь это стеклянное помещение, залитое солнцем. Но мне сад нравится: массивный дубовый стол, за которым мы никогда не сидели, и двенадцать венских стульев, большие окна с видом на голые ветви, покрытые изморозью. Здесь было тише, чем в других комнатах. Здесь не было ни прошлого, ни кричащей новизны.

Я аккуратно положила тканевые салфетки по бокам трех тарелок. Выровняла столовые приборы, разложила подставки под тарелки. Я воображала себе следующие несколько дней: важные разговоры, которые должны были состояться десятилетия назад, сытный ужин с избытком вина, долгие прогулки на суровом зимнем ветру, новая семья, сплоченная честностью, а не прошлым и долгом, – и