Заместитель Иуды - Валерий Георгиевич Шарапов

– Полчаса у нас есть, – колебалась Женечка. – Правда, подарок остался в машине…

– Испортится? – Влад недвусмысленно повлек девушку в комнату.

Весело скидывали с себя одежды, разогревались перед решительной схваткой. Полчаса пролетели незаметно. Потом приходили в себя, восстанавливали дыхание, одевались…

Женечка вскинула руку с миниатюрными часами:

– Бежать пора. Как, ты еще не готов? Быстро собирайся, форма одежды произвольная, но это не значит, что сойдет любая хламида…

В половине первого они добрались до машины, которую Женечка бросила у подъезда. Влад пристроился на пассажирское сиденье, девушка элегантно села рядом, запустила двигатель. Он украдкой наблюдал за ней. Управлялась с машиной Женечка неплохо. Но иногда в пути могла задуматься, и стрелка спидометра начинала зашкаливать.

– Ну и где подарок? – спросил Влад.

– Обернись.

Он обернулся. На заднем сиденье сладко зевал разбуженный щенок – лохматый, до отчаяния симпатичный. Светло-песочного окраса с рыжими вкраплениями, с черными пятнышками на глазах, похожими на кляксы.

– Что это?

– Подарок, – не моргнув глазом, ответила Женечка. – Утром с девчонками с работы съездили в питомник, помогли выбрать. Это сенбернар. Пока маленький, ему только месяц. Вырастет – в эту машину точно не поместится.

– А Дмитрий Сергеевич в курсе, что вы ему уготовили? Вряд ли ты одна принимала это дерзкое решение? Признайся, маму подговорила?

– Ну… – замялась Женечка. – На основании смутных намеков, после ряда обсуждений и консультаций…

– Понятно, – засмеялся Пургин. – Дмитрия Сергеевича поджидает крупный сюрприз. Поехали, душа моя. Надеюсь, твой отец не выставит нас с этим подарком.

Он был спокоен как удав, настроен только на лучшее. Рядом сидела невеста, которую он обожал, что еще надо? Погода в выходные была на загляденье, даже странно. Безветренно, сухо, солнечно, 18 градусов по Цельсию. Москва еще хваталась за ушедшее лето – деревья, в принципе, были зеленые, а то, что облетало, быстро удаляли дворники. Люди ходили в кофтах, в расстегнутых куртках.

Движение в субботу не отличалось интенсивностью, поэтому Женечка довольно быстро вырулила на Можайское шоссе. Она что-то неустанно щебетала, при этом поступала мудро – не требовала взаимности, не спрашивала, слушает ли он. Пургин не слушал, его сморило. Странно, он успокоился, уже не чувствовал себя библейским персонажем, идущим под конвоем на холм. Щенку наскучило сидеть одному, он свалился на пол, перелез вперед, начал забираться на колени. Влад помог ему, и щенок поблагодарил его взглядом, одним словом, свил гнездо.

– Идиллия, – заметила Женечка, – Он тебя полюбил. Может, себе возьмем, воспитаем? А папа перебьется.

– Мы не сможем. За животными уход нужен, их кормить и выгуливать надо. А нам бы себя прокормить. Постоянно некогда – что-то готовить, стоять в этих кошмарных очередях… Вырастет – всю квартиру займет, а нас к соседям отселит…

– Логично, – согласилась Женечка. – А с ребенком что?

– А что с ребенком? – напрягся Влад.

– Заводить надо. Папа в загс не пустит, пока не дам честное благородное слово, что за пару месяцев его запроектируем.

– Согласен, проблема, надо что-то решать…

Поселок Отрадное находился недалеко от шоссе, за березняками и хвойным перелеском. Рядом протекала мелководная речушка, через которую были перекинуты два мостика – пешеходный и автомобильный. Поселок располагался в долине между зелеными холмами, граничил с деревушкой Сахновкой. Здесь проживали влиятельные люди – в приличных домах, на участках в десять и более соток. Прокуроры, чиновники, милицейское начальство. Проживали, как правило, до снега, затем переселялись в городские квартиры. Смельчаки оставались и на зиму. Имелись школа, детский сад, аптека, несколько магазинов с приличным ассортиментом. Работала вневедомственная охрана. Женечка остановила «Москвич» у решетчатой ограды. Замок был снят. Пургин выбрался наружу, развел створки. Двухэтажный дом находился в глубине участка. На открытой веранде работал магнитофон – звучала французская музыка в современной обработке. Виновник торжества обожал оркестры Поля Мориа и Джеймса Ласта. Пронзительно сияло солнце, освещая подстриженную лужайку, ягодные кусты по периметру. У мангала между беседкой и клумбами колдовал мужчина в ярком пуловере. Разогнул спину, когда машина проезжала мимо, шутливо отдал честь.

С крыльца спустилась миловидная 58-летняя женщина в брючном костюме – многоуважаемая Софья Кирилловна. Хозяйка дома лучезарно улыбалась. Женечка остановила машину рядом с темно-синими «Жигулями» третьей модели. На крыльце обозначился мужской силуэт в вязаной кофте свободного покроя – Дмитрий Сергеевич. Осанистый, с благородной сединой, располагающим лицом. Он выглядел младше своих лет, на хронические болезни не жаловался, бегал по утрам – впрочем, не каждый день.

Влад первым вышел из машины, оставив открытой дверцу, любезно поздоровался с Софьей Кирилловной, протянул руку шагающему навстречу мужчине. С пронзительным лаем вывалился из машины щенок, завертелся юлой, ударился о кузов, испугался – и помчался скачками куда глаза глядят! Собравшиеся оторопели. Щенок свалил какие-то ведра за крыльцом, порвал веревку, натянутую вокруг смородины, выкатился на лужайку и остановился, слегка оторопевший.

– Ну, капец, товарищи, – пробормотала Женечка, делая вид, что она тут вообще ни при чем.

– О господи! – Софья Кирилловна взялась за сердце.

– Что это, молодые люди? – поменялся в лице Поляковский.

– Подарок, Дмитрий Сергеевич, – обреченно вымолвил Пургин.

Впрочем, все закончилось благополучно. Гневной отповеди избежали. Щенок сел, высунув язык, и уставился на собравшихся. Потом начал робкое движение к людям. Привлеченный лаем, на крыльцо выбежал кучерявый мальчишка лет семи – первый и пока что единственный внук Дмитрия Сергеевича. Здороваться не стал – подумаешь, событие. Зато глаза его округлились, когда он обнаружил на лужайке обаятельного щенка. С воплем паренек помчался знакомиться. Щенок перепугался, шарахнулся в сторону, сломав цветок, и пустился наутек. Ребенок с горящими глазами побежал за ним, и на лужайке воцарилось что-то невообразимое, с визгом и разрушениями. На крыльцо выбежала относительно молодая женщина со строгим лицом, оценила ситуацию, ужаснулась.

– Трофим, брось это, ко мне! Кому сказано!

Но бесполезно, мальчишка со смехом гнался за щенком, тот увертывался, не давался в руки. В принципе, ничего страшного не происходило.

– Дети мои, вы считаете, это то, что нам необходимо на старости лет? – спросила Софья Кирилловна.

– Ну, мы так думали, – растеряно пробормотал Пургин. – В машине был просто шелковый.

– Ладно, разберемся с текущими неприятностями. – Мужчины обменялись рукопожатием. – Удивили, нечего сказать. То конь, то собака, прямо звероферма какая-то.

– Зато теперь вам будет весело, – пискнула Женечка, прячась за спину жениха.

– То есть до этого нам было грустно, – хохотнул Поляковский. – Я даже знаю, кто из вас двоих инициатор этой провокации.

Тамара Бригова, старшая дочь Поляковских, укоризненно покачала головой. Тамаре недавно исполнилось тридцать шесть. Ее супругу Максиму было тридцать девять. Она была домохозяйкой, хотя имела диплом филолога и